Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович

– Как ты можешь это смотреть? – не выдержала я.

– Подростки очень категоричны, – ответил папа, снова закашлявшись.

– Ага, – отозвалась я, оглядывая комнату.

Брюки брошены на стуле, книги на столе, разобранный старый ноутбук рядом и пустая бутылка из-под колы на полу. Порой у меня складывалось впечатление, что я живу не с отцом, а с парнем-соседом, который время от времени дает мне деньги на карманные расходы.

– Вам сложно было сделать выбор? – спросила я.

– Какой выбор? – удивился папа.

– Оставить меня. Маме ведь было всего семнадцать, как мне сейчас.

– Тебе уже семнадцать? – притворно воскликнул отец.

– Пап, ну перестань! – засмеялась я. – А сколько, по-твоему, мне исполнилось в январе? И я ведь серьезно спрашиваю. Сложно было сделать выбор?

– Мы и не собирались выбирать. Были рады, что ты у нас появилась.

– Ну-ну! – Я легла рядом, подперев голову ладонью. – И все-таки хорошо, когда тебе лет пять. Тогда у тебя нет никакого важного выбора, – вздохнула я.

– Вера, ты о чем?

Но я не ответила, погрузившись в свои мысли. В пять лет не нужно думать, как поступить с предавшими тебя друзьями, в какой институт поступать или как отвадить от отца новоиспеченную глупую мачеху. В конце концов, не встает вопрос, что делать с тем проклятым посланием от Соболь… Во всяком случае, нужно рассказать обо всем Ирке. Она решит, как быть дальше. Это уже вторая угроза от Оксаны, не считая той глупой шутки с траурным маршем.

Отец расценил мое молчание по-своему.

– Хорошо, что ты родилась, – покашляв, сказал он. – Кто бы сейчас мне чаю заварил?

Я только дернула плечом. Тогда папа продолжил:

– Ты сказала, что любовь – это и про разговоры, и про поцелуи, и вообще про все. А еще любовь – это когда о тебе вот так заботятся.

Сквозь закадровый смех из телевизора я расслышала, как в замке поворачивается ключ. На секунду меня бросило в жар, и сердце пустилось в галоп. Я вдруг решила, что это мама вернулась без предупреждения, решив устроить мне сюрприз.

– Это, наверное, Катерина, – виновато посмотрел на меня отец. – Я дал ей ключи от нашей квартиры.

Глава шестая

Я выглянула в темный коридор. Катя шарила рукой по стене в поисках выключателя.

– Справа, – сказала я.

Брюнетка что-то промычала, и тут в коридоре вспыхнул яркий свет. Мы обе на мгновение зажмурились. Я оглядела Катерину. Сегодня она была без макияжа и выглядела еще моложе. В джинсовой короткой курточке и легких брюках, волосы стянуты в высокий хвост. Но что неизменно – на шпильках.

– А я звонила, но мне никто не открывал, – почему-то шепотом начала она. – Боялась, вдруг ты гуляешь, а он здесь совсем один.

Вид у нее был такой печальный, будто с папой случилось что-то страшное: сбил грузовик, потерпел страшное кораблекрушение, получил огнестрельное ранение…

– Звонок, наверное, сломался. Папа тебе сказал, что заболел? – спросила я.

– Да, из офиса днем звонил. Сообщил, что неважно себя чувствует. А потом пропал. На звонки не отвечал. У меня ключи ваши есть на всякий случай. Не думай, что назло тебе пришла. Я просто волновалась за него.

Внезапно я почувствовала себя какой-то грозной матерью, которая решила разлучить двух влюбленных школьников.

– Он там? – кивнула на прикрытую дверь Катерина. – Могу я его увидеть?

– У вас есть пять минут на встречу, – сказала я, изображая из себя лечащего врача. – Он очень плох, боюсь, следует вызывать вертолет и перевозить его в Москву.

Катерина, в ту минуту пытавшаяся справиться с застежкой на босоножке, удивленно посмотрела на меня.

– Это просто шутка, – пожала я плечами, еще раз про себя отметив, что вряд ли мы с этой девицей когда-нибудь подружимся. – С ним ничего страшного. Просто продуло под кондиционером.

Катерина зашла в комнату и прикрыла за собой дверь. Теперь, помимо заставки рекламы, из спальни доносились приглушенные голоса отца и его новой избранницы. Я же чуть позже обнаружила, что оставила телефон в папиной комнате, и теперь слонялась по коридору до кухни и обратно, не решаясь зайти. Телефон был оставлен в беззвучном режиме, поэтому вполне возможно, что Ирка мне писала или звонила, а мне ведь предстояло еще рассказать ей о новой угрозе от Соболь. Когда в комнате стало как-то подозрительно тихо, я все-таки, предварительно постучавшись, вошла. Отец спал, а Катерина сидела на полу и держала его за руку. Телевизор был выключен, и в комнате лишь горел светильник на полке в изголовье кровати.

– Я за телефоном, – почему-то смутившись, произнесла я и на цыпочках подошла к креслу.

Потом отправилась на кухню. В морозилке попыталась отыскать замороженные ягоды для морса. Катерина появилась на кухне спустя несколько минут. Зашла, осторожно разглядывая обстановку. И снова возникла эта неловкая напряженная тишина, только из приоткрытого окна доносился шум машин.

– Ты умеешь варить морс? – спросила я.

– А что там сложного? – пожала плечами Катерина. – Мне кажется, у твоего папы снова температура повышается.

– Это плохо, – сказала я. – У нас жаропонижающее закончилось. Тут аптека круглосуточная рядом есть, посидишь с ним?

– Погоди, ты что, одна на ночь глядя куда-то собираешься?

Ну, началось! Новоиспеченная мамочка.

– Что со мной будет-то? – спросила я.

– Сегодня вечер пятницы, дураков на улице полно, – ответила Катерина, – поэтому я с тобой!

– Пф, ну вот еще, этого только не хватало! – запротестовала я, хватая со спинки стула вязаный серый свитер.

Но Катерина направилась за мной в коридор.

– Ты же сама сказала, что аптека недалеко, вот быстренько вдвоем и сходим, – проговорила она, обувая босоножки на высоких шпильках.

Я внимательно следила за тем, как она собирается. Да уж, пока доцокает до аптеки, утро настанет.

– Ты всегда ходишь на таких ходулях? – не выдержала я.

Катерина подняла голову и растерянно посмотрела на меня.

– Ну да. Приходится. Стесняюсь своего низкого роста.

В тусклом свете торшера я удивленно рассматривала брюнетку. Ее внешности позавидовали бы многие девушки. О каких комплексах она говорит?