Сказания хранителя башни. Слово первое – восхождение

Сказания хранителя башни. Слово первое – восхождение
Артем Цветков

Идёт 308 год от появления священного огня. В северном королевстве Мирта своё пятнадцатилетие празднует юный Фуарин, наследник рода Тарийского. В детстве он потерял мать и был воспитан отцом – почётным мечником королевства, чтящего беспрекословное служение короне и желающего той же судьбы для сына. Вот только сам мальчик тяготеет совершенно к другому. И вскоре его ждёт серьёзное испытание – королевский турнир, что поставит Фуарина перед выбором, остаться верным мечтам или же предать их ради отца.

Сказания хранителя башни

Слово первое – восхождение

Артем Цветков

© Артем Цветков, 2021

ISBN 978-5-0055-2540-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие: Амбиций

Наступит тот день, и я его превзойду. Ничего ради этого не пожалею и обязательно стану лучше него, даже если для этого потребуется на кон поставить свою жизнь! И тогда он признает меня, как равного! А, пока…

    Запись из дневника безродного военного мага, от 317 года и дня, когда священный огонь освятил земли севера

Глава 1

Далёкое прошлое

Год 308 от возникновения священного огня. Королевство Мирта, округ столицы Нарт

Рассветное солнце поднималось над столицей, озаряя мягким оранжевым с лёгким розоватым оттенком черепичные крыши домов, поблескивающих от прошедших ночью дождей. Которые отныне по всем приметам частенько будут заходить в эту часть континента, знаменуя тем самым начало дождливого сезона. А пока распогодилось и небо оставалось голубым, словно чистейшая лазурь, среди бескрайних белоснежных облаков парила стайка перелётных птиц, вернувшаяся в эти места с наступлением тепла, после зимовки на юге. Тем самым являясь ещё одним знаком окончания затянувшихся холодов. По округе с высоких шпилей храма священного огня разнёсся мелодичный звон колоколов, огромные железные языки ударяли по юбкам возвещая о начале нового дня и вознесение утренних молитв. В воздухе царили смешанные ароматы старого города и свежести после прошедшей грозы, завёрнутые в лоскутное одеяние из безмятежности и спокойствия.

– Молодой господин, просыпайтесь. Ваш отец уже ждёт вас, за завтраком, – бойким голосом отрапортовал юноша, стоявший в дверном проёме одной из многочисленных спален, поместья семьи лорда Мариэля Торийского. Темноволосый, худощавый с карими глазами, одетый в простенький без излишков костюм слуги. Достаточно юный для своих обязанностей, но уже неплохо с ними справлявшийся мальчуган. Если быть точнее, то они с молодым Фуарином были ровесниками, им обоим стукнуло в этом году по пятнадцать лет. И к большому удивлению, как, исключение из правил жизни в высоком обществе они являлись друзьями. По крайней мере, сами мальчики, так считали, ибо других детей в поместье никогда не было. И вряд ли наступит тот день, когда это обстоятельство изменится. Судьба Юдо с самого рождения, как и его рода была неразрывна связана с семьёй Торийск. Отец и мать юного слуги, а ранее дед и бабка прожили всю свою жизнь во служение. И юному мальчику, как и в будущем его отпрыскам уготовлена та же судьба, ибо таковы законы этого королевства. Лишь наличие титула гарантировало человеку толику свободы и щепотку хоть какого-то выбора. Во всех же остальных случая всё уже оказывалось предрешено ещё до его рождения. Выждав ещё пару минут, юноша вновь повторил те же самые слова, только в этот раз громче. И тут в ответ на его зов из-под горы подушек и одеял донеслось какое-то шебуршение, а потом послышался заспанный голос:

– Да, да хорошо Юдо. Передай отцу, что я уже встаю, – юный слуга, удовлетворённый услышанным, поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Откинув одеяло, под которым было так тепло, он опустил одну ногу на пол, тот оказался неприятно холодным, и юноша, слегка поморщившись от этого чувства, убрал её обратно. И устроившись поудобнее, натянув одеяло, практически под самый подбородок, молодой господин решил понежиться в своей кровати ещё хотя бы пару минуточек. Наблюдая, как весенние солнце пробиралось в комнату, выкрашенную в белые тона, сквозь плотную ткань бледно-жёлтых занавесок. Медленно и тем не менее упорно взбираясь по стенке камина вверх. Вот только долго созерцать это умиротворяющее зрелище Фуарину было не позволительно, ведь реши он проваляться в кровати подольше, то точно получил бы нагоняй от отца и поэтому ему не оставалось ничего другого, как сделав волевое усилие над собой встать. Зевнув и потянувшись, юноша приподнялся и всё же вырвался из столь пленительного тепла.

