Послание из будущего

Когда вечером вся семья собралась за столом, Андрейка не выдержал и спросил:

– Откуда я знаю, что такое бумага? Я ведь никогда ее не видел, не щупал, даже в Интернете не смотрел, однако, читая Бредбери, никак не мог отделаться от смутного, очень знакомого ощущения.

Родители замолчали и переглянулись.

– А почему ты решил, что знаешь, какая она на ощупь, если ты ее никогда не щупал? – поинтересовался отец, – Может быть, ты считаешь, что знаешь, а на самом деле это всего лишь плод твоих фантазий?

Андрейка задумался, иногда детей так легко запутать. Но ему не хотелось в это верить, не хотелось получать такое примитивное, но весьма логичное заключение, однако спорить он не стал.

– Спешу сообщить вам, – перевел разговор папа, – что сегодня вводится новый вид рекламы. Только я не скажу какой – мне запрещено разглашать эту тайну – просто предупреждаю, чтобы вы не пугались ничему необычному.

Поговорив о том о сем, вскоре все разбрелись по своим комнатам. «Пора ложиться спать», – решил Андрейка, быстро разобрал кровать, одел пижаму и лег. «Вот она – свобода, последнее и единственное место, куда еще не проникла эта зараза, называющая себя рекламой, двигателем прогресса». То, что реклама – это двигатель прогресса, не знали только еще не рожденные дети. Все остальные успевали впитать эту истину в роддоме, когда каждый младенец получал за правым ухом небольшую татуировку с рекламой обслуживающего его роддома. Самое противное, что в этой фразе была доля истины. Когда реклама стала заполнять все вокруг, прогресс пошел вперед семимильными шагами. Кто первым придумал, как захватить небо? Кто придумал, как осветить ночь? Кто сумел изготовить специальный пар? Да много чего еще – кто сумел сделать надпись на солнце, в конце концов? Конечно же, рекламщики и весь штат работающих на них профессиональных ученых. О плохом думать не хотелось. Скорее бы уйти от этой гнусной, однообразной реальности, скорее бы заснуть. Только сны давали свободу, только там было свободное творчество, только там можно было найти покой. На грани засыпания он слышал, как в комнату заходили родители и по очереди целовали его в щеку.

Андрейка бежал по зеленому лугу, а рядом с ним, смешно подпрыгивая, бежал единорог. Они были лучшими друзьями, единорог очень часто приходил в Андрейкины сны, и они оба всегда наслаждались долгожданной встречей. Их путь лежал к прекрасному синему искрящемуся озеру, в котором можно было искупаться.

Андрейка с разбега вбежал в воду, поднимая тучи брызг и распугивая стайки рыб, следом за ним в воду забежал и единорог. Неожиданно все исчезло. В образовавшейся черноте (такое отсутствие света нельзя было назвать даже темнотой), раздался голос:

– Ты спишь, ты слишком устал, но зачем терять время зря?! Слушай и запоминай!!.

Андрейка крикнул:

– Где мой единорог, что с ним?

Голос, не обращая на его вопросы внимания, продолжал:

– Лучший сон может быть только на подушке «Мягкий Пух», только лежа на ней вы сможете обрести полный покой!

Голос оборвался, и Андрейка снова оказался в воде рядом со своим другом.

– Это какой-то кошмар, – прошептал он единорогу, и тот понимающе кивнул.

Купание было испорчено. Немного поплескавшись, они вышли на берег и легли на траву. Андрейка только-только успел расслабиться, как снова оказался в черноте:

– Вы еще не пробовали наши супермягкие матрасы «УтониПоПолной»? Мы готовы исправить это – звоните и заказывайте, наш телефон автоматически запишется в вашей памяти, и вы его уже никогда не забудете! Фирма…

Дальше Андрейка дослушать уже не смог. Громко заплакав, он проснулся. На плач прибежал папа, а за ним в комнату влетела и мама. В один голос они успокаивали его.

– Реклама, она добралась и до моего сна! Она добралась до меня и здесь! – всхлипывая, бубнил Андрейка. Истерика быстро затихла, перейдя в унылое состояние. – Я не могу так больше, неужели даже во сне нельзя от нее отдохнуть?

Родители в растерянности смотрели на него. Помолчав некоторое время, папа решился:

– Понимаешь, это и есть новый вид рекламы. Это реклама в наших снах. Ты не должен бояться ее, она прерывает сон всего на несколько миллисекунд реального времени и десять-пятнадцать секунд сонного. Так что не надо так беспокоиться. Мы завтра попросим сделать громкость потише, чтобы она не превышала общей громкости твоего сна, идет? – Папа в надежде протянул Андрейке руку. Андрейка пожал ее и снова лег в кровать, закутавшись одеялом по самые глаза. Говорить уже не хотелось, да и спать тоже. Неужели все так плохо, неужели нет выхода?

После такого потрясения Андрейка заболел и провалялся в постели целую неделю. Мама отпросилась с работы и постоянно находилась рядом с ним. Папа настоял на том, чтобы Андрейке дали блокираторы рекламы, чего пришлось добиваться довольно долго, но в конце концов папа пригрозил подать на компанию-распространителя в суд за угрозу жизни своего ребенка. А учитывая, что система была еще нова и не обкатана, фирма решила скорее откупиться, чем предавать это дело огласке.

