Умалишённый

– Без записи. В письме от Руководства было сказано просто прийти в Отдел. Я раньше всегда приходила без записи.

– Теперь Отдел выдаёт браслеты строго по записи. Пора бы уже это знать. Инструкции были высланы ещё неделю назад, – Администратор скорчила рожу, – приходите позже.

Отвернувшись от Мии на вращающемся стуле, девушка раскрыла ноутбук, включила какие-то воющие сопли и начала пилить ногти, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

– А как я могу записаться? – робко спросила Мия, всё ещё не решившись уйти ни с чем.

Блондинка отложила пилочку в сторону и уставилась на неё. Ты ещё здесь, как бы говорила она. Вздохнув от такого нахальства, нервно пошарилась в столе и швырнула Мие планшет с расписанием отделов. Надо было найти нужный Отдел, выбрать дату и время приёма, а также указать цель. Бегло просмотрев список дат, Мия удивилась – на сегодня почти не было записей. Выбрав ближайшее время, она отдала планшет обратно. Через три минуты загорелось электронное табло с её номером и приглашением пройти в Отдел. Администратор скривила лицо и, злобно хлопнув крышкой ноутбука, отвернулась. Мия встала, разгладила складки на униформе, и проследовала в кабинет под табло.

В Отделе Квалификации вдоль стен стояли длинные столы, за которыми работали боты. У каждого бота был персональный компьютер, беспроводные наушники с гарнитурой и набор канцелярии. Боты нужны были для телефонных звонков, интернет-магазина Компании и для прочей рутинной SMM-щины. В самом дальнем углу, за отдельным массивным столом, сидел Начальник Отдела, высокий седеющий мужчина с горбинкой на носу – память о боксёрской юности. В Отделе стоял непрерывный жужжащий шум от негромких телефонных бото-разговоров. Мия поздоровалась. Никто даже не повернулся в её сторону. Она откашлялась и на слабеющих ногах прошла по всему Отделу к Начальнику. Её шаги по каменной плитке гулко раздавались по кабинету. Мия никогда не любила кабинеты и начальников и потому робела в такие моменты. Подойдя вплотную к столу, она ещё раз прочистила горло и уже уверенней сказала:

– Добрый день! Мне передали, что нужно зайти в Отдел за браслетом 1 Уровня.

Мужчина оторвался от экрана монитора и вопросительно уставился на неё. Какое-то время ему понадобилось для осмысления услышанного.

– Вы Мия с Зоны Мужчин в стиле casual? – наконец произнёс он дружелюбно.

– Да, это я.

– Наша дорогая Мия, поздравляю вас с повышением! Вы это заслужили. Активируйте свой браслет как только вернётесь в Отдел, – с этими словами Начальник полез в большой металлический сейф рядом с его столом, достал несколько браслетиков, повертел в руках, наконец, найдя нужный, вручил его Мие.

– Спасибо.

Один вопрос вертелся у неё на языке, но она так и не решила, корректно ли спрашивать его сейчас или нет, но потом, всё же решившись, быстро произнесла:

– А что случилось с прежним Сотрудником 1 Уровня? Он уволился или перешёл в другое отделение Фирмы?

Начальник внимательно посмотрел на Мию. Ей даже показалось, что его глаза как-то недобро сверкнули при этом. Он быстро отвёл взгляд в сторону и уже через секунду выглядел совершенно расслабленным, как и прежде, таким же вежливым и учтивым, как и минуту назад. Откинувшись в кресле, он произнёс весёлым тоном:

– А почему вы интересуетесь? Вы, случайно, не влюбились в него?

Мия покрылась краской. Ей совершенно не нравился прежний Продавец 1 Уровня, Майк, ей просто было интересно, куда он так неожиданно пропал. Без звонка, без объяснений. Взял и не вышел на работу на следующий день после смены. И больше никто ничего о нём не слышал. Поговаривали, что он уехал с любовницей за границу. Другие рассказывали, что он увлёкся идеей дауншифтинга и ушёл жить в лес. Но, впрочем, достоверно, что с ним случилось, никто так и не узнал.

