Старик и мальчик

Сигруд Архиепейский лишь пренебрежительно махнул рукой и пришпорил мула.

– Тьфу, ты! Вот зараза, – раздосадовано воскликнул Мирт, как только телега отъехала достаточно далеко. – Вы видели когда-нибудь более напыщенного индюка? Будь моя воля…

– Кто это? – прервал карлика Бойл, чувствуя, что тот готов разразиться очередной бесконечной тирадой.

– Это? – Мирт кисло улыбнулся и поправил съехавшую от частых поклонов треуголку. – Это Сигурд, сын деревенского старейшины, дурак и сволочь.

– А зачем тогда ты ему кланялся? – вступил в разговор Роланд.

– М-э-э… Понимаешь, отец Сигруда, старик Пиалонь, очень хороший человек. Он многое делает для деревни, но Сигруд не захотел идти по стопам отца. Несколько лет назад он снюхался с верховными жрецами Актура и был назначен главным соглядатаем церкви в Ярви – к великому позору отца и радости Красного Курда. Вот и приходится ему кланяться, чтобы не вызывать подозрений.

– К радости? – переспросил озадаченный Бойл.

– Конечно к радости. Главный церковный соглядатай Ярви так туп, надменен и тщеславен, что не видит ничего дальше собственного носа. Сигруд каждую неделю возит муку в Актур и думает: «Красный Курд не нападает на меня, значит, боится». На самом деле Курд не трогает его лишь потому, что половина муки в телеге принадлежит крестьянам.

– А вторая?

– Вторая? Вторая принадлежит церкви. Впрочем, первая тоже. Святоши выпустили приказ, запрещающий деревням торговать зерном в обход церкви. И вот, часть муки они забирают как налог, а часть скупают за гроши, а потом втридорога продают заморским торговцам. Ну а кто не подчинится… – Мирт вытаращил глаза, словно глубоководная рыба, и резко провел ребром ладони поперек горла. – Хана-башка!

Мальчик от неожиданности отпрянул в сторону.

– Не волнуйся, Роланд, – Бойл сердито глянул на Мирта. – Он просто шутит. Правда?

– Конечно шучу, – расплылся в широкой улыбке карлик.

Ярви оказалась большим поселением почти на двести дворов. В основном это были невысокие бревенчатые срубы с соломенными крышами, обнесенные аккуратными, в половину человеческого роста, жердевыми заборами. Почти всю землю небольших крестьянских дворов покрывал плотный, едва колышущийся на легком ветру ковер зелени, сквозь прорехи которого нет-нет да и проглядывали упругие бока краснеющих томатов, иссиня-фиолетовые тела баклажанов и желтых упругих дынь. На многих дворах путники видели женщин и детей, собирающих урожай. Завидев Мирта, женщины приветственно махали рукой, а ребятишки радостно улюлюкали. Карлик в долгу не оставался. Шикарно раскланиваясь, он улыбался в ответ, не забывая представлять местных жителей спутникам.

– Радона, жена Секвоя, местного сапожника, – шептал он, расшаркиваясь в очередном реверансе.

– Берта, жена Акима, он пастухом у святош, – расплывался в широкой доброй улыбке Мирт.

Так неспешно от двора ко двору их процессия приближалась к центру деревни. Чем ближе они подходили к рыночной площади, тем просторней и красивей становились дома жителей, выше и толще заборные жерди, упитанней и холеней женщины и дети, хозяйничающие во дворах.

– Дедушка Бойл, я хочу есть, – прозвучал у самого уха старика шепот Роланда.

Бойл вздрогнул от неожиданности.

– Что? Ах, да… Мирт, далеко нам идти?

– А мы уже пришли, – ответил карлик.

Залихватски сбив треуголку на правое ухо, он махнул рукой в направлении ближайшего дома:

– Нам сюда!

Постоялый двор оказался старым массивным двухэтажным срубом с выцветшей под лучами Светила соломенной крышей. Войдя внутрь, путники почувствовали долгожданную прохладу. Пахло пищей и кислым вином. В просторном помещении, заставленном большими деревянными столами, было малолюдно.

– Доброго дня, уважаемые господа! – громогласно произнес Мирт, едва успев перешагнуть порог. – Мое почтение, госпожа Лаура, да не перестанут люди посещать ваше богом избранное заведение.