Переодевшись и приведя себя в порядок после ночного сна. Мальчик, выходя из комнаты, бросил беглый взор на немалых размеров сундук, в котором, хранились его аккуратно сложенные игрушки. В голове промелькнуло желание, всё же остаться и поиграть, но тут же перед глазами появился строгий образ отца, и Фуарин передумал. Спустившись со второго этажа по винтовой лестнице, пока никто не видит чуть ли не вприпрыжку, Фуарин попал в обеденный зал. Как и всё поместье его семьи, он был богато уставлен дорогой мебелью из твёрдых пород древесины, цвета тёмного ореха. Что касается стен, то их украшали картины в позолоченных рамах, написанными по словам, отца известными на всё королевство художниками, в которых сам мальчик совершенно не разбирался. И, конечно же, главным его сокровищем являлась небывалых размеров люстра из горного хромалита[1 - Хромалит – прозрачный драгоценный камень. Добытый из глубин гномьих шахт, на востоке рыжих гор.]. В погожий денёк, эти весящие под потолком камушки, от совсем крохотного до самого крупного, размером примерно в кулак крепкого мужчины, переливались на солнце десятками тысяч солнечных бликов и вызывали у тех немногочисленных гостей лорда, побывавших в поместье неподдельное, плохо скрываемое удивление. И всякий раз, такая реакция лишь льстила Мариэлю, и если отец семейства находился в добром расположение духа, то тут же принимался за рассказ о великой битве, в которой, как раз таки этот хромалит и послужил ему наградой. И пусть Фуарин слышал эту историю, наверное, уже в сотый раз и всё равно он с большой охотой, усаживаясь поудобнее и принимался внимательно внемлить, каждому слову. Ведь именно в такие моменты старый лорд выглядел, как никогда живым словно покинувшие его давным-давно чувства вновь к нему возвращались, делая потускневшие, когда-то краски снова яркими. Однако в последнее время их никто не посещал и некому было по достоинству оценить всю эту красоту и послушать парочку историй о былых военных подвигах.

Мариэль Торийский был высоким и хорошо слаженным мужчиной в возрасте, едва перешагнув порог за пятьдесят, с сединой в светлых волосах и тяжёлым взглядом, прошедший через много битв, и носивший высокий титул лорда, не просто так. Сам король Залор Свирепый, наградил его этим званием. За неоценимые заслуги перед отчизной во времена войны сотни знамён. Конечно, самое название вряд ли отражало действительность и сильно оказалось приукрашено бардами и сказителям, однако во всём Нарте едва ли найдётся человека, который надумал бы усомниться в его подвигах.

После потери своей драгоценной супруги Йлауры, скончавшейся несколько лет назад от тяжёлой болезни, старый лорд стал затворником и редко покидал своё поместье, посвятив всего себя воспитанию сына. И только указу короля было под силу вытащить Мариэля из дому. Сам же юный Фуарин, перенёс потерю намного проще, ведь женщина, его воспитавшая не была ему матерью по крови. На ней отец женился уже во второй раз. Свою настоящую маму он не знал и на все его расспросы о ней, лорд лишь отводил глаза и холодно отвечал, что ему это знать не к чему.

Лорд, как и всегда сидел во главе стола и не спеша покуривал трубку, ожидая, когда сын разделит с ним трапезу.

– Доброе утро, отец! – радостно и звонко прокричал Фуарин, заходя в комнату.

– Опять ты опоздал к завтраку. Ну вот ответь мне, сколько я раз должен тебе повторить, что дисциплина, основа всего? – он проговорил это, не отводя задумчивого взгляда от висевшей над камином картины, на которой была изображена сцена одной битвы, случившейся в древности.

