Оценить:
 Рейтинг: 0

Жизнь по краю

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Анна, не доверяя вкусу агентов, часто сама отправлялась в поездки, откуда привозила интересные дизайнерские вещи или старинные предметы декора, которые «вписывала» в интерьеры заказчиков. Вокруг нее было много вещей, которыми можно было любоваться, восхищаться тем, что было создано данным-давно. Людей, которые когда-то делали эти вещи, уже нет на свете. А красота, созданная ими, продолжает жить. Анна дает новую жизнь этим предметам, находит для них именно то место, где они будут радовать и притягивать к себе восхищенные взгляды.

Анна подошла к виниловому проигрывателю и включила пластинку…. Они с Павлом любили, чтобы дома звучала музыка, и оба считали, что звук должен быть «настоящим». Цифра не может передать живого звучания, звук должен предаваться через дорожки, которые помнят то, что хотел когда-то сказать музыкант. Да и во всем этом процессе был определенный элемент колдовства, когда можно подержать старую пластинку в руках, зная, что десятилетия назад, совсем в другом мире, кто-то также ставил именно эту пластинку. Но жизнь тогда была совсем другая – другие города, улицы, дома, одежда. И люди совсем другие. А музыка осталась прежней…

Павел любил слушать винил, потому что не любил подделок. А Анне нравился факт того, что это старый проигрыватель и видавшая виды пластинка, что это, возможно, какая-то история из чьей-то жизни. Иногда Анна даже представляла себе такие истории, когда слушала музыку в одиночестве.

Вот звучит слоуфокс – элегантный романтический танец. В музыке удивительным образом сочетаются классика и элементы джаза. Статный мужчина в черном смокинге сжимает в объятиях гибкую партнершу. Она необыкновенно хороша: обтягивающее платье с блестками, пушистое боа, лаковые туфли на каблуках. Анна представляла себя на месте партнерши и рассуждала. Пусть они танцуют в каком-нибудь шикарном танцполе, в фешенебельном отеле где-нибудь в Нью-Йорке. И это происходит не сейчас, а было когда-то давным-давно…. Они двигаются легко и свободно, как будто парят в воздухе, и все обращают внимание на эту чудесную пару. Сейчас закончится танец, и они с партнером сядут за свой столик. Услужливый официант принесет шампанское, и разгоряченные танцем партнеры выпьют по паре бокалов. Шипучее вино немного ударит в голову, Анне нравится это состояние. А потом они поднимутся в номер отеля и проведут вместе фантастическую ночь…

Анна ставит новую пластинку, и это уже совсем другая эпоха, иная музыка и новая история. Под звуки неимоверно красивой баллады, которую неподражаемым голосом с хрипотцой поет Род Стюарт, Анна представляет себя на белоснежной яхте. Они отплыли далеко, уже не видно берегов, вокруг только изумрудная бесконечная гладь океана. Легкий ветерок вздымает небольшие волны-холмики, которые покрыты белыми пенными «барашками». Анна стоит на корме, ветер треплет ее волосы и приятно холодит кожу. Потом она поднимается в рулевую рубку, и капитан пропускает ее к штурвалу. Она держит штурвал, а руки капитана лежат на ее руках. Они как будто образуют одно целое, вместе управляя судном. Они летят над океаном, прижавшись друг к другу, вдыхая пьянящий соленый морской воздух. Анне приятно осознавать, что она вызывает желание у этого сильного уверенного в себе человека. И у них потом будет все: любовь, страсть, секс…

Музыка уносит ее прочь из привычного мира пустоты в мир волшебства и безмятежности. А когда звучание пластинки обрывалось, она брала ее в руки, чтобы перевернуть. И ей казалось, что это не пластинка, а события ее жизни, которые тоже можно в любой момент остановить, а потом снова запустить с любого места, которое она сама выберет.

Но сегодня музыка не уносила ее в невидимые дали и не вызывала откликов в душе. Сегодня она почувствовала что-то новое в своем состоянии: ее пустота стала меняться. Появилось ощущение легкости и удовлетворенности. Ей стало казаться, что до этого момента она носила тяжёлые камни или какой-то увесистый груз, который кто-то взвалил ей на плечи. А сейчас груз пропал, но осталось ощущение физической усталости в руках и теле, но это уже было лучше, чем перемещаться под тяжестью груза.

