Знаменитые и великие скрипачи-виртуозы XX века

«Но как вы можете знать музыку, – настаивал я, – рассказывал Крейслер – если к примеру, вы не разрешаете играть произведения Баха?»

«Перед началом католицизма, или шире – христианской эры, не существовало ничего. То же самое происходит с коммунизмом, который, как и религия, начался с захвата нами власти, и мы должны настаивать, чтобы искусство также представляло нашу идеологию. Всё хорошо, пока студент играет свои гаммы и этюды для практики, но когда он выбирает пьесы для исполнения соло, это должно соответствовать нашей идеологии», – заключил нарком.

Фриц Крейслер на это ответил, как писал Лохнер, что он никогда не смог бы работать в Советской России и отклонил приглашение в Россию. Позднее Луначарский заметил в примирительном тоне, что все запреты бы не коснулись моих программ. «Кроме всего они играют мои пьесы очень много, и я никогда не получаю ни рубля в качестве авторских роялти», – заключил свой рассказ Крейслер об этом эпизоде. Официальный отказ был мотивирован тем, что артист «устал», но в том же сезоне он совершил огромный тур на Британских островах и в США. Так возникла идея пригласить для гастролей в СССР в 1934 году Яшу Хейфеца.

Таков был рассказ Луиса Лохнера о предполагавшейся поездке Крейслера в Советский Союз. Возможно, что тут подействовали и близкие отношения с Рахманиновым, пережившим первые два года советской власти в Москве и Петербурге, и покинувшего Россию в 1918 году навсегда. Кстати, первыми, кто навестил великого пианиста и композитора по прибытии в Нью-Йорк ещё в отеле «Ансония» на Бродвее, были Крейс-лер и Цимбалист. Очень возможно, что решение было принято в результате ряда обстоятельств и длительных обсуждений «за» и «против».

Пока, до захвата власти нацистами Крейслер продолжал свою концертную деятельность по всем странам Европы, Англии и США. Его мировая слава доходила до самых отдалённых уголков земли, а наигранные им пластинки часто были предвестниками его появления в странах и континентах. В начале 1930-х годов он дал интересное интервью американской журналистке Беверли Смит:

«ОН ИГРАЕТ НА СТРУНАХ СЕРДЦА МИРА»

Отрывки из интервью с Фрицем Крейслером American Magazine, Feb. 1931

«Я колеблюсь говорить о том, как мало я занимаюсь, потому что молодые скрипачи могут подумать, что и они не должны практиковаться». (Он пояснил свою позицию тем, что очень тяжело работал, занимаясь на инструменте в свои юные годы.)

«Теперь совершенно ясно, что если практикуешься, как полагается в молодости, пальцы должны сохранять свою гибкость и в поздние годы.

Однако идея зависимости скрипача от многочасовых ежедневных занятий есть результат самоубеждения (самогипноза), который действительно создаёт необходимость этого.

Я же, в противоположность этой идее, своим самогипнозом уверил себя, что мне это не нужно, следовательно, я и не занимаюсь… Я могу восстановить свою лучшую форму за три часа.

Я верю, что всё это происходит в мозгу. Я думаю о пассаже и я знаю точно, чего я хочу. Это так же, как целиться из пистолета: вы берёте цель, взводите курок, кладёте палец на спуск… Лёгкое нажатие пальца и выстрел сделан.

То же самое должно применяться в инструментальной технике. Вы обдумали заранее, и точно вовремя, а не позднее, берёте ноту. Но доверять мускульным привычкам, которые так много значат в технике, может быть пагубным и даже фатальным. Небольшое волнение, нервозность, ваши мускулы в замешательстве и не могут выполнять непосредственно свою миссию сами собой… и где вы тогда? Техника, действительно дело мозга, головы. Жаль, жаль, что в наши дни только и подчёркивается, сколько часов практикуется тот или иной скрипач.

Много лет назад, я как-то после полудня встретил Яна Кубелика. Он был озабочен и взволнован. Он сказал мне: «Вы не могли бы мне помочь? Сегодня вечером у меня концерт и все мои пальцы кровоточат. Я занимался 12 часов». Всё, что я спросил его, было: «Зачем вы это делали?»