Начальник прищурил глаза, уголки его губ потянулись вверх и внезапно он громко расхохотался, резко хлопнув ладонями по крышке стола. Мия озадаченно смотрела, как прыгают его ряды зубов, обнажая красный язычок в глотке. Она бледнела, краснела, не зная, куда себя девать от неловкости.

– Эх, молодость, молодость! – произнёс он, наконец, просмеявшись и звучно сморкаясь в платок в крупную клетку. – Ну что ж, Мия, не буду вас задерживать, можете идти работать. С этими словами Начальник Отдела развернулся, поправил монитор и начал усердно водить по столу мышкой. Девушка ещё раз поблагодарила его за браслет и поспешила удалиться, стремительно процокав за спинами ботов. Выйдя в холл, она, не снижая скорости, прошмыгнула мимо нахальной девицы, сидящей за стойкой и лениво листающей Vogue, и перевела дух только тогда, когда очутилась у себя в Зоне.

Усов Рудольфа на горизонте не виднелось. Что ж, можно спокойно поработать. Первым делом Мия подошла к закреплённому на стене компьютеру и просканировала ладонь. Войдя в свою учётную запись, она нашла Инструкцию и бегло просмотрела параграф про активацию браслета, хотя можно было обойтись и без этого – она знала Инструкцию наизусть, так как раз в полгода их заставляли сдавать тест по ней. После этого Мия поднесла браслет и нажала на небольшую выпуклую кнопку на нём. Браслет издал тонкий писк и замигал зелёной лампочкой. Компьютер немного выждал, синхронизируя устройства, прежде чем выдал сообщение: «Продавец 1 Уровня. Мия. Зона Мужчин в стиле casual. Браслет активирован». Всё, теперь я официально Продавец 1 Уровня. Интересно, я уже начала меняться?

Мия посмотрела на себя в огромное зеркало, висевшее рядом. С утра ничего не изменилось. Ничего не выдавало в ней Продавца 1 Уровня. Но, может быть, это только пока. Продавец 1 Уровня – это как клеймо. У Майка на роже было написано, что он не какой-то там рабочий муравьишка, ползающий под ногами, не какой-то там убогий Продавец или Кассир 2 Уровня, а птица более высокого полёта. Хотя, если подумать, все мы барахтаемся в одном дерьме, и птицы высокого полёта уж никак не гробят здоровье, работая по тринадцать часов на ногах, зарабатывая ничтожные гроши.

Мия задумчиво потёрла виски и, бросив последний взгляд на себя в зеркало, решительно направилась к шеренге из тёмно-серых классических брюк.

***

Мерный гул в Офисе. Клац-клац-клац по клавишам. Шоркают мышки по пластиковым коврикам. Кто-то тихо чихнул, прикрывая рот рукой. Натужно гудят вентиляторы в системных блоках, разгоняя спресованную пыль. Повсюду шорох от локтей по столу, скрип вдавливаемых ручек, шелест бумаги, кашель. На мониторах бегут буквы и цифры, строятся и рушатся графики и диаграммы. Клац-клац-клац. Солдаты в галстуках от Calvin Klein, купленных за бесценок на распродаже, с клавиатурами наперевес несут свою службу. Самый разгар рабочего дня. Максимальная выжимка из здоровья и нервов. Даже Вонючка в дальнем конце офиса что-то активно печатает, громко долбя по клавишам и яростно источая неповторимый аромат своего грязного тела. Сотни людей, добровольно запертые в бетонной коробке, с рвением зарабатывают себе геморрой.

Я потёр онемевшую правую кисть. Целый день я тычу мышкой, нажимая то здесь, то там. Моя задача – это правильно тыкать в течение дня. На экране передо мной возникают фигуры разных размеров и цветов, с цифрами и процентами по бокам. Я слежу за ними и не допускаю, чтобы проценты упали или, наоборот, не поднялись выше черты, и либо нажимаю ДА, либо НЕТ. Что это за фигуры, и какого хрена я вообще делаю, я не знаю. Как, впрочем, и все вокруг. Мы словно хомячки, целый день беспокойно возимся в клетке, точим по графику свою жрачку в кормушке, испражняемся, ползаем, временами цапаемся и не думаем, что мы делаем и для чего.