Она взяла телефон и набрала номер Павла. Звонок остался без ответа. Она дождалась, когда автоответчик предложит оставить сообщение, и положила трубку. Ее губы тронула улыбка, и это ее удивило: обычно она переживала, когда Павел не отвечал на звонки. Хотя, если сказать откровенно, она к этому привыкла. У него было правило: она не должна беспокоить его в течение дня звонками. Если случается что-то срочное – сообщать секретарше. Это правило распространялось и на ночь, если он не приходил домой. Правда, Павел заранее предупреждал о том, что не придет ночевать, и причина всегда была веская – встречи с партнерами, тяжёлые переговоры, после которых ему надо просто отключиться и расслабится. Сегодня Анна не переживала, что Павел устроит разбор полетов: как она посмела отвлечь его в очень важный момент? Ей было все равно. Поэтому она опять, как будто назло ему, снова набрала его номер, послушала гудки и положила трубку. Она улыбалась.

Она зашла в ванну и открыла кран. Обычно Анна не принимала ванну днем, но сегодня решила, что может делать все, что угодно. Она скинула шелковый халат на пол и посмотрела на себя в огромное зеркало. Это он настоял на том, чтобы в ванной было такое большое зеркало. В их доме было много зеркал, и они иногда создавали своеобразную галерею, в которой, казалось, была другая жизнь, другие люди и другие истории….

Она посмотрела на свое обнаженное тело, оно было еще достаточно красивым и упругим. Стоя перед зеркалом, она опять набрала его номер, но ничего не менялось: на ее звонки никто не отвечал. Анна улыбнулась своему отражению и забралась в ванну, окружив себя хлопьями воздушной и ароматной пены. Анна закрыла глаза и с головой погрузилась в воду…

***

– Деточка, так долго нельзя делать, а то наглотаешься воды и станешь потом жить в ванной постоянно, – шутила мама, когда приходила ей помыть спинку. Когда же она подросла и спинку могла помыть сама, в ванну стал заглядывать отец. Он присаживался рядом на край ванны или брал маленький стульчик и очень приятным мелодичным голосом начинал свои бесконечные истории, которых было у него в запасе огромное количество.

– Деточка, ванна – это один из первых этапов удовольствия, которые узнает девушка…. Сила женщины велика, и если умело ей пользоваться, можно покорить немало мужских сердец и выбрать себе достойного спутника, – вещал отец, сидя на стульчике. – Вот послушай, что я тебе расскажу про знаменитую Клеопатру, которая правила Египтом еще в первом веке до нашей эры.

И отец рассказывал про то, что египетская царица тщательно следила за своей внешностью, и во многом благодаря этому она была желанной для всех мужчин – от рабов до великих полководцев. Некоторые безумцы даже платили своей жизнью, чтобы всего на одну ночь разделить ложе с царицей. Эта женщина в совершенстве владела искусством обольщения! А еще она ухаживала за своим телом. Для того, чтобы кожа была упругой и бархатистой, нужно натираться морской солью. Потом принимать ванну с добавлением молока и меда. Кожа потом становится такой мягкой и нежной! Когда лежишь в ванной – можно бросить в нее несколько лепестков роз и добавить эфирное масло.

– Если ты хочешь, деточка, чтобы мужчины любили тебя, нужно в первую очередь самой себя полюбить. Беречь свое тело, ухаживать за ним, это твое сокровище, – продолжал наставлять отец.

Она хорошо помнила, как отец рассказывал ей про удовольствия. Она не очень понимала, почему отец ей рассказывает про секс, но решила, что папа лучше знает, что нужно рассказывать. С интересом подростка, который начинает ощущать свое тело, она внимала его рассказам про наслаждение и про то, что называется оргазмом. Рука Анны скользнула вниз по своему телу, оно этого и хотело. Анну накрыло теплой волной наслаждения, восхитительного и чувственного…

Анна поднялась из воды, пена покрывала ее наготу. Она переступила край ванны и остановилась напротив зеркала. Ее изображение было скрыто, пар полностью закрыл зеркало. Капли воды скатывались по телу, но брать полотенце не хотелось. В ванной было жарко, и она всем телом прижалась к поверхности зеркала. Постояв так несколько минут, она отошла, глядя на отпечатавшийся на зеркале контур ее фигуры, а потом протерла зеркало и посмотрела на свое отражение. И опять рука сползла ниже, но теперь Анна сквозь полузакрытые глаза могла видеть, как она беззвучно открывает рот в желании закричать от наполняющих ее эмоций, как мощно содрогается ее тело. Взгляд как будто застыл в одной точке, всего несколько мгновений, и этот миг так сладок, а она почему-то лишена его.

Она соорудила на голове чалму из полотенца, взяла с полки махровый халат и вышла из ванной.

