Чаги

– Да ни о чем, так, мысли вслух… Да, Диня, – промурлыкала она в трубку, отвечая на телефонный звонок, – выходим, выходим уже!

***

По дороге на дачу, Настя продолжила развивать тему, но Маша прикрыла глаза, обняла лежащего рядом на заднем сидении Локи, и Настя скоро переключилась на Дениса. По приезду Маша не стала принимать участие в оживленной суете – лишь изредка отвечая на вопросы подруги, которая сразу же засучила рукава и принялась хозяйничать на кухне, вслух строя планы на выходные. Получив большую чашку горячего чая, Маша уютно устроилась в широком кожаном кресле, настолько большом, что они с Настей, бывало, помещались в нем вдвоем, и погрузилась в изучение современной южнокорейской культуры, которой до этого совершенно не интересовалась.

Интернет предлагал необозримые массивы информации. Сначала Маше попадались разрозненные сведения, она читала статьи и новости бессистемно, но скоро ей повезло – она наткнулась на объемный материал из какого-то журнала о явлении, получившим название «Халлю» или «Корейская волна». В статье, иллюстрированной большим числом фотографий (на одной из них был и Илюша) говорилось, что «Корейская волна» продолжает завоевывать мир, ставя у руля своего развития индустрию развлечений, технологии и культ красоты, продвигая самобытную культуру, еду и набирающую популярность по всему миру музыку. Помимо общеизвестных достижений именитых южнокорейских кинорежиссеров, Маша припомнила, что слышала и о какой-то музыкальной группе из Южной Кореи, страшно популярной у тинэйджеров. Группа произвела фурор в США, но мировое признание корейской индустрии развлечений в целом стало для девушки открытием.

Маша с удивлением узнавала какой масштаб приобрело это явление, и как далеко за пределы Азии шагнула слава некоторых южнокорейских певцов и актеров. В большинстве своем это были очень красивые люди, прославившиеся на музыкальном поприще или благодаря съемкам в успешных сериалах. Некоторые южнокорейские актеры получали баснословные гонорары, уступая разве что звездам Голливуда, и оставляя далеко позади европейских коллег. Музыкальные группы и отдельные певцы имели миллионы поклонников по всему свету. Бо?льшая часть этих фанатов состояла в активно действующих сообществах – фанаты объединялись для совместных акций и поездок, собирали подарки для кумиров, в том числе присылали им на съемочные площадки угощения, организовывали и оплачивали размещение городской рекламы, кочевали за ними в гастрольных турах. Но среди поклонников случались и такие, для кого преследование любимых артистов превращалось в манию: они проникали в их дома, воровали вещи, устанавливали скрытые камеры.

Певцы, снискавшие успех на телевидении, возносились на поистине недосягаемую высоту. Дам Рён принадлежал именно к этой категории. Дебютировав в составе молодежного бойз-бэнда как его лидер и главный вокалист, он через год получил предложение сняться в романтическом сериале. Проявив незаурядные актерские способности, искренность и страсть в роли юного бунтаря Ти Ди, Дам Рён обрел небывалый успех и хиты его группы «Six beautiful flowers» взлетели на вершины музыкальных чартов. После этого последовали роли в других фильмах и выпуски новых музыкальных альбомов уже в качестве соло-исполнителя, а также работа в рекламе и ежегодные гастроли.

На Дам Рёна обратили внимание в правящих кругах – его стали привлекать к благотворительным акциям и проектам. Он был среди знаменитостей, выступивших на церемонии открытия чемпионата мира по легкой атлетике в Сеуле. Стал послом корейского туризма и официальным лицом профильного Министерства страны – снялся в рекламе и провел благотворительный концертный тур в четырех провинциях при поддержке министерских чиновников и представителей социальных организаций. Как видного представителя Халлю его пригласили принять участие в международном мероприятии Президентского комитета по культурному обогащению, чтобы он поделился опытом и высказал предложения по развитию корейской культуры. На следующий год он снялся в глобальном проекте с крупным бюджетом, сменив образ романтического героя на роль охотника за головами, поразив аудиторию новым имиджем и бойцовскими навыками своего персонажа. Растущая популярность «Неудержимого Ти Ди» сделала его желанным гостем на телевидении и радио, а кроме того он стал первой корейской знаменитостью, принявшей участие в сверхпопулярном китайском шоу с онлайн-вещанием на весь мир.

У него была неисчислимая армия поклонников. Маша с некоторой оторопью просматривала ленты отечественных фан-групп, о которых говорила Настя. Это были сообщества людей, ежедневно выражавших любовь к своему Принцу и Лидеру. Они делились мнениями, вступали в дискуссии, размещали огромное количество видео- и фотоматериала, переводили на русский тексты песен и газетных статей, вливались в международные акции в поддержку событий с участием Дам Рёна, следили за его перемещениями, обсуждали его личную жизнь.

Пролистывая в интернете сотни посвященных ему страниц, Маша довольно быстро наткнулась на сообщения о крупном скандале, в который он оказался вовлечен. Причем скандал длился последние три-четыре года, взорвав азиатские СМИ и едва не поставил крест на всей его карьере. В русскоязычную Сеть попали довольно скупые сведения о ситуации и развитии событий, но и их оказалось достаточно, чтобы составить картину произошедшего.

Когда Дам Рён находился в Макао, совершая мировое турне, один из южнокорейских таблоидов опубликовал сенсационный эксклюзив от некой гражданки по фамилии Юн, которая сообщила, что, будучи девушкой известного певца и актера, в течение полугода неоднократно подвергалась физическому насилию с его стороны. К статье были приложены мутные фотографии ушибов и гематом из личного архива жертвы и смс-переписка. Одновременно с этим в полицию на Дам Рён поступило заявление от гражданки Юн с жалобой на систематические избиения и причинение вреда здоровью, повлекших, в частности, перелом ребра и выкидыш. Процесс был запущен, начались допросы, показания свидетелей, – все это в подробностях освещалось средствами массовой информации, которые, не дожидаясь результатов расследования и, возможно, даже сговорившись, заклеймили зарвавшуюся знаменитость и повели против него массированную атаку.

Обитатели интернет-сообществ, чувствительные к моральным ценностям и непогрешимой репутации кумиров, разделились на два противоборствующих лагеря – одни проклинали и ненавидели своего бывшего идола, другие истово защищали его от нападок прессы и лживых заявлений отставленной подружки. Только за первый месяц скандала было опубликовано свыше десяти тысяч статей. Один из самых одиозных таблоидов страны – главный поставщик скабрезных сенсаций из мира шоу-бизнеса – делал вбросы ежедневно и горячие подробности распространялись со скоростью лесного пожара, мгновенно подхваченные другими СМИ – от крупных изданий до бульварных газетенок. Комментарии пользователей под видео с участием Дам Рёна и на его официальных страницах в Сети стали настолько ненавистническими, что часть из них пришлось заблокировать, но обозленные нетизены и хейтеры, зарабатывающие на манипуляциях общественным мнением, находили все новые возможности и новые ресурсы для излияния своих недобрых чувств.

Между тем правоохранительные органы взялись за