Иногда мне даже не удаётся как следует пообедать, потому что во время обеда проценты могут скакнуть так высоко вверх или, наоборот, упасть так низко, что можно рассмотреть каждую волосинку на ослиной морде дьявола в аду. В столовой загорается красная лампочка, и в бегущей строке высоко под потолком начинает справа налево носиться моё имя и номер рабочего места, подстёгивая меня встать и стремглав бежать в Отдел к своему компьютеру.

Я оглянулся вокруг: стеклянные глаза, скрюченные спины, взмокшие подмышки, напряжённые лица. У нас отобрали религию. Нам запретили верить в Бога. Ведь вера – это так стыдно, глупо, немодно. Работа – вот наша новая религия! Всё очень просто: родился, припал к материнской сиське, окреп, обучился и вперёд на работу. А потом сразу в гроб, прыг! И начинай по новой. Социальная наковальня. Из этого колеса сансары не выйти. Так принято, так нас воспитывают, об этом кричат из телевизора. Не выделывайся, живи как все, будь как все, работай как все. Ты живёшь жизнью мелкой улитки, делая крошечные шажки по иллюзорности своего недоделанного Богом бытия, зато при делах, зато общество не так сильно прессует, зато масс-медиа довольно ухмыляется в свой тройной подбородок.

Поэтому почти каждый день из года в год я сижу здесь перед монитором и, как угорелый, жму на мышку, наращивая мешки под глазами, артрит и невроз.

Поэтому Толстуха слева сидит здесь, обжираясь гамбургерами и картошкой фри, вся в крошках, с сальными губами, с отсутствующим взглядом бьёт наугад по клавиатуре вместо того, чтобы всласть, как ей хочется, смотреть турецкие сериалы у себя на диване.

Поэтому мужик справа Как-Его-Там протирает штаны в кресле, целыми днями тупо пялясь в немигающий экран монитора, хотя по его виду мне кажется, что он иногда рвёт на себе волосы и воет на луну от безысходности.

Поэтому Вонючка в грязных рубашках и рваных носках стучит по своей клавиатуре в конце офиса, забирая у нас последний шанс надышаться хотя бы искусственным воздухом из кондиционера.

Именно поэтому все мы здесь. Приносим жертву ненасытному божеству.

Я не могу сказать, что люблю свою работу. Или ненавижу. Это слишком сильные эмоции, чтобы вот так вот взять и приписать их той рутине, что я каждый день выполняю в Офисе. У меня терпимая работа. Как у всех. Не хуже, не лучше. Я делаю какой-то набор действий и движений и получаю за это соразмерный набор цифр. Нолики и палочки в самых разных вариациях. Иногда больше ноликов, иногда меньше. Я измеряю зарплату банками пива и жрачкой. А больше мне ничего и не надо. У меня есть конура, где я могу, свернувшись на коврике, спать. У меня есть одежда, которая греет меня в холода и прикрывает мою наготу летом. У меня нет семьи, для которой я мог бы стараться. У меня ничего нет, кроме себя самого и работы.

– Эй, старик, ты сегодня какой-то невесёлый! – развернувшись на 180 градусов, бросает мне один тип, сидящий впереди меня. В Офисе строго настрого запрещены личные звонки по телефону, но разрешены краткие перекидывания фразами – это, по мнению Руководства, создаёт доброжелательную атмосферу и воспитывает командный дух между сотрудниками. – Как дела, старик?