Когда вечером он играл, это было технически безукоризненное выступление, но в то же время совершенно бессодержательное и опустошённое…

Я не имею ни малейшего представления, что мои пальцы делают. Когда я играю, я концентрируюсь на идеале музыки, которую я слышу в своей голове, и я пытаюсь подойти к этому идеалу настолько близко, насколько я в состоянии это сделать. Я не думаю о технике вообще. Музыкант, который должен думать о технике, не готов к публичным выступлениям.

Иногда я встаю из-за стола после приятного «парти» или ланча и иду в концертный зал «холодным». Затем я «просыпаюсь» и все мои мысли, как и каждый нерв моего тела, оживают – не для обычных дел, но для жизни в музыке…

Секрет моего метода, если я могу так выразиться, состоит в сочетании концентрации и умения реализовать свои усилия, когда я на эстраде, это значительно важнее, чем, если бы я практиковался в своей программе много часов.

Повышенная готовность нервов и мгновенная реакция, требуемая для предохранения от некоторых неожиданностей, могущих возникнуть на эстраде, позволяют мне играть ещё лучше. Пальцы же служат только выполнению этой задачи. Я никогда не занимаюсь перед концертом. Причина в том, что занятия выхолащивают мой мозг, снижают воображение и убивают чувство взволнованной приподнятости и свежести, которыми должен обладать артист.

Я провёл день с Сарасате перед его концертом. И видел его выходящим на сцену без единого прикосновения к инструменту. Он даже вообще не упоминал об игре на скрипке. И тем не менее его игра была настолько превосходной, как будто бы он посвятил занятиям до концерта весь день!

Настоящий артистический талант – это дар, а не дело практики. Если скрипач – концертный исполнитель, то всё, что касается техники – это дело ранних лет занятий на скрипке, после чего, если он действительно по-настоящему скрипач, ему нет необходимости работать на инструменте.

Паганини – тому блистательный пример!

У меня никогда не было проблем со скованными пальцами. Я могу сойти с поезда после целого дня путешествия и сыграть концерт так же хорошо, как обычно. Я погружаю кончики пальцев в горячую воду на несколько секунд перед выходом на сцену. Это их согревает лучше, чем пара часов занятий.

Моя главная забота состоит в том, чтобы сохранить энтузиазм и чтобы моя игра была свежей и приподнятой.

Я никогда не работаю над композициями, которые я буду играть в недалёком будущем. Я должен держать их свежими. Я не могу себе позволить «устать» от них.

Я должен получать удовольствие от всего, что я играю, или не играть это вообще.

Технические упражнения я использую очень умеренно. Слишком много работать над технической рутиной не согласуется с благоприятным развитием моего искусства.

Техника, несомненно, не самая главная эссенция в вооружении концертного скрипача. Искренность и индивидуальность составляют действительную эссенцию и стоят на первом месте.

Я не верю, что любой артист – действительный мастер на своём инструменте – может существовать без контроля над этими интегральными частями целого.

Музыка рождена. Средства её выражения – часто дело случая.

Для меня музыка – это совершенная философия жизни. То, что я могу сказать в музыке, есть часть моей глубочайшей внутренней сущности, которую я никогда не могу выразить в словах…»

Эти отрывки из интервью, помещённые в книге Луиса Лохнера, если я не ошибаюсь, ещё не публиковались на русском языке.

