Лэйла-стероид

– Не стоит, Макс, – тихо сказал Скалин, чувствуя, как к горлу подкатывает кислый и тугой комок. – Ты воскрес из мертвых не для того же, чтобы снова лечь в гроб.

Столб огня ошеломляющим вихрем метнулся в лицо Евгения. Инстинктивно отшатнувшись и закрыв глаза рукой, чувствуя на лице растущее жжение, Скалин еще успел подумать, какое же опасное оружие, оставленный в руке противника баллончик с лаком для волос. Вернее, сам лак, распыленный на огонек зажигалки и направленный в лицо. Да впрочем, какой там к чертям собачьим лак? Состав в этом треклятом баллончике был адский.

Все эти мысли мелькнули в одно мгновение, а затем сознание покачнулось и стало сползать, как отслужившая змеиная кожа.

Жжение переросло в невыносимую боль, ту, которую не должен терпеть ни один человек на земле. Не успев даже вскрикнуть, Скалин ощутил сильный удар сразу по всему телу. Потом все исчезло.

* * *

Странная кавалькада двигалась по ночным улицам. Синее такси находилось в своеобразных клещах. Две “бэмки” держались позади, одна медленно притормаживала, собираясь перегородить улицу.

– Людей мало, – бормотал Никто, оглядываясь по сторонам. – Сейчас они попытаются нас тормознуть.

– Сворачивай на шоссе, – сказала Гарпия, швырнув ненужный уже пистолет на пол. – Пора менять тактику. Если людей мало, то этих слишком много.

Рыжий кивнул и включил поворотный сигнал за несколько метров от перекрестка. На своеобразном языке, понятном только тем, кто решил поохотиться друг за другом, это означало: “сворачиваем вместе или будут неприятности”.

У ФСБ был выбор, попытаться задержать “Капеллу” сейчас, подставив под удар незначительное количество полуночников, шагающих сейчас по улицам, или сыграть по правилам, которые предлагает противник.

Через несколько секунд ведущая “бэмка” свернула к шоссе.

Никто на мгновение закрыл глаза. Гарпия вытащила из сумочки перчатки, с двумя стилетами, спрятанными в ножны, умещающиеся на ладони. Теперь стоило только сжать кулак и между пальцами выскальзывало смертоносное стальное жало. Им нельзя было проколоть толстую одежду, но можно было без усилий разрезать горло.

– Джеки – потрошительница, – сказал Рыжий, когда Гарпия несколько раз сжала кулак, проверяя легко ли выходит лезвие.

– Ничего подобного. Просто баба, на которую наехали.

Никто кашлянул и резко свернул на обочину, переходящую в довольно пологий откос. Почти в тот же момент натужно взвыл мотор оставленной в одиночестве “бэмки”, набирающей ход.

Кругом была темнота. Фары выхватывали лишь отдельные куски пейзажа, состоявшего из пожухлой травы и грязи. Везде царила засыпающая на зиму природа. Жизнь пропала, отступив на шоссе и дальше в город, здесь же остались лишь четыре машины с людьми у которых были друг к другу взаимные претензии.

– Начнем, пожалуй, – сказал Никто. – Оставшиеся в живых будут пить шампанское.

Гарпия покосилась на лежащий у ног пистолет.

– Значит вот так?

– Именно.

Идущая впереди “бэмка” решительно затормозила, становясь поперек дороги уже застывшему такси. В ночной тишине громко хлопнули дверцы. Несколько темных фигур устремились к синей машине, стоявшей в перекрестии столбов света, льющегося из фар.

Давыдов подбежал первым и одним ударом рукояткой пистолета разбил окно со стороны пассажира. Почти одновременно с ним ту же самую операцию с другим окном проделал его подчиненный. Давыдов прищурил глаз. Мушка застыла на переносице Гарпии.

Девушка лежала, откинувшись на сидении. Правая рука еще держала раздавленную ампулу, на острых краях которой повисла тошнотворно мутная капля. Рот Гарпии был открыт в смертельном зевке. Давыдов осторожно коснулся ее шеи, не отводя служебный “макаров” ни на миллиметр. В этот момент он почти молился, чтобы его пальцы ощутили биение сонной артерии.

Отдернув руку, Давыдов яростно засунул пистолет в карман и крепко выругавшись зашагал к своей машине. В это время выпрямился и тот, кто проверял пульс у водителя.

– Упустили, – сказал он, зачем-то вытирая ладонь платком. – Кто ж знал, что так…

– Ладно, хватит причитать, – оборвал его водитель одной из машин. – Давайте загрузим их. Теперь они годятся только для вскрытия.