Здесь все друг в друга кидают «стариками». Это часть нашей корпоративной культуры. Взять любой фильм, который крутится по ящику: там всегда крутой чел с выражением натуженного при запоре лица бесстрашно роняет, по-приятельски похлопывая по плечу: «старик, не парься», «старик, всё ОК!», «что случилось, старик?». Как будто все себе желают преждевременной старости, не могут дождаться и начинают тренироваться друг на друге уже сейчас. Я смотрю на этого типа: осоловелые навыкате глаза, огромная бородавка на лбу, соломенные волосы, замызганная шея, тупорылая свиная морда и зловонное дыхание, как будто у него во рту на миндалинах повесился скунс. Интересно, кто-нибудь позарился бы на такое сокровище, если бы Государство не выдавало жён таким безнадёжным? Мне хочется взять ножницы и отстричь ему эту уродливую бородавку на лбу или просто соскребнуть ногтем. Но я себя сдерживаю. Я чувствую, как мои лицевые мышцы в обход сознания начинают усиленную работу по строительству подобающего выражения рта, двигая себя в разные стороны, ища и не находя правильного положения. И, наконец, построив что-то наподобие дружелюбной улыбки, я отвечаю ему. Я слышу, как что-то говорю, я чувствую это по колебаниям воздуха, я представляю, как мой язык тяжело ворочается, пропуская звуки сквозь жернова связок, но не понимаю смысла своих слов. Наверняка я произношу что-то дико банальное, что-то до крайности обрыдлое, то, что мой разум отказывается запоминать и записывать на жёсткий диск в моей голове.

Я хочу, чтобы этот тип отстал от меня как можно скорее и перевожу взгляд на монитор. По центру экрана появился большой жёлтый прямоугольник. Кинув быстрый взгляд на колонку цифр рядом с ним, я жму ДА. Проценты чуть-чуть вырастают, цифры неохотно колеблются, но этого мало. Я ещё раз жму ДА, дожидаюсь, когда прямоугольник наполнится заливкой и исчезнет. Посмотрев на часы, достаю из ящика стола пищевую карточку и ухожу на обед. Желудок сам себя не наполнит, а фигуры могут и подождать немного.

***

Наконец-то этот день закончился. И, да, можно уйти на час пораньше. Ноги нестерпимо ныли. Ступни распухли и расширились, словно Вселенная после Большого взрыва. Не думая, обменяла бы свои туфли от известного дизайнера на удобные ноунэйм-кроссовки. Вот только никто сейчас не предлагает меняться. Каждый день говорю себе, что завтра я оденусь поудобнее: трикотажные штаны, майка, кроссовки, рюкзак на спину, минимум макияжа. Но наступает завтра и в голове строгая внутренняя Мия голосом модели из известной рекламы изрекает: «БУДЬ МОДНОЙ! БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ ЖЕНСТВЕННОЙ!»

Мия не помнит, когда она в первый раз это услышала. Просто привязалось как-то и всё. Ещё эти рекламные зонды везде. Шныряют, выискивая, за что ухватиться. Она принципиально не оплачивала премиальный пакет, отключающий рекламу, не хотела добровольно накачивать корпорации своими деньгами. Поэтому зонды вились вокруг неё повсюду: на улице, в подъезде, залетали на открытую лоджию, прятались за машинами. Ну, хоть в здания им запрещено залетать. «БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ КРАСИВОЙ! БУДЬ УСПЕШНОЙ!» Сотни раз в день в качественном FullHD. А ещё рекламная атака с экранов и стен домов, с крыш, с проезжающих автобусов и трамваев, в метро, в небе, на лобовом стекле автомобилей, на работе. Иногда ей казалось, что и в голове живёт свой маленький рекламный зонд, вещающий без остановки рифмованные слоганы.

Мия втиснула в туфли ноющие ноги и попыталась встать. Ступни пронзила резкая боль, как будто мерзкий злобный гном внезапно резанул тесаком по мизинцам и пяткам. Шаг, ещё шаг, вроде уже можно ходить. Она аккуратно сложила униформу в свой шкафчик, посмотрела на себя в зеркало, увидев белый волос на голове, осторожно вырвала его, отправив в мусорное ведро. Старость не в тренде. Браслет на её руке незаметно помигивал зелёным огоньком. Надо же, в инструкции сказано, что его нельзя снимать даже в душе. Что уж говорить, даже спать придётся с ним, как с любимым мужчиной, всегда и везде, и пока смерть не разлучит нас, ха-ха. Мия улыбнулась. Повышение всего за год – это тоже достижение. Многие здесь работали дольше неё и до сих пор занимали 2 Уровень, а кто-то и вовсе нулевой, как та девчонка из Зоны Свадебных Нарядов. Мия вспомнила коренастую и неуклюжую девушку невысокого роста, с невзрачным лицом и с пучком тусклых волос на голове, перевязанных вылинявшей резинкой. Она работает уже третий год. А кто-то говорит, что и больше. И до сих пор на 0 Уровне! Это просто немыслимо. Многие считают её дурочкой. Ну, что-то вроде умственного инвалида. Компания, наверное, за счёт таких имеет налоговые льготы, вот и не гонят её в шею.