Последние слова предназначались стоящей за прилавком женщине. Для хозяйки таверны Лаура была довольно молода, стройна и красива. На вид чуть за тридцать: темные волосы, убранные под деревянный обруч, правильные черты лица, приятной округлости грудь, широкие бедра.

– А-а-а! Это ты, мелкий пройдоха, жив еще? – улыбнувшись поприветствовала она Мирта. – Опять пришел попрошайничать? Проваливай, давай отсюда! Мне попрошайки не нужны!

Лаура говорила грубо, но Бойл видел: карие глаза светились радостью.

– Спокойно, глубокоуважаемая! Я и мои друзья собираемся снять две комнаты в твоем чудесном заведении.

– А деньги у тебя и у этих двух голодранцев есть?

– А как же! – Мирт театрально вскинул руку вверх.

В следующее мгновение в воздухе засверкала большая серебреная монета. Взлетев под потолок, она на долю секунды замерла, а затем устремилась вниз в подставленную ладонь. За полетом монеты следили все немногочисленные посетители таверны. Едва монета скрылась в руке Мирта, среди посетителей послышался легкий вздох разочарования.

– Поднимайтесь наверх. Первая, вторая дверь направо. Я подойду, как только управлюсь тут, – удовлетворенно произнесла хозяйка.

Лаура еще не закончила говорить, а Мирт уже торопливо подталкивал спутников к лестнице на второй этаж.

– Ну вот, заходите, – карлик распахнул дверь в большую светлую комнату, – тут все просто. Стол, скамья, две кровати, белье вам Лаура выдаст, и шкаф. Печку топят только зимой.

– Сколько мы должны? – спросил Бойл, усаживая Роланда на кровать.

– Должны? За что? Вы про комнату? Успокойтесь. Лаура – жена Курда и денег с нас не возьмет. А весь этот цирк внизу мы устроили для постояльцев. Среди них могут быть соглядатаи церкви.

– Дядя Мирт? А разве никто не знает, что тетя Лаура жена дяди Курда? – удивленно спросил Роланд.

– Нет, не знает. Кое-кто, думаю, догадывается, но предпочитает молчать. Курд и Лаура в церкви не венчались, а совершили обряд в лесу по нашим правилам. Но вам это знать ни к чему, а тем более…

В дверь постучали, и карлик, прервав монолог, поспешил открыть. В комнату проскользнула хозяйка с целой охапкой чистого белья.

– Мирт, бродяга вездесущий, как ты? – кинув белье на свободную кровать, Лаура сгребла карлика в охапку, крепко прижав к пышной груди. Лицо Мирта залилось багровой краской.

– Вашими молитвами, Госпожа Лаура, вашими молитвами, – отстраняясь произнес он.

– Сколько раз тебе говорить, не называй меня госпожой, – притворно обиделась Лаура. – Ну, как он там? Здоров? Как в лагере обстановка?

– Госпожа Лаура, позвольте сначала представить вам моих спутников, – перебил поток вопросов Мирт, желая напомнить хозяйке, что они в комнате не одни, – Бойл Амфидоли и его внук Роланд. Курд просил приютить их настолько, насколько понадобится, и снабдить провиантом, если соберутся в дорогу.

– Очень приятно, друзья мужа – мои друзья. Располагайтесь, чуть позже я принесу обед, а сейчас позвольте нам с Миртом покинуть вас.

Лаура подхватила карлика под руку, и они удалились, оставив старика и мальчика наедине.

– А она красивая, – сказал Роланд, глядя на закрывшуюся дверь.

После обеда, передав Роланда на попечительство Лауре, Бойл отправился покупать тачку. Купить недорого тачку в деревне представлялось делом безнадежным, потому как лишнюю на дворе никто держать не будет, а рабочую за недорого не продаст. Бойл хотел пойти к мастеровым в центр деревни, но Лаура посоветовала прежде заглянуть к портному Аллу. Несколько месяцев назад у него умерла жена, и он принялся беспробудно пить, распродавая имущество направо и налево.

Вечером, расположившись у горящего камина, Роланд по обыкновению играл в камушки. Игра была незатейливой. Рассыпав с десяток мелких камней и назначив пару из них воротами, он по очереди загонял в них остальные. Лаура сидела рядом и неторопливо вязала, поскрипывая спицами. Игра быстро надоела Роланду, и он стал следить за тем, как ловко орудует спицами хозяйка таверны.

– Почему ты не играешь в камни? – спросила Лаура, заметив, что за ней наблюдают.