Не спящая принцесса

Вниз по коридору от покоев сестры Анни обнаружила громко храпевшую служанку прямо на осколках разбитого кувшина.

– Вот что, наверное упало, – пробормотала Анни, убедившись, что девушка не порезалась.

Она продолжила свой обход и поразилась тому, что никто не ушибся, включая буфетчицу, уснувшую со своим рукавом в печи. Словно сам язык пламени отправился в объятия Морфея, так как видны были лишь следы огня, при том, что самого жара не ощущалось. Но даже учитывая это обстоятельство, Анни утащила девушку от печи, накрыв место выхода огня остывавшей на столе кастрюлей супа. Когда Анни вышла, суп в слабо зашипел, немного пролившись на печь.

Анни проходила Большой Зал, когда осознала, что через непрекращающийся шум дверных колокольчиков она слышала едва различимый звук мягких подошв своих туфелек, ударяющихся о травяной пол. Этот звук она никогда ранее не слышала, по крайней мере, не в Большом Зале. Зал представлял из себя сердце замка с непрекращающейся суетой днём и ночью. Бесконечно говорящие люди, лающие собаки, играющие мальчики-слуги, а позже, музыка поэтов, превратили эту часть замку одну из самых оживлённых. Никогда прежде Анни не заставала Большой Зал в состоянии такого спокойствия и тишины, что невольно заставило её остановиться и прислушаться. Разумеется, там всё ещё были люди, разбросанные поперёк столов и валявшиеся на полу – там, где их застал мор. Некоторые из них даже храпели, но еле различимый звук притаился в огромном зале, и впервые в тот день Анни ощутила чувство страха.

Она стала шагать медленнее, всё ещё в надежде встретить хоть кого-то бодрствующего. Когда Анни обнаружила отца, сидящего прямо на огромном стуле, на мгновение ей показалось, что хотя бы он не пал жертвой проклятия, однако, по мере приближения, девушка поняла: резная спинка стула была единственным, что его удерживало от падения подобно благородным господам вокруг. Анни покинула отца, не в состоянии ему помочь, как матери и сестре.

Принцесса проходила по одному из коридоров, когда она глянула в окно, и её осенила мысль. Медленно шагами Анни прошла в Большой Зал и стала искать одну из небольших собачек, которых некоторые придворные дамы носили с собой. Она нашла такое создание у ног одной пожилой дамы, симпатий к которой Анни не испытывала. Правда, она и к собачке не испытывала нежных чувств, но пёсик был настолько мал и лёгок, что Анни его подняла, поглаживая по голове, когда он немного пришёл в сознание.

Осторожно проходя мимо спящих стражников, Анни миновала внутренний дворик и добралась до подвесного моста. Он был всё ещё спущен, но без охраны. Анни стало интересно, сколько времени мост находился в таком положении, пока кто-нибудь, не имея на то права, не забрёл на него. Теперь, на улице песик, казалось, ощущал себя бодрее, и у Анни возникла уверенность в успехе задуманного. Может быть, проклятие действует на своих жертв лишь в пределах замка. Возможно, стоило вынести всех из замка, и они бы проснулись.

Думая, что мягкая звенящая музыка – только часть волшебства замка, Анни не обратила на неё внимания, когда спустилась на колени, чтобы поставить собачку на землю.

– Ой! – воскликнула она, поднимаясь с колен.

Колючие розовые кусты начали вырастать буквально на глазах из обычной мягкой травы, и Анни едва не споткнулась о такой куст, возникший у неё со спины. Отступая к дороге, ведущей к разводному мосту, Анни оставила собаку у рва. Хотя пёс довольно часто лизал до этого руки Анни, как только она перестала его касаться, маленькие глазки животного начали слипаться, походка стала хромающей, а дыхание затруднённым, будто пёс надышался пыли.

– Как же всё сложно, – пробормотала Анни, поднимая собачку.

