Изгои

– Ты силен духом.

– Спасибо. Слыхал, о чем талдычат все эти ненормальные люди?

– Да, шпион.

– Ты в него веришь?

– Да, а ты?

– Конечно. Просто не думаю, что Партия его упустила. Может быть, она специально всем пудрит голову, чтобы шпион на это купился и где-нибудь наследил, не зная, что Партия уже выслала чистильщиков на его след.

– Ты думаешь, такое возможно?

– И да и нет. Трудно говорить, но я склоняюсь, что эта версия может быть живой. Мы же не знаем о том, что творится в головах партийцев.

– Я знаю тебя давно, и ты всегда меня поражал своими открытиями.

– Век живи – век учись. Шпионом может быть кто угодно. Боб. Кирк. Ира. Анастасия. Я. Ты!

Мне показалось, будто он назвал меня шпионом. На момент я и сам в это поверил, не удивлюсь, если мое лицо выдало эту минутную веру в то, что я шпион.

– Не может быть. – говорю я, искренне в это веря.

– Но ведь это может быть и так. Откуда ты знаешь, что ты не шпион? Как ты это докажешь?

– Я не шпион!

– Да ну? Этим громким заявлением сейчас разбрасывается каждый, и партиец, и бедняк. Но ведь кто-то из них врет.

– Но я не шпион.

– У тебя картошка подгорает.

Я возвращаюсь к своей станций, Мэтт к своей.

И вправду. Почему я уверен, что я не шпион. Мэтт посадил во мне семя раздора. Я задумался над его словами. Вытащил картошку из масла, опрокинул ее в ванночку, и начал наполнять ею упаковки.

Я НЕ ШПИОН!

Я НЕ ШПИОН!

Плевать, что я не люблю Партию и хочу от нее избавиться, разрушить строй. Но я не шпион. Я никогда ни за кем не шпионил и не знал, как это делается. Я не гожусь в шпионы. Почему Мэтт остановился на мне и выделил меня из всех. Я почувствовал, с какой интонацией он выделял меня из всех. Из всего этого сброда. Но я не шпион. Ни один сканер и радар, тест этого не докажет. Здесь я чист перед Партией.

А может так оно и есть? Я шпион. Может, я стал им, когда получил сообщение от Les miserables? Да нет. Я точно не шпион.

У меня забирают картошку. Ставлю еще. Нужно как-то образумить Мэтта, заставить его поверить, что я не шпион.

– Слушай, – поворачиваюсь я к нему – а почему ты уверен, что ты не шпион. Ведь и ты мог бы им быть.

Он только улыбнулся. Завернул гамбургер, поглядел на меня и отдал его кассиру.

– Потому что шпиона заметили не у моего дома, а рядом с твоим.

Этого я не знал. Значит, скорей всего ищут шпиона, который расклеивал эти бумажки.

– При желаний ты бы смог приехать к моему дому.

– Я живу на другом конце города, если бы я решился на это в комендантский час, меня бы точно поймали полицейские. Не нервничай, я тебя ни в чем не обвиняю.

Он только похлопал меня по плечу и отвернулся к себе. Я же не мог расстаться с мыслью, что рядом с моим домом был шпион. Если бы я вышел минутами раньше, я бы мог его увидеть. Может, он бы сказал мне, как попасть в Les miserables.

Эта мысль не покидала меня и дома. Какие-то несколько минут (ну или часов) решили значимую часть моей жизни иначе. Теперь вместо того, чтобы учить секретные пароли, продумывать планы действий я сижу здесь и проклинаю себя за то, что поздно вышел на улицу.

Мой дневник открыт. Он готов впитывать в себя чернильные слова, готов впитывать в себя мои проклятия адресованные судьбе, и вообще всем, кто лишил меня встречи с Les miserables.

Слова не приходили в голову.

Мысль не шла.

Я хотел написать проклятия, но они не пришли ко мне. Не взобрались в мою голову, не штурмовали меня. Они просто обошли. Обошли все мои эмоций, не родились словами.