Пятый звонок Павлу в очередной раз остался без ответа, и тогда она поняла, что, возможно, ее время наконец-то пришло. Но потом на нее накатила волна сомнений: а действительно ли ее время пришло? Или это просто очередной поворот сюжета в их жизни, которая все больше начинает напоминать игру, где каждый участник пытается установить свои правила и перехитрить соперника. И игра все никак не заканчивается, потому что игроки достаточно умны и изворотливы. Анна попыталась засунуть внутренний голос куда подальше и решила, что хоть какое-то время, пусть всего несколько часов, она будет нормальным человеком, который может просто жить и ни о чем не думать.

Но коварный внутренний голос не давал ей покоя. Он спрашивал: а умеет ли она вообще просто жить? Жить для себя, не доказывая ничего никому, быть собой? Анна пыталась заглушить внутренний голос и не слушать его. Но на него это абсолютно не действовало, и голос продолжал спрашивать: возможно, она просто не умеет жить, и даже не знает, что означает это обычное слово – «жизнь»? И, может быть, именно в этом заключаются все ее проблемы?

Глава 4

Никто из близкого круга подчинённых не замечал, что с их шефом что-то происходит. Им даже в голову не приходило, что у Павла могут быть какие-то проблемы. Босс всегда был абсолютно спокоен, уравновешен, любезен. Даже когда он отчитывал кого-то, это было бесстрастно, холодно-равнодушно, без повышенных тонов и ругани. Это было своего рода искусством, которому он долго учился и в этом преуспел. Но сам Павел точно мог определить свое сегодняшнее состояние, он чувствовал, что нервничает, ему попросту было плохо. Его мутило, и внутри все разрывалось на части. Это состояние мешало ему сосредоточиться на рабочих задачах, вернуться в привычный ритм, когда он четко строил планы и неукоснительно им следовал.

Он всегда требовал исполнительности от себя и от подчиненных. Он был тем типом руководителя, который давал сотрудникам определенную свободу в действиях, но потом неожиданно начинал спрашивать результат. И если этого результата не было – он размазывал человека так, что тот потом долго отходил от назидательной лекции шефа.

Харизматичный, внешне уверенный в себе человек, который «всегда прав», – это особый тип личности, обладающий силой и магнетизмом хищника, который подавляет и подчиняет окружающих. Но, возможно, именно поэтому никто из его команды сам не уходил. Считалось, если сотрудник пройдет эту школу и сможет больше года продержаться в команде Павла, его ждет успешная карьера. Название фирмы Павла в строчке резюме было своего рода капиталом, который позволял легко устроиться в любую компанию, получить достойную должность и солидную зарплату.

Павел, вернее, Павел Петрович, как его называли в компании, растил в своем окружении собственных акул. Он был уверен, что ни один из его подчиненных не посмеет укусить вожака. Он умело манипулировал сотрудниками, заставляя их действовать в своих интересах. Павел Петрович как будто внушал им: «Однажды я тебя очень сильно ударю, ты не знаешь, когда это будет, я сам выберу момент». Это было игрой в кошки–мышки: один постоянно обещает нанести побои, но не наносит их, а другой ожидает этих побоев, а их все нет. И в какой-то момент эти ожидания становятся невыносимыми, и несчастный просит: побей сейчас! А в ответ как будто слышит: я знал, что ты ничего путного по работе сделать не можешь, и я заранее знал, что ты придешь за «кнутом»…

Именно поэтому все, кто окружал Павла Петровича, со временем начинали считать его желания своими, и через какое-то время начинали работать как слаженный механизм, подчиненный воле одного человека.

Павел не гнушался низкими и не совсем этичными приемами. Он обесценивал выполненную сотрудником работу, игнорировал его достижения и успехи. Фраза «я знаю, что ты недостаточно…» была одной из его любимых. Павел считал ее эффективной и был убежден, что она стимулирует работника вкалывать еще интенсивнее. Какая разница, что он потом выгорит и уволится!

Ему было плевать на эту «шулупень». Главное – результат для бизнеса, а если у кого-то «сдыхала батарейка», его без сантиментов выбрасывали за борт. Ротация персонала напоминала конвейер. Новые сотрудники поначалу даже не представляли, что их руководитель напрочь лишен эмпатии, не ставит их ни в грош, не испытывает чувства вины за несправедливые обвинения. Их нарциссический руководитель с легкостью перекладывал свои проблемы на жертву, которая из-за этого впадала в депрессию, испытывала чувство беспомощности, ничтожности, попадая в свой личный ад. А сам нарциссический руководитель, вытесняя из себя и перекладывая в душу жертвы всё неприглядное и безобразное, блистает в своем ореоле всеобщей значимости.