Качая пса, она снова пересекла навесной мост и вернулась во внутренний двор, в то время как ветви роз стремительно опутывали натянутые тросы моста. Проходя мимо опускной решётки, принцесса остановилась и оглянулась. Ветви роз уже полностью покрыли мост, но сквозь стены, казалось не прорастали. Вместо этого они закручивались, принимая самые невероятные формы, уже выше человеческого роста, представляя из себя непроходимый барьер, вооружённый острыми, как бритва, шипами.

Анни вздрогнула, прижав ближе собачку, не в восторге от увиденного, хотя розы – не самая плохая затея. Все находившиеся в замке крепко спали и скорее всего будут находиться в таком состоянии в течение многих лет; если она верно помнила проклятие, это означало, что неважно, кто именно затеял всё это с розами вокруг замка, главная цель – чтобы люди находились вне его, чем внутри. Даже если так, подобная стена защитит семью и друзей Анни лучше любых стражников. К несчастью, это также означало, что Анни в ловушке, если, конечно, она не узнает одну-другую тайну о замке.

Но девушка совсем не собиралась оставаться в замке. Если она всё же останется, то то умрёт задолго до того, как проснётся кто-либо из родственников. Должно же быть что-то, что прекратит действие проклятия, но опять же, необходимо покинуть пределы замка и найти это что-то, чем бы это ни было. Члены семьи должны быть в порядке до её возвращения, что не займёт много времени, если всё получится.

Спеша в Большой Зал, принцесса остановилась перед тем, как пройти внутрь. Хотя как единственный бодрствующий человек во всём замке, она уже привыкла к не умолкающему звуку дверных колокольчиков и была в состоянии его прекратить, было что-то иное, на что Анни не сразу обратила внимание. Все были в таком же точно состоянии, что она их и оставила, да и дыхание было таким же ровным и непрерывным, но теперь оно было словно одновременным. Казалось, все спящие вдыхали и выдыхали одновременно. Шум был едва слышен, но сам его звук оставлял ощущение, будто замок дышит.

Это напугало Анни до такой степени, что она на цыпочках пробралась по каменному полу, положила собачку рядом с хозяйкой и так же тихо вышла.

В раздражении, принцесса взобралась по ступенькам в неизвестном ранее направлении. Звуки спящих уже не были так же хорошо слышны на лестничной клетке, как в Большом Зале, так как там не было столько народу, но всякий раз, когда приходилось убирать очередного спящего, приходилось осматриваться по сторонам, либо оглядываться, что Анни делала всё чаще. Несмотря на то, что, насколько было известно, она была единственной бодрствующей во всём замке, девушку не покидало ощущение того, что за ней кто-то постоянно наблюдает.

– Есть здесь кто? – спросила Анни раз, но ответа единственным ответом была тишина.

Глаза королевы Каролины двигались под веками, когда Анни встала за ней на колени.

– Мама, – позвала она, сомневаясь лишь мгновение, перед тем, как положить руку на плечо королевы.

– Ммм…, – пробормотала королева, немного нахмурившись.

– Мама, – обратилась Анни снова, тряся плечо королевы. – Мне надо с тобой поговорить.

– Чтооо? – пробормотала мама, открывая один глаз.

– Проклятие. Гвендолин уколола палец о прялку, а теперь все спят. Должно же быть хоть что-то, что я бы могла сделать.

– Есть, – отозвалась мать. – Лемме снова засыпает.

– Через минуту. Мне необходимо, чтобы ты вспомнила, о чём проклятие. Сначала эта проклятая ведьма сказала, что если Гвенни проколет палец о прялку, она умрёт. Это же так, мама?

Когда ответа не последовало, и Анни снова пихнула мать. Королева, чьи волосы начали седеть, пробормотала:

– Хорошо. Фея Ворация.

– А потом эта фея с отвратительным именем встала и изменила проклятие.

– Высочество Н. Лайт. Живёт в Саду Счастья.

– Точно! Она изменила проклятие так, чтобы вместо смерти Гвенни спала сотню лет.

– И проснётся, когда любовь всей жизни поцелует её в губы, – сказала королева. – Она сказала, что это должен быть принц. Иначе не сработает.