Мия задумалась. Как можно столько лет не выполнять показатели? Тем более в Зоне Свадебных Нарядов. Люди могут снижать покупательскую активность в периоды кризисов, катаклизмов, при шаткой экономике, но свадебные и похоронные расходы во все времена стабильно на пике продаж. Люди при любой экономике дохнут и женятся.

Мия взяла в руки свой клатч и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Её затошнило. Схватившись другой рукой за дверь, она немного отдышалась. Это уже не в первый раз. Сначала она думала, что беременна. Пошла к Корпоративному Доктору, который должен следить за здоровьем работников. Ну да, ещё бы он не следил, ведь они отстёгивали немалый процент за медицинскую страховку. Доктор, молодящийся старикан в парике из чёрных волос и в стильных очках, адепт моды, сладострастно оглядев её с ног до головы, попросил раздеться. Старый глупый извращенец получил безлимит на молодое тело. Дрожащими руками он помял ей грудь вроде как для исследования на опухоли, постучал по коленке молоточком, заглянул в рот, и, в конце концов, ритмично водя сканером в районе живота, кончил на неё своим медицинским заключением. Она абсолютно здорова. И не беременна. И прописал ей витамины. Конечно же, как в рекламе. И не из самых дешёвых. Понятно, что самые супер-пупер полезные витамины только в самой красивой и самой большой цветной упаковке. Стоило ей вслух прочитать их название на рецепте, как с тех самых пор рекламные зонды прокручивают на своих экранчиках ролики про витамины. Она завтракает под «ВСЕГО 1 ТАБЛЕТКА В ДЕНЬ. НЕ ЭКОНОМЬ НА ЗДОРОВЬЕ! ВИТАМИНЫ HEALTH&BEAUTY». Бегает трусцой по парку вместе с «ВИТАМИНЫ УЛЬТРАMAX. ВОЗЬМИ ОТ ЖИЗНИ ПО-МАКСИМУМУ!». Ночью ей снится «ДЛЯ КРЕПКОГО СНА МЕГАСУПРИМ». Зонды оборудованы сканером контекстной рекламы, так что они будут до омерзения впихивать в вас то, о чём вы когда-либо услышали, прочитали или чем, не дай бог, заинтересовались.

Мия сделала глубокий вдох, головокружение прошло, но тошнота ещё подступала к горлу. Судорожно сглотнув и придерживаясь за шкафчик, она открыла дверь. В торговом зале посетителей было немного. Пики продаж уже прошли. Её коллеги ещё работали, торопливо прибирая свои Зоны перед тем, как уйти домой. Скоро должна прийти ночная смена. Уходить на час пораньше всё-таки приятная привилегия. Мия прошла мимо ряда касс по направлению к выходу. «БУДЬ КРАСИВОЙ! БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ МОДНОЙ!» – вещали экраны. «ЭТО МОЙ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ В ЖИЗНИ!» – кричали стеновые панели. «РАСПРОДАЖА! АКЦИИ! СКИДКИ!» – методично вбивалось в подкорку. Кивнув всем на прощание, Мия поскорей покинула Универмаг, наконец-то выйдя на свежий воздух.

***

Путь домой – то же самое, что и путь на работу, с той лишь разницей, что домой ты плетёшься всё-таки с большей радостью, чем из него. Я вышел из дверей Офиса и остановился. Легионы рваных облаков тягуче-красными мазками растеклись по небу. Пепельный след пролетающей мимо механической птицы ровным слоем разорвал их пополам. В стороне курят люди, так же, как и я, окончившие свой рабочий день. Рабы, выполнившие дневную норму, имеют право на вредные привычки. Дым въедается в окружающую реальность. Я спокоен. Я улыбаюсь. Я вдыхаю запах облаков. Я всматриваюсь и пытаюсь отпечатать у себя в памяти эти наброски на картине неба, раскиданные щедрою рукой.