Действительно, в Италии в отношении Крейслера не произошло никаких изменений – он не только встречался с Муссолини, но и пользовался прежней популярностью у публики и любителей музыки. При первом посещении Дуче Гарриет Крейслер, поднимаясь по лестнице дворца, где состоялся приём в их честь, заметила Муссолини: «Вы – скрипач?». Дуче очень смутился и спросил, в упор глядя на неё: «А вы что – сыщик?» «Нет, – ответила Гарриет, – но мой муж ведь скрипач, и ваша мозоль под подбородком предполагает, что вы играете на скрипке!». Этот курьёзный эпизод имел продолжение. После концерта во дворце и приёма Муссолини задал вопрос артисту: «Ну, а теперь скажите мне, пожалуйста, кто из нас лучше играет на скрипке? Я, или ваш друг Альберт Эйнштейн?» Присутствовавшие при этом рассказывали, что Крейслер долго хохотал после этого вопроса, а потом сказал, что всё же на него не ответит. Впрочем, в частных беседах, он иногда говорил, что для любителя Муссолини играл на скрипке «well», то есть можно полагать – вполне прилично.

Дуче музицирует

Как можно понять из воспоминаний свидетелей, Муссолини в личном общении, вне толпы и политических митингов, был несколько иным, чем при публике – с него сходило паясничество и его смешная карикатурная спесь великого вождя, так удачно обыгрывавшаяся карикатуристами и Чаплином в фильме «Великий диктатор».

Вскоре после аншлюса Австрии весной 1938 года Фриц Крейслер получил повестку в Париже по почте от Военного министерства Рейха о том, что он может получить в будущем «приглашение в вермахт в качестве бывшего австрийского офицера». Наци проявили известный «чёрный юмор» – к 1938 году Крейслеру уже исполнилось 63 года и едва ли бы он подлежал призыву, даже в родной Австрии, будь она ещё свободной. Почему-то именно эта повестка очень подействовала на великого скрипача, и он с женой стал спешно собираться для отъезда в США. Ему удалось помочь получить американскую визу для своего племянника – сына брата Хуго и его жены ещё до отъезда из Европы. Больше Фриц Крейслер никогда не был в Европе, несмотря на послевоенные приглашения посетить Берлин в качестве почётного гостя города. От его виллы в Далеме остались развалины, хотя его служащим – шофёру и горничной удалось уцелеть во время налётов союзной авиации. Всё же главное – коллекции скрипок, смычков, редких рукописей и другие ценности – всё удалось вывезти из Берлина ещё до войны.

Вернувшись в Нью-Йорк, Крейслер продолжил свою обычную американскую концертную жизнь. 27 апреля 1941 года Крейслер был сбит грузовиком на 57 стрит Манхэттена и пробыл без сознания около двух недель. Когда его посетил Франц Рупп, он уже был в сознании, но потеря памяти была очевидной, так как Крейслер заговорил с ним по-немецки. Довольно скоро, несмотря на тяжелые ранения и даже черепные травмы, Крейслер стал быстро приходить в себя и уже в начале 1942 года сделал с оркестром альбом записей своих любимых сочинений на пластинке.

Обложка альбома, записанного Крейслером в январе 1942 года. Это было первое выступление Крейслера после инцидента в апреле 1941 года, когда он был сбит грузовиком на улице Манхэттена. Этот альбом, переписанный теперь на Си-Ди, даёт и сегодня нам представление о несравненном гении исполнительского искусства, имя которому – Фриц Крейслер

Копия дарственного акта Библиотеке Конгресса, сделанного в 1952 году

Эти заметки об искусстве величайшего скрипача-композитора XX века Фрица Крейслера, носят, естественно, фрагментарный характер. Как уже здесь говорилось, как ни странно, его жизни и творчеству было посвящено лишь две книги – Луиса Лохнера и Эмми Бьянколли, на английском, а также небольшая брошюра Израиля Ямпольского на русском. Были также опубликованы материалы о жизни и творчестве Крейслера в журнале «Страд» (Лондон) в 1983 году, где были опубликованы краткие воспоминания Франца Руппа, племянника артиста Фредерика Крейслера; известны также краткие воспоминания Давида Ойстраха о коротких встречах с Крейслером во время Конкурса им. Изаи в Брюсселе в 1937 году и позднее в США в 1955 году. В заключение будет приведён рассказ моего друга виолончелиста Альберта Котеля (1910–2000), о его короткой встрече с Крейслером вскоре после войны в Нью-Йорке в квартире известного скрипача Натана Мильштейна:

«Как-то уже в середине 1950-х Мильштейн пригласил меня на парти вечером в его квартире “дуплекс” на Пятой Авеню, где он тогда жил со своей женой и дочерью. Я ещё стоял у входной двери, услышав звуки рояля – кто-то изумительно играл пьесы Крейслера на рояле. Когда я вошёл в гостиную, я увидел за роялем самого Крейслера! Он играл совершенно неподражаемо свои скрипичные пьесы на рояле с таким же шармом, с каким играл их на скрипке в былые времена! После окончания его исполнения (он играл скорее для собственного удовольствия) я подошёл к нему и сказал: “Маэстро! Это нужно записывать на пластинки! Это должны слышать все!” – сказал я тогда. “Ах, – молодой человек! – ответил он мне тоже по-немецки, – я зарыл свой талант! Моё истинное призвание – быть пианистом в баре!” – Это было поразительно! Великий артист сожалел, что не стал пианистом в баре?!» Вот таким был краткий рассказ моего друга. А что? Можно вполне его себе представить, игравшим свои и другие венские мелодии в течение всего вечера в каком-нибудь фешенебельном баре Манхэттена, а под его роялем дремал бы его любимец фокстерьер Джерри (правда, ушедший ещё перед войной, но уже в Америке). Может быть, такая мысль и приходила великому артисту в старости – кругом публика, девушки, постоянные посетители бара, уютно и все друг друга знают. А потом он тихо идёт домой в своём стареньком демисезонном пальто и шляпе, купленными ещё перед войной в Европе… Быть может, такие мысли и делали старого артиста немного более счастливым, несмотря на вторую половину девятого десятка лет? Кто знает?

Фриц Крейслер в 40-е годы во время выступления в программе «Bell telephone hour» популярной программе трансляции концертов классической музыки и известных мировых звёзд исполнительского искусства по телефону для всей Америки

* * *

А всё же его родная Вена не забыла своего великого артиста. В 1979 году был создан международный Конкурс скрипачей имени Крейслера. Его первым победителем стал Дмитрий Ситковецкий – сын знаменитого советского скрипача-виртуоза Юлиана Ситковецкого и прославленной пианистки Беллы Давидович. Победителем Конкурса 2014 года стал молодой российский скрипач Никита Борисоглебский, также выигравший Международный Конкурс скрипачей им. Давида Ойстраха в Москве.

Дмитрий Ситковецкий, первый лауреат 1-го международного Конкурса скрипачей имени Крейслера в Вене

Российский скрипач Никита Борисоглебский – победитель Конкурса ила. Крейслера 2014 года

2. Встречи с Иегуди Менухиным

Имя одного из гениев исполнительского искусства XX века – скрипача Иегуди Менухина – я впервые услышал осенью 1945 года. Услышал от… своей бабушки. Как-то, вернувшись домой после занятий в Центральной Музыкальной Школе, я узнал от неё, как видно волновавшую её новость: «К нам едет Иехуда Менухин».

«А кто это такой?» – спросил я. «Это американский Буся Гольдштейн». Это уже несколько меняло дело: Бусю Гольдштейна я, конечно, слышал. Он был первый в моей жизни скрипач-концертант, которого я слушал в начавшемся осенью 1943 года концертном сезоне в Большом Зале Московской Консерватории. Я тогда только начал занятия на скрипке, но впечатление от его игры храню по сегодняшний день. Помню его золотой звук, необычайный тон скрипки, легко заполнявший Большой Зал. Он шёл мощным и тёплым потоком, восхищая и пленяя восторженных слушателей.

Иегуди Менухин был старше Гольдштейна на семь лет. Так что можно было, пожалуй, считать Бусю Гольдштейна советским Менухиным. Казалось бы – такое же начало – вундеркинд, объездивший с концертами крупнейшие города своей страны, везде имевший триумфальный успех. К счастью для себя, Иегуди Менухин родился в США. Его развитию и карьере никто не препятствовал. Тем более государство – оно никогда не ставило ему барьеров, в отличие от Буси Гольдштейна.