– Сто лет, я, конечно, ждать не могу, но вот принца найти в состоянии, – сказала Анни. – Может, он и поможет мне со столетним проклятием.

– Ступай и найди Дигби. Он может её поцеловать. – ответила мама.

Анни нахмурилась.

– Я-то найду, если придётся, но он такой болван.

– Может, и так, – пробормотала королева, когда дочка убрала руку. И вновь был слышен лишь звук дыхания спящего человека.

Анни поднялась и огляделась вокруг. Фрейлины должны были остаться там, где и находились: она точно не собиралась раскладывать их всех по кроватям, подобно Гвендолин. Даже мамина комната была слишком далеко, чтобы донести её.

Принцесса собиралась было уже покинуть комнату, когда обратила внимание на кусочек пергамента, который уронила сестра. Гвендолин не умела читать, поэтому неудивительно, что она даже не взглянула на него. Однако, Анни считала для себя обязательным умение читать и писать. На самом деле, она старалась постичь многое, что не могла сестра, больше потому, что у Анни совсем не было желания соревноваться с Гвендолин в том, в чём та была совершенна. Там, где Гвендолин была легка подобна пушинке семян чертополоха, и была на первых ролях на любом балу, её сестра уходила поучиться танцевать у цыган, которым было всё равно, насколько грациозно она может вращаться на цыпочках. Как и подобает леди, Гвендолин ездила в дамском седле. Анни же одевала мальчишескую одежду и заставляла конюха учить её ездить на лошади без седла. Также она заставляла конюха обучить разным трюкам на лошади – то, что Гвендолин и в голову бы не пришло. Пожилой солдат научил Анни обращаться с луком и стрелами. Она подружилась с детьми слуг и попросила их научить плавать в Кристальной реке, а также ловить с её берегов рыбу. Всякий раз, когда Анни узнавала, что сестра не чего-то не умеет, она старалась немедленно это научиться делать.

Многое Гвендолин давалось легко. Анни могла делать намного больше и очень, очень хорошо. К сожалению, умение прочитать написанное на кусочке пергамента не входило в число положительных качеств Анни. Она потратила минуту на то, чтобы изучить цветную надпись со всеми закорючками и загогулинами перед тем, как разобрать простое послание. «С днём рождения» – всё, что было написано, но выглядело так замысловато, будто могло быть записано что-то ещё.

Девушка была настолько озабочена всеми обитателями замка, что ей и в голову не могла прийти простая мысль: а кто же прислал таинственную прялку? Вначале она посчитала, что это, должно быть, злая фея, однако, не многие феи могли писать, и она ни разу не слышала ни о каких надписях. Надпись была на достаточно качественном пергаменте, но это был такой пергамент, какой мог быть у мамы, так что это точно не дело рук феи.

Анни перевернула послание в надежде найти хоть какое-то указание на то, кто его отправил. Когда ничего более не было найдено, она присела за сундуком, начав изучать с ещё большей тщательностью это послание. Оно никак не было похоже на дело рук феи. Несмотря на то, что сам пергамент был красиво отделан, девушка обратила внимание на несколько мест в его нижней части, где отметки струга не были размыты; работа ремесленника из числа фей была бы безупречна. Внешность человека, доставившего послание, была совершенно человеческой, он совсем не выглядел, как некто, подосланный злой феей. Кто бы ни был отправителем сундука, это был всё-таки человек, а не       фея, что и представляло из себя самую большую загадку. А насколько знала Анни, ни Трикрест, ни Гвендолин среди людей врагов не имели.

Глава 2

Весь остаток дня Анни провела в замке. Она убедилась в том, что все в порядке и уютно устроились, от представителей высочайших и благороднейших родов до мальчика, моющего котелки для буфетчиц. Все источники огня Анни положила в камины, подняла ведро, свисавшее с рук спящего конюха в колодец, наверх, а также попробовала безуспешно закрыть ведущий в город навесной мост. Растущие, как на дрожжах, стебли роз прочно удерживали мост от любого движения, и Анни прошлась вокруг стен замка, чтобы оценить масштабы проникновения зарослей этих цветов в почву замка. С радостью она обнаружила, что своё распространение розы остановили на другой стороне водяного рва, не дойдя до опускной решётки на каждом из двух разводных мостов.