Были среди сотрудников и те, кто выдерживал мощное давление властного руководителя. Они могли рассчитывать на высокие оклады, бонусы, беспроцентные кредиты от компании на покупку дорогих путевок, машин, квартир. Они знали, что самым стойким Павел Петрович не отказывал, был щедрым и готовым поддержать тех, кто жил по его правилам и отстаивал его интересы как свои, чтобы компания достигала новых высот и приумножала прибыль.

Планерка прошла спокойно, шеф никого не размазал – такие дни тоже бывали. Все разошлись по рабочим делам, вздыхая с облегчением: сегодня пронесло. Павел и сам был удивлен, что на планерке, вопреки обыкновению, никто его явно не раздражал и повода для взбучки не давал. В какой-то момент он уже сам хотел создать этот повод, но почувствовал, что под ложечкой противно засосало от голода, он не ел со вчерашнего дня.

«Ладно, пусть живут сегодня, подхалимы гребаные», – подумал он, спускаясь в ресторан на первом этаже бизнес-центра, где обычно обедал и где его хорошо знали. Владелец ресторана часто выходил поздороваться с Павлом, и весь персонал досконально знал привычки гостя и всячески старался ему угодить, ведь гость руководил прибыльным бизнесом и всегда оставлял хорошие чаевые.

Павел присел за столик, который всегда в это время держали за ним. Он любил это место, оно находилось в глубине зала, и отсюда можно было смотреть в окно и разглядывать прохожих. «Забавно, – думал Павел, – я могу себе позволить все, что угодно, а сижу тут и ищу объяснение, почему я кого-то разглядываю. Как будто я делаю что-то недостойное, как будто нельзя просто так смотреть в окно, а нужно быть занятым каким-то другим, более важным и приличным делом».

Павел не мог понять, почему это имеет для него значение – прилично он поступает или неприлично. В его жизни было столько неприличного, и думать о том, что кто-то его осудит за то, что он глазеет в окно, было странно и даже глупо. Но он точно знал, что людей разглядывать некрасиво. Так сказала однажды мама, когда он уставился на какого-то мужика, который пришел к ней на примерку пиджака с перьями. Павел был маленьким мальчиком и таких костюмов у мужчин раньше не видел. Как завороженный, он смотрел на посетителя и не мог отвести от него взгляда. Тогда мама сказала, что так пристально смотреть на человека нельзя, а мужик повернулся, потрепал его по щеке и добродушно рассмеялся.

Погода была унылой, утренний мелкий дождь делал этот серый день еще более безрадостным. Людей на улице было мало, а те, кто шагал по мокрому асфальту, казались безликой массой, не вызывающей никакого интереса.

Обычно в этом ресторане Павлу быстро приносили заказ, но сегодня почему-то задерживали. Это начинало раздражать. За столиком, который стоял в отдалении, шел оживленный разговор. Компания из трех мужчин активно обсуждала ситуацию, в которую попал один из них.

– Захожу, значит, я в аптеку с сыном, лекарства купить. А за нами пристраивается педрила, и так ласково говорит моему пацану: «Ой, какой лапуля!» – говорящий передразнил интонацию «педрилы», слащаво растягивая слова. – И знаете, он так противно это говорил, с таким подтекстом, а ведь сыну моему всего пять лет. Я ему сказал, чтобы он отвалил от ребенка, а этот гад ухмыляется так нагло. Ну, я не выдержал и рассказал ему по-русски, что о нем думаю и куда ему нужно пойти. Я сказал, да и забыл на самом деле. А теперь жена выносит мозг: как я мог при ребенке так говорить. Жену в садик вызывали, говорили, что наш Вовка бегал по группе и всех педиками называл.

Компания добродушно погоготала, некоторые даже говорили, что тому «педику» нужно было дать по морде. Потом каждый начал вспоминать подобные истории.

Павел перестал прислушиваться. Когда при нем заводили подобные темы, он вслух яростно отстаивал позицию натуралов, жестко говоря все то, что он думает об этих мудаках-извращенцах. Но сегодня случайно подслушанный разговор звучал для него как издевка. Он ощутил прилив ненависти к этим «натуралам», так как точно знал, что двое из этой компании не прочь развлечься в бане с мальчиками.

«Двойные стандарты, жизнь с двойным дном», – подумал Павел, и не стал дожидаться, когда ему подадут еду. Место, которое раньше вызывало у него положительные эмоции, резко перестало нравиться. Он встал, расплатился за несостоявшийся обед и поднялся в свой кабинет, плотно закрыв дверь и попросив его не беспокоить.