Сижу перед пустой страницей. Что ж, знаю я одно решение. Задуваю свечку. Встаю, иду на улицу.

Все так же темно. Все так же прохладно. Я знаю: возле моего дома будут дежурить. Мимо полиция не пройдет. Возможно, мой адрес известен чистильщикам, и когда они приедут по душу мою – сильно удивятся: почему это я не в постельке своей сны вижу, и почему меня вообще дома нет?

Вот кто шпион! Сразу подумают они. И тогда к моей сверх болезненной смерти прибавятся еще одна сверх болезненная смерть. 2 раза умереть нельзя. Но, думаю, чистильщики что-нибудь придумают.

Гуляю, иду к своему столбу. Иду тихо. Оглядываюсь по сторонам. Полицейских не видно. Видно, не дошли еще до столба. И правильно. Мне нужно получить весточку от Les miserables. На столбе нет ничего нового.

Похоже, они не используют одно и то же место дважды. Решил прогуляться к парку. Как же все-таки улица манит ночью. Просто хочется гулять и гулять. Смотреть на звезды. Любоваться темным, как твоя жизнь, небом, понимая, что через определенное количество времени небо просветлеет, а твоя жизнь – нет.

В парке темно. Установленные рядом с ним фонари его практически не освещают. Плотные кустарные заборы тому виной. Это точно. Проходя мимо большого, старого дуба, проживающего свои, наверное, 200 лет, остановился. Что-то странное было в нем именно сегодня. На нем висел золотой лист. Такими дуб точно не славится. Я еле-еле его заметил, и то случайно. Что на нем написано? Для кого, и для чего он? Нужно сорвать его и побежать домой. Прочитать перед дневником. На том конце парка показались маленькие просвечивающие темноту кругляшки. Свет от фонарей. Полиция идет сюда. Пора!

Хватаю лист и бегу домой. У подъезда так же останавливаюсь и оглядываюсь. Пусто. Чисто. Называйте, как хотите, главное, что никого. Захожу в подъезд. Лист я помял. Руки мои вспотели. Не удивлюсь, если пара букв поплывет.

Плотно закрываю за собой дверь. Как же мне повезло, что мои соседи, обдолбанные зомби, которые спать ложатся вместе с мелодией отбоя. Никто из них не мог меня увидеть. Все, наверное, уже 20-ые сны видят. Один я тут с письмами бегаю.

Подхожу к дневнику. Зажигаю свечку. Положил на стол лист. Распрямил его. Читаю:

Шпион! Мы знаем, что тебя ищет Партия. Возможно, она уже напала на твой след, и сейчас ты пытаешься скрыться, но мы хотим помочь. Подай какой-нибудь сигнал, который будет понятен только нам, и мы спасем тебя. Мы твои друзья! Мы – Les miserables!

О нет! Что же я наделал? Я сорвал письмо, предназначавшееся не мне. Les miserables писали не мне. Если в первый раз их письмо и могло быть адресовано мне, то в этот раз я украл чужое письмо. Что же будет теперь с шпионом? Неужели Партия у него на хвосте, и я решил его судьбу, сорвав это письмо? Каким же должен быть сигнал, чтобы Les miserables поняли, что это сигнал бедствия? SOS – спасайте меня! Меня пытает Партия!

Я знаю, что нужно делать. Нужно самому найти шпиона и объясниться ему. Мы вдвоем должны найти способ попасть к Les miserables. Я даже не знаю, что труднее: найти шпиона или найти Les miserables?

Нужно отвлечься. Пожалуй, дневник сейчас сыграет мне на руку. Исповедаюсь ему:

Желая встретиться с любимыми моему сердцу Les miserables, я, сам того не ведая, сорвал не предназначавшееся для меня письмо. В нем говорилось, что Les miserables, понравившиеся душе моей и вернувшие жизни моей хоть какую-то ясность, хотят приютить у себя шпиона, Партию терроризирующего. По мнению Les miserables, Партия села шпиону на хвост. Единственный выход – это встреча с Les miserables, которая не может состояться, так как письмо сорвал я, а не шпион.