– Извини отец. Больше этого не повториться, – мальчик виновато опустил голову и уселся за стол, от былого хорошего настроения не осталось и следа. Слуги безмолвно подали яства и отошли в сторонку, дабы не мешать. Переведя своё внимание с картины на сына, Мариэль сухо проговорил:

– Хотелось бы мне в это верить, – он докурил табак, остававшийся в трубке и выбив его на фарфоровое блюдце, забил новый и вновь закурил, пуская ароматные колечки дыма, которые медленно падали на пол и там бесследно расплывались. Наступила тишина и лишь ненавязчивое позвякивание вилок, нарушало её.

– На днях я разговаривал с твоим учителем фехтования. И Лорант крайне сдержанно отзывался о твоих успехах, а если быть точнее он и вовсе о них умолчал, – Мариэль пыхтя выпустил колечко дыма, сдерживая себя. – Мне кажется, ты не используешь или по какой-то неизвестной мне причине не хочешь использовать скрытый в тебе потенциал, – юноша, не поднимая взгляда, буквально всем своим нутром ощутил, то с какой невероятной тяжестью упал на него взор отца.

– Сын мой ты должен понять, наш род является потомственными рыцарями королевства. Я, мой отец, отец моего отца все мы, добывали себе славу, сражаясь в великих битвах, защищая наш дом. И как ты думаешь, какого же оказалось моё разочарование, когда я узнал, что ты не умеешь, да и что тут говорить, не хочешь учиться владеть мечом, – Мариэль в свойственной ему манере, даже не повысил голоса, слова звучали спокойно и размеренно, отчего становилось только хуже.

– Отказываясь от этого, ты упускаешь своё будущее, а вместе с этим позоришь не только себя, но и весь наш род, – очередная тирада о долге и чести подходила к концу и в этот раз Фуарину хватило мужества дослушать её.

– Прости меня отец, я не хотел своим неподобающим поведением опозорить тебя. Впредь я обещаю стараться лучше, – но всё же отвечая, голос юноши дрогнул, от обидных слов. Слёзы предательски подкатывали к глазам, однако он смог сдержаться. На самом деле в глубине души он ненавидел уроки владения мечом, да и чего уж здесь греха таить они ему никогда не нравились. Всем сердцем Фуарин тяготел к другому. К искусству владения магией и втайне от всех по ночам, читал книги содержащие знания, как пробудить её. И у него даже со временем стали получаться простейшие заклинания, такие как свет и призыв огня, но всё это мальчику приходилось держать в строжайшем секрете. Поскольку он даже не хотел знать, каково будет наказание, прознай об этом отец.

– Снова пустые обещания. Тебе уже исполнилось пятнадцать. Возраст, когда юноши, сдают вступительные испытания и поступают на королевскую службу, дабы своими деяниями, прославить свой род и своё имя. Фуарин ты же понимаешь насколько это важно? – из-за дня в день, один и тот же разговор, за одним и тем же столом в одно и то же время. Маленький мальчик, его отец и этот пронзительный взгляд, холодных словно лёд голубых глаз. С одним неизменным результатом, юноша, не поднимая головы, доест свой завтрак и отправиться заниматься тем, чем не желает. В этом деле им двигал не страх перед Мариэлем, как может показаться, на первый взгляд. А желание казаться в глазах своего отца, достойным ему сыном. И он правда старался через силу, через не хочу и ни могу, Фуарин вкладывал в эти уроки всего себя, однако одного лишь упорства было недостаточно, чтобы отец им гордился.

– Да, я понимаю, – допив сок из плодов тарингового дерева[2 - Таринговое дерево – карликовое фруктовое древо, прорастающею в основном на юге королевства Мирта. Плоды оранжево-красные и имеют вытянутую каплевидную форму, на вкус кисло-сладкие. Этот фрукт славиться своими полезными свойствами для организма и частенько бывает на столах высшей знати.], он с негромким скрипом ножек стула об мраморный пол, вышел из-за стола, оставив лорда Мариэля в одиночестве докуривать трубку. Вернувшись в свою комнату, мальчик взял сменную одежду для занятий фехтованием и сев на край кровати, безмолвно заплакал. Слёзы обжигающими солёными дорожками стекали по щекам, мерно падая на пол. Без всхлипываний, без слов, ибо Фуарин знал, что с ним будет если хотя бы одна живая душа услышит его и расскажет обо всём отцу. И в лучшем случае тот выпорет сына, считая, что слёзы – это проявление слабости. Ведь настоящий воин должен быть сильным и навсегда отринуть эту эмоцию. Просидев, так на постели ещё пару минут, он вытер мокрые дорожки и уголки глаз рукавом рубашки, окрашенной в черно-красные тона. Цвета его фамильного герба, красного полотна с чёрным соколом на фоне вышитого оранжевого солнца. Говорят, такой герб получила их семья ещё в стародавнее время, когда священный огонь только возник на северной земле.