Постоянство было отличительной чертой Павла. Он любил стабильность и привыкал к местам, которые ему нравились. У него были привычки, которым он неукоснительно следовал. Это давало ему ощущение безопасности и незыблемости. Одна из таких привычек – завершать рабочий день, сидя в огромном кресле, развернутом в сторону большого окна в пол. Он специально выбрал для офиса именно такое помещение, где можно парить над городом, рассматривая то, что происходит там, внизу. Он чувствовал свое превосходство над теми, кто копошился внизу, в суматохе вечно спешащего города. Он искал уединения, но также жадно ловил блеск этих огней, они манили, они как будто говорили о том, что в этих огнях и есть жизнь – яркая, зовущая, обещающая удовольствие и наслаждение.

Павел не спешил, он хотел побыть в одиночестве, ничего не делая и просто наблюдая за городом. Ему надо было собраться с мыслями, разобраться в том, что с ним произошло и почему происшедшее так сильно повлияло на него. Он откинулся в кресле, провел рукой по мягкой ткани обивки и словно попал в другой день своей жизни. Тогда он также сидел в кресле, правда, совсем в другом…

***

Его взгляд упал на журнал, на обложке которого была фотография интерьера. Взгляд, мысль, действие. Павел следовал этому правилу, а еще он следовал своим желаниям. И раз желание появилось – надо его исполнить. Он открыл страницу с рекламой интерьерного салона: оказывается, этот магазинчик был рядом с офисом. «Ну вот, пройду по улице, зима заканчивается, весна не началась… пора, пора, пора», – почти стихи, где ключевое слово – «пора». Он давно хотел приобрести что-то изысканное для дома, но вот что именно – было вопросом. Может, это не простая случайность, что он увидел именно эту рекламу? Возможно, что это то, что ему сейчас нужно?

Прогулка была недолгой, минут семь, и он уже открыл тяжелую дверь, прошел мимо охранника и осмотрелся. Помещение было большим, мебели и предметов интерьера было много. Ему сразу здесь понравилось: экспозиция указывала на безупречный вкус того, кто ее собирал. Все было качественным, добротным, настоящим – никаких дешевых поделок. Павел почувствовал едва уловимый запах сандала, пачули, табака, чего-то еще очень приятного, ему нравились такие ароматы. Откуда-то с потолка лилась тихая музыка. «Кажется, что-то из Гершвина», – с удовлетворением отметил Павел.

За столом в глубине зала сидела молодая женщина и что-то печатала на ноутбуке. У нее были темные волосы и правильные черты лица. Павел обратил внимание на идеально сшитый пиджак, ухоженные руки, безупречный маникюр, ненавязчивый макияж… Он подумал, что женщина очень мила, и с удовольствием заметил, что она его совсем не раздражает. Даже наоборот, ему захотелось услышать ее голос.

– Добрый день, – сказал он.

Глава 5

– Добрый день, – произнес мужской голос приятного тембра. Он сразу привлек внимание Анны: внутри у нее сработал какой-то резкий щелчок, выделяя этот голос из всех остальных. Голос звучал уверенно, спокойно и чуть властно – ему сразу хотелось подчиняться.

– Добрый день, – ответила Анна. Она сидела за столом перед ноутбуком и писала письмо агенту. Анна не подняла головы от работы, хотя понимала, что ведет себя не совсем прилично – но это был ее способ защиты от смущения. Она знала, что если сейчас посмотрит на незнакомца, то растеряется, покраснеет и будет выглядеть косноязычной курицей. И незнакомец уйдет, а она больше не услышит этот голос. Поэтому Анна ответила ему, уткнувшись в клавиатуру, кивнула, и жестом указала на кресло для посетителей.

Незнакомец уверенно прошествовал к креслу, на которое ему указала Анна, снял и небрежно бросил на него свое кашемировое пальто, но сам сел в другое, чуть дальше от стола. Он откинулся на спинку кресла, положив ногу на ногу, и по всему было видно, что этот человек себя чувствует комфортно в любой обстановке. Анна, наконец, подняла голову и смогла рассмотреть его. Высокий, интересный, прекрасная осанка, импозантный. Одним словом, идеальный. Ее наметанный глаз моментально определил, где и за какие деньги куплены его пальто, костюм, ботинки. Этот тип уж точно бы понравился ее родителям!
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5

Другие электронные книги автора Ася Кефэ

Другие аудиокниги автора Ася Кефэ