Андрейка подрос. Он живет так же, как и жил, учится, играет с друзьями. И никто не знает, что во сне он может чувствовать себя полностью свободным. Внешне он такой же, как и все дети, но у него есть одно преимущество: он может отдыхать от рекламы, может спать и видеть сны, и никто, ни одна рекламная компания не может посягнуть на его сон. Он единственный в этом мире, кому по закону разрешили иметь блокиратор. А вскоре про блокиратор все и забыли…

Я сидел и думал. Думал и вспоминал. В мое время реклама навязывалась жестко – можно даже сказать, жестоко. Вторгаясь в жизнь, напрягая, очень редко веселя и развлекая. Никогда не любил рекламу.

– Вась, а что у вас с рекламой?

– Ее нет. По крайней мере, в том виде, в каком вы ее себе представляете. У нас не навязывают ее на всех углах, она существует только там, где нужно. Например, вы хотите купить спагетти. Через сеть заходите в магазин, где вам предлагаются все варианты, расположенные по ранжиру. Соответственно, чем ранг продукта выше, тем больше шансов ему попасться на глаза.

– Так если все начнут покупать только те спагетти, что находятся на первом месте, они и будут продаваться, остальные просто прогорят! – воскликнул я.

– Не совсем так, – сказал Вася и подошел поближе. – Попробую объяснить систему. Ты, наверное, уже знаешь про микрочип, вживленный в тебя?

Я кивнул.

– Но есть еще множество, как вы говорите, «девайсов», которые вживляются при рождении. Один из них – глазные имплантаты. Благодаря им перед тобой как бы возникает виртуальный экран, и ты можешь делать выбор, останавливая свой взгляд на том или ином элементе. Примерно такой.

Передо мной на удобном расстоянии от взгляда внезапно возник экран с объемным изображением продуктов.

– Программа считывает все твои параметры и исходя из этого выдает продукты, выставляя на первое место те, которые тебе на данный момент больше нужны, а кроме того, те, которые ты можешь себе позволить. – Вася подвинулся и встал рядом со мной, чтобы смотреть с той же позиции, что и я. – А теперь давай выбирать.

Подарок

Уже неделю мне не дают разрешения на записи. Всё то, что происходит со мной в лабораториях, нельзя сообщать в прошлое (точнее, в бывшее мое время). Это весьма грустно, так как очень многим хотелось бы поделиться. Ну что ж, раз пока ни о чем новом из увиденного мне писать не разрешают, буду дальше читать и делиться с вами прочитанным. Как ни странно, но то, что мне попадается в рассказах, порой намного занимательнее того, что я вижу в «будущной» реальности.

Ну что ж, приступим.

Я получил себя на день рождения два года назад. За это время я многое повидал, многое узнал, но время мое подходит к концу. Я разрешил себе написать это прощальное письмо в надежде на то, что в будущем люди, может быть, догадаются, как справиться с такой проблемой, или найдут какие-то иные решения – кто знает. Попробую объяснить все по порядку. Итак:

Как я уже начал рассказывать ранее, я появился на свет, а точнее, осознал себя как личность в день своего двадцатипятилетия. И именно тогда мне удалось посмотреть на себя со стороны…

Сам сейчас перечитал начало и подумал, что так никто ничего не поймет. Попробую еще раз с самого начала. Значит, так:

Я – точная копия самого себя. У нас не принято говорить «клон» или что-то подобное, так как механизм моего появления несколько другой. Хотя я в нем совершенно не разбираюсь. Однако поясню, что знаю.

Существует человек, изначальное Я, с которого (может, даже и без его ведома) делают точную копию. Только вот сознания в этой копии нет, а в остальном она совершенно идентична оригиналу. Назовем это первоначальное я «хозяином», чтобы не путаться.

В действительности слово «хозяин» полностью отражает суть наших отношений. В любое время, когда бы хозяин этого ни захотел, он может переместить свое сознание в меня. Именно в этот момент я и оживаю. Точнее, считается, что во мне нечему оживать – я же чистая оболочка. Однако в моем случае явно что-то не так.

Все время своей бессознательной «не-жизни» (как я это называю) мне приходится находиться в специальной капсуле, которая не только хранит мое тело, но еще и восстанавливает его от возможных повреждений, а также вводит те изменения, что происходят с телом хозяина. Так, например, если хозяин начнет наращивать себе мускулатуру, то и у меня мускулатура постепенно увеличится за счет работы капсулы.

По замыслу я, по большому счету, обычная оболочка, в которую приходит сознание хозяина – соответственно, в самой этой оболочке никакого другого сознания быть не должно, вроде как… Создан я для того, чтобы хозяин мог участвовать в различных сомнительных или опасных затеях (какие из них мне довелось наблюдать – постараюсь рассказать позднее).

У меня есть лишь одна ночь, чтобы записать все, что я запланировал. Хозяин дал мне возможность использовать тело на это время. Утром меня уже не станет.

Моя жизнь

Я очнулся посреди большой комнаты. Вокруг столпилось большое количество народа. Все смотрели на меня и чего-то ждали. Вдруг я заговорил:

– Ух ты! Классная вещица! Ощущаю себя совершенно так же, как и в своем теле! Теперь я столько всего смогу попробовать!

– Только особо не переусердствуй. Постарайся, чтобы копия продержалась как можно дольше – все ж таки дорогая вещица. – Это сказал пожилой седой человек с небольшим брюшком (по логике это был мой отец).

В это время за спиной у меня раздался какой-то шум. Обернувшись, я увидел, как на тележке ввозят огромный белоснежный торт с горящими свечками. В самом центре красовалась кремовая надпись «25».