Но нельзя допускать такой непростительной ошибки – просто так взять и остановиться, никуда не идти и ничего не делать: надо всё время быть в движении, куда-то спешить, бежать или хотя бы курить. Я тут же получаю сильный толчок в спину и, как шар для боулинга, качусь по инерции вперёд, вливаясь в струю. Менеджеры среднего звена в затасканных костюмах ровным потоком выплывают из дверей Офиса и организованно стекаются вниз по улице, кто на парковку, кто к метро. Я отдаюсь течению и через некоторое время оказываюсь у дверей подземки. Спускаясь вниз на эскалаторе, прокручиваю сообщения в голосовой почте. Несколько рекламных сообщений от ботов и одно сообщение от давнего приятеля: «Привет, старик! (и тут этот «старик») Я вот подумал, а может тебе завести аккаунт на сайте знакомств, раз не хочешь себе взять жену от Государства? Нет, не отмахивайся сразу. Хватит тебе уже быть одному. Я тут раздобыл один адресок, где не нужна верификация. Девочки там, ммм… «Спасибо» потом скажешь! Я тебе пришлю ссылку на почту. ОК? Ну всё, пока!».

У меня задрожали руки. Я быстро убрал смартфон в карман. Почему многие так беспардонно лезут в твою жизнь со своими советами? Я же не звоню ему и не говорю: «Эй, приятель! А может тебе стоит почаще засаживать своей жене? Я тут знаю одно средство, ммм, закачаешься. Я тебе пришлю ссылку в личку. Всё, не надо благодарности, пока!». Мне стало жарко. Лоб покрылся испариной. Я ослабил галстук и расстегнул две верхних пуговицы на рубашке. В метро стало нестерпимо душно. А, может быть, это мне самому от себя стало душно. Я медленно, как во сне, полез в сумку и достал книгу. Крепко сжимая её в руках, втиснулся в переполненный вагон. Стоя в плотном обрамлении горячих человеческих тел, я попытался раскрыть книгу на том месте, где была закладка, но мне это никак не удавалось. Люди основательно обложили меня со всех сторон, как зубной налёт во рту во время сна. Через пару станций станет немного посвободнее, а пока остаётся только пялиться в потолок, судорожно глотая свободу вперемешку с потом.

***

Какое красивое небо. Мия неторопливо шла, вдыхая свежий вечерний воздух. Неизвестный художник в припадке ярости искромсал облака, нечаянно задев себя, разорванными кончиками пальцев раскидал обломки в стороны, окрасив небо в молочно-красный цвет. В ушах наушники и старомодный George Michael со своей «Jesus to a Child». Только так можно заткнуть эти навязчивые рекламные зонды. Хотя бы сюда не лезут со своей модой. Мия глубоко дышала, наслаждаясь вечерним воздухом и слушая музыку. Она даже забыла про боль в ногах и нестерпимо ноющие мизинцы. Подойдя к своему дому, она ещё на несколько секунд задержалась, любуясь небом и причудливыми облаками, прежде чем зайти в подъезд.

Поднявшись на свой этаж и подойдя к двери, Мия приложила палец к детектору и вошла в квартиру. В прихожей она сняла туфли, разминая затёкшие пальцы, переобулась в мягкие тапочки, прошла в ванную, помыла руки, затем в спальне переоделась в домашнюю майку и трикотажные шорты. Дом. Милый дом. Пройдя на кухню, Мия включила свет и огляделась. На кухне её ждала тоска и немытая посуда в раковине. И ещё остатки суши на столе. Мия вздохнула. Утром она не успела убраться. Суши так и провалялись весь день на солнце. Выкинув их в ведро для пищевых отходов, она быстро покидала грязные тарелки и чашки в посудомойку и поставила таймер. Села. Ещё раз вздохнула. Ну, вот я и дома. Там, куда тебе так хочется, пока ты на работе. Но там, где тебе так тоскливо и одиноко по вечерам.