Гарпию и рыжего вытащили из такси и потащили к “бэмкам”, гостеприимно распахнувшим багажники. Когда до машины оставалось несколько шагов, Гарпия открыла глаза.

* * *

Смирнов и Разин ворвались в гримерную, как только услышали стук падающего тела. Степа оказался слегка проворнее, поэтому он первым увидел плоды проигранного сражения. Правда тогда он и не думал об этом. Двигаясь с невероятным проворством для такого неторопливого субъекта, Смирнов оттолкнул Степу в сторону и набросил на горящее лицо Скалина молниеносно сорванный с плеч пиджак. Ощутив запах горелого мяса, Разин с трудом подавил тошноту. Парой резких фраз Смирнов отослал подоспевшего к развязке официанта вниз за врачом, а сам принялся методично осматривать помещение. Вся обстановка гримерной состояла из большого трюмо и нескольких стульев. Убедившись, что больше в комнате ничего нет, Смирнов наконец-то задал тот вопрос, который ждал Степа, ищущий повод отвести душу.

– Куда же эта скотина подевалась?

Получив долгожданную возможность, Разин вылил на все окружающее столько словесной грязи, что обладай она материальностью, гримерная мгновенно превратилась бы в помойку.

Он еще продолжал сыпать ненормативной лексикой, когда на пороге показался врач, с белоснежной маской на лице и выбившимся из-под шапочки седым локоном.

– Заткнитесь, молодой человек, – приятным баском приказал он, склоняясь над лежащим Скалиным. – От одного вашего сленга можно концы отдать.

Степа умолк. Доктор быстрым движением приподнял Степин пиджак и взглянул на лицо Скалина. Его глаза над маской посуровели.

– Не стойте пнем, – сердито сказал врач, обращаясь к Смирнову. Берите его на руки и пойдемте вниз к машине. И побыстрее.

Не обращая внимания на постукивающего ногой по полу Степу, доктор стремительно вышел из гримерной, кивком головы приглашая с собой пыхтящего Смирнова с тяжелой ношей.

Оставшись один, Разин как раненый зверь заметался по комнате, забыв все премудрости криминалистики, касающиеся сохранения улик. Стулья полетели в угол. Трюмо рухнуло на пол с жалобным звоном. Венцом всех этих усилий была потайная дверь, совершенно сливающаяся со стеной. Схватив с пола ножницы, валяющиеся в осколках зеркала, Степа засунул их в узенький просвет и сильно надавил. Прямоугольный кусок стены отъехал в сторону. За ним оказалась маленькая комнатка, пыльная и грязная, где не было совсем ничего. Ни окон, ни мебели, за исключением одного колченогого стула, похожего на мебель времен средневековья.

Была в комнате и дверь. И Степа даже знал, куда она ведет, принимая во внимание расположение стен. Ему незачем было открывать ее, но тем не менее, повинуясь давно выработанной привычке идти во всем до конца, Разин ухватился за никелированную ручку и оказался в коридоре, в котором торчал вместе со Смирновым во время разговора Скалина с Музыкантом.

– Здесь он и прятался. Когда мы вошли в гримерную, – пробормотал Степа, возвращаясь в комнатку для скрупулезного исследования стен. – Ни черта больше нет… выйти отсюда он мог только в коридор, а значит, значит деться ему некуда.

Заметно повеселев, Разин встретил вернувшегося Смирнова широкой ухмылкой.

– Надо идти к остальным посетителям, – сказал он, закончив демонстрацию найденных дверей. – Скорее всего он попробует затеряться среди них.

– Плохая мысль, Степа. Он же не дурак, понимает, что нам опознать его – раз плюнуть.

Разин потер ладонью затылок, признавая правоту коллеги.

– Плохо соображаю. Но все равно попробуем. И надо пропесочить весь этот кабак от подвала до крыши. Выйти ему все равно не дадут.

– Эй, мужики, – послышался со стороны лестницы голос официанта. – Врач сейчас придет. Продержитесь?

Смирнов и Разин посмотрели друг на друга. Степа засмеялся тоненьким злым смешком.

– Вы чего? – спросил официант, глядя на две аховские физиономии. – Врач только один остался, девчонка там в обморок упала, он с ней пока…

– Ты куда его дел, – тихо спросил Разин Смирнова, в замешательстве трущего подбородок.

– В машину санитарную посадил.

Степа вытащил рацию, но потом только махнул рукой, запихивая ее обратно в карман.