Принцесса стояла на зубчатой стене замка, смотря в сторону дороги, ведущей в город, когда заметила что-то, движущееся вдали. Розы заняли собой дорогу примерно на четверть мили, но за ними всё выглядело так, будто собирались люди. Вагоны, следующие к замку, вынужденно останавливались, не в состоянии пробраться сквозь заросли роз, достигших размеров выше лошадиных голов. Люди на лошадях толпились вокруг повозок, активно жестикулируя и указывая в сторону замка.

Анни интересовало, что же будет со спящими обитателями замка, но ей и в голову не приходило, что слуги так же находятся в опасности. При спящем короле в Трикресте некому принимать важные решения. Так как большая часть армии расположена в замке, а они также спали, как и все остальные, то оставались лишь солдаты, в данное время патрулирующие территорию для защиты людей от воров, мародёров и гарпий[1 - Гарпия – монстр с головой телом женщины, но с птичьими крыльями и когтями. Также описывается как хищная птица с лицом женщины.]. Как же хотела Анни связаться хотя бы с одним таким патрулем, но, к несчастью, она понятия не имела, как найти хоть одного из них. Хоть кто-то бы помог! Девушка была уверена, что помочь бы мог дядя Руперт, пришли она ему послание, но он командовал армией, располагавшейся на перевале Делару, что высоко в Белых Горах. Даже если дядя Руперт оставит кого-нибудь следить за тем, чтобы на перевал не попали разбойничьи отряды, то даже на отправку одного слова уйдёт месяц как минимум, затем ещё месяц для пересечения территории дракона, находящейся у подножия горы и пройти по этой считающейся самой опасной местности во всём королевстве. Анни считала, что не имеет столько времени. Раз молва разнесла уже весть о том, что проклятие достигло своей цели, то нечестивые люди и гадкие существа обязательно проникнут в королевство.

Глаза Анни невольно расширились от ужаса от ещё одной мысли. Без королевской армии другие королевства вторгнутся в Трикрест, взяв его под свой контроль задолго до пробуждения членов семьи. Родители могут проснуться узниками в собственном замке. Если Анни должна привести принца, который поцелует сестру, то действовать необходимо быстро, в противном случае королевство будет потеряно. Плохая новость заключалась в том, что она ни разу не была вне пределов замка далее чем в нескольких минутах езды от него, а что там дальше, знала лишь по слухам и из книг.

Сначала Анни хотела немедленно отправиться в путь, но уже почти стемнело, и она не была готова. Перед тем, как отойти ко сну и решив собираться в дорогу рано-рано утром, принцесса пошла на кухню и собрала нехитрую дорожную снедь, затем отужинала холодной ветчиной и сыром, а также выпила стакан яблочного сока. Несмотря на то, что она сама убедилась, что является единственным бодрствующим человеком во всём замке, Анни было не по себе, что послужило причиной решения притащить тяжеленный сундук в свою комнату с целью покрепче закрыть в ней дверь.

На следующее утро она проснулась до рассвета после бессонной ночи, на протяжении которой наша героиня вздрагивала от каждого шороха в стенах замка и шёпота ветра за окном. Музыкальный перезвон в комнате Анни был настолько слабо слышен, что она едва его могла различить, однако при открытии комнатной двери звук усилился, словно напоминая о произошедших днём ранее событиях.

Одевшись в мальчишескую рубашку и штаны, которые девушка носила, когда обучалась искусству верховой езды, она заправила волосы в мальчишескую же фуражку, собрала с собой сорочку, несколько монет и некоторые другие принадлежности, которые Анни положила в поношенную кожаную сумку; сделав это, она зашла в палату, где спала мама. Анни проведала маму и сестру. Вновь убедившись, что обе мирно спят, она спустилась вниз по лестнице, увидев отца, который, как и все в замке, не поменял своего местоположения со вчерашнего дня.