Легенда гласила, прапрадед Фаурина во время одного из своих многочисленных сражений вошёл в такой кураж, проливая кровь врагов, что стал походить в лучах закатного солнца на чёрного сокола. Не знающего пощады и разивший, каждого, кто попадался ему на пути, разрывая на части. По крайней мере, так говорили, а как там всё было на самом деле юношу не особо интересовало.

В зале для тренировок Фуарина уже ждал его наставник, а с ним и бессменный противник, с которым он сражался уже несколько лет и никак не мог победить. Юдо и Лорант, внешне похожие, как две капли воды отец и сын.

– Приветствую вас молодой господин! – учитель, учтиво поклонился и жестом пригласил Фуарина пройти и взять тренировочное оружие.

– Доброе утро Лорант и тебе Юдо то же утро доброе, – мальчик улыбнулся ему в ответ, молодой слуга явно находился в приподнятом расположение духа. Ну а как могло быть иначе ведь в отличие от Фуарина, ему нравились все эти боевые тренировки. Благодаря, им он мог хотя бы на несколько часов отстранится от бытовой рутины и погрузиться во всё поглощающий ритм боя. Да и победить молодого господина в честном поединке, всегда приятно. И Фуарину ничего не оставалось, как понурив голову зашагать по вымощенному благородным деревом полу в направление к висящем на стене мечам. Рядом с ними располагался сундук с дополнительной защитой для рук и головы, что пахли кожей, которые ему также необходимо было надеть. – «Ведь, как говорил наставник, не стоит пренебрегать лишней защитой, ибо в один прекрасный день, она может спасти тебе жизнь». Облачившись в обмундирование и взяв деревянный меч в руку, Фуарин поменял хват на обратный, а потом снова на прямой, ощущения оказались до боли привычным, всё же он занимался этим уже три года подряд.

Заняв одно из свободных округлых чёрных пятен, означавшее начальные позиции, фехтующих что словно кляксы, растеклись по полу. Фуарин и Юдо замерли в ожидании сигнала о начале тренировочного боя. И Лорант не заставил их долго ждать, подняв руку вверх, он дал им сначала команду приготовиться и юноши тут же вскинули мечи. Затем учитель махнул вниз, тем самым разрешив приступить к поединку. Юноши не торопясь переступая с ноги на ногу, стали закручиваться против часовой стрелки и сближаться. Это продолжалось до тех пор, пока дистанция для атаки не стала оптимальной.

Фуарин быстрым движением руки перехватил оружие, выставив остриё назад. И сразу же, не теряя ни минуты, сделал рывок в сторону противника в надежде нанести тому удар по дуге. Однако Юдо разгадал манёвр Фуарина и перешёл в оборону и в тот момент, когда их деревянные клинки соприкоснулись. Он нажимом отвёл в сторону его меч подальше от себя.

– Контратакуй и победа будет за тобой, – кричал своему сыну Лорант, увлечённо наблюдая за поединком. Вот только Юдо не последовал совету отца и вместо контратаки, отступил в сторону. Сила, которую Фуарин вложил в новый рывок, сыграла против него и мальчик, потеряв равновесие чуть не рухнул лицом вниз, но успел вовремя остановиться и вернуться в боевую стойку, а затем отойти назад на безопасное расстояние.

– Сын, ты снова упускаешь возможность для ответной атаки. А вам господин нужно больше чувствовать оружие противника, – не унимался старый фехтовальщик. И вновь движимые азартом и собственными желаниями юноши поступили по-своему. Выпад, парирование, атака понизу, кончик лезвие рассёк воздух над ухом мальчика. Быстрая смена хвата и удар по обратной дуге. Всё бесполезно он просто не мог поразить Юдо, как и всегда тот был на недосягаемой высоте для него. По обширному пространству зеркального зала для обучения фехтованию, продолжали разноситься раз за разом звонкие щелчки тренировочных мечей. Однако никто и из них и не думал сдаваться. На лбу у Фуарина выступили капельки пота, от постоянного напряжения, да и к тому же с каждым новым движением стала нарастать ноющая боль в правой руке и ноге. Но останавливаться нельзя, нужно было продолжать, он ведь обязан, оправдать надежды своего отца. И отринув все сомнения и мысли Фуарин, стал постепенно погружаться в состояние близкое к боевому трансу.

Всего минута, щелчок мечей и в зале для него не осталось никого, даже запахи куда-то испарились, лишь он и его противник. И вот после ещё одной серий без результативных атак вдали забрезжил лучик надежды, его оппонент допустил ошибку и открылся для контратаки, это оказался тот самый шанс, которым грех было не воспользоваться. Юноша подался вперёд, остриё его меча словно пущенная из лука стрела, устремилось в открытый торс противника. Промелькнула буквально секунда и вот Фуарин уже лежит на полу щекой, прижимаясь к нему, а по всей спине растекается новый очаг боли. Только сейчас он осознал, что на самом деле произошло, в тот момент, когда его меч должен был достичь своей цели, Юдо сделал вольт и увернулся от надвигающейся атаки и контратаковал сам.

Всего лишь на мгновенье он поймал себя на мысли, что лежать на холодном полу и ни о чём не думать было на удивление приятно, хоть и болело всё тело. Повернув голову, мальчик увидел, протянутую ему руку и протяну в ответ свою, и его тут же рывком поставила на ноги. Перед ним стоял Юдо и улыбался.

– Знаете, а ведь весьма неплохо. В этот раз вы вложили больше усердий в тренировку, чем обычно, – от усталости они оба тяжело дышали, а пот ручейком стекал по спинам юных мечников. Не выдержав мальчики уселись на разложенные возле стен одеяла и продолжили, уже так слушать своего наставника.

– Как говорил ранее, вам мой юный господин, нужно научиться чувствовать противника – его клинок и тогда вы сможете предугадать наперёд движения врага. Обучись вы этому и во всём королевстве не найдётся равного вам, – сладкая ложь от слуги своему господину, в желание хоть как-то утешить того. Во время образовавшейся паузы учитель, взял с рядом стоявшего комода, полотенца и протянул их ученикам, дабы те могли утереть пот и не простудились от прохладного воздуха, а после продолжил.

– А тебе Юдо надо стать серьёзней. Да я понимаю, что это всего лишь тренировка, но в настоящем бою, враг не будет терпеть твоего позёрства и быстро расправиться с тобой, – в словах его отца не было упрёка, лишь беспокойство за жизнь своего ребёнка.

– Теперь, когда вы немного отдохнули, мы продолжим, – в ответ последовали робкие, недовольные возгласы, но в конечном счёте они всё равно повиновались указу учителя и заняли свои места в нарисованных кругах. И в течение ещё двух, а может быть и всех трёх часов, ситуация повторялась вновь и вновь с тем же незавидным результатом для Фуарина. Каждый раз он оказывался в горизонтальном положении, сражённый клинком слуги. И только тогда, когда юноша вконец выбился из сил, да так, что уже не мог стоять на ногах, Лорант дал команду заканчивать на сегодня и отпустил мальчиков отдыхать.

Обедали юноши, естественно, отдельно друг от друга. Юдо питался на кухне вместе с остальными слугами, деля между собой скромную трапезу, приготовленную старой кухаркой Натаной. Дородной женщиной в возрасте далеко за сорок, скрывавшей за крутым норовом, доброе сердце. Она частенько кричала на мальчика и потешно угрожала тому скалкой, когда он проказничал на кухне, где полноправной хозяйкой та являлась. Однако в такие моменты, как сейчас, когда они все вместе собирались за одним столом, Натана давала юному Юдо сладкую выпечку, припрятанную ею в широком кармане, своего огромных размеров кухарского фартука и он с радостью уплетал этот маленький подарок, будь то пряник или сдоба, Юдо всему был рад.

Порой в такие минуты взгляд её становился замутнённый и она, погружаясь в пучину воспоминаний, частенько любила ему повторять: – «Служи верой и правдой лорду Мариэлю. Поскольку не доводилось, мне за всю свою жизнь ещё встречать на столько благородного человека. А поверь мне я успела у многих лордов поработать и те уж таким добрым нравом не отличались, запросто могли даже из-за дурного настроения выпороть, да так, что казалось, душа выйдет из тела. А иногда и во все богомерзкие деяния совершали.» – иногда после этих слов по её красноватому пухлощёкому лицу, начинали стекать слёзы. Вот только для Юдо, причина их появление всегда оставалась неизвестна, да и сама Натана никогда об этом не говорила. Хотя спроси он её, она всё равно бы ему не рассказала, ибо незачем такое знать маленькому мальчику. Поэтому Юдо просто прижимался к ней, и она принималась поглаживать ему волосы грубой рукой, при этом сама, находясь, как будто не с ним. Проходило порядка десяти минут, и она успокаивалась, возвращаясь к своему привычному состоянию. А он бежал, дальше по своим делам, ведь солнце висело ещё высоко, и за него увы, их никто не выполнит.

Фуарин же сидел за тарелкой сырного супа, в тоскливом одиночестве. Отец в этот раз не разделил с ним трапезу и отсутствовал, ему пришлось отправиться в столицу с остальными лордами и знатью, по срочному приказу короля. Но даже тогда, когда у него не было важных дел в Нарте и он мог поговорить с сыном, то вся их беседа, как и всегда сводилась к одним и тем же вопросам. О том, какие у него успехи в фехтование и готов ли он, к вступительным испытаниям в королевскую стражу – элита, герой и защитники Нарта, путь по которому прошли все мужчины его рода. Носить их эмблему огненного солнца на белом фоне мечтал каждый ребёнок, королевства Мирты, но не он. Изредка к нему подходили слуги и спрашивали, не желает ли Фуарин ещё чего ни будь и он мог попросить всё что угодно, и они бы принесли ему это. Но ему ничего не хотелось, а того чего юноша на самом деле искренне желал, они бы всё равно не дали.

Покончив с супом, мальчик отправился обучаться дальше, поскольку фехтование являлось не единственной его обязанностью. Впереди Фуарина ждали наискучнейшие занятия по основам военного дела и краткая история древних войн до начала эры священного огня. На которых дряхлый старикашка Урт, настолько сухим голосом, словно трущиеся друг об друга две шершавые бумажки, рассказывал ему о тактике и способах ведения осад крепостей и обороне замков. Однако, когда тот увлекался, то частенько любил вспоминать о своей молодости и о тех временах, когда он ещё занимал пост главнокомандующего армией Эндалора. Такие историй вызывали у юноши лишь сонливые зевки и желания сбежать от него куда ни будь подальше. Конечно, был в этих уроках и несомненно прок, благодаря им Фуарин обучился, читать и писать. Эти знания дали ему толчок к изучению основ магий и её практике. Отчего юноша никак не мог дождаться вечера, когда тёплое весеннее солнце скроется за горизонтом и тьма опустится на землю, накрыв весь мир звёздным покрывалом. И тогда он наконец-таки сможет заняться любимым делом. А до этого часа, ему придётся, облокотив голову на руку, изо всех сил стараться не уснуть.

День подходил к концу, как и урок старого учителя. Сегодня его речи оказались, на удивление не так скучны, как обычно это бывает. Он рассказал молодому господину о столь древней войне, упоминание о которой могло встретиться лишь в старых летописях, что хранились под замком у королевского архивариуса. Имя той жестокой битве, война пяти королевств. Всё это началось с того самого момента, когда королю людей Иштсу, правящего землями севера, стало не хватать имеющейся у него власти и могущества. Притом что его земли простирались от одного края горизонта до другого, а стены сокровищниц ломились от благородных металлов и драгоценных камней. Однако всех этих несметных богатств, ему всё равно не хватало, дабы утолить свою безмерную алчность. И вот в один судьбоносный день, послуживший началом этого противостояния. Иштсу прослышал о неведомом для него на тот момент магическом искусстве, которым владели пепельные эльфы, проживающие на юге вдоль берегов ветреного моря. По рассказам тот, кто смог овладеть тем волшебством, мог творить настоящие чудеса, им становилась подвластна одна из четырёх стихий, будь то вода, или ветер, огонь и земля, но встречались и одарённые, те кому покорились все первоосновы. С того самого момента лишь одна мысль стала занимать ум короля, она словно хорошо засевшая заноза не давала ему покоя. Желание завладеть силой, которая оказалась ему неподвластна, жгло его изнутри и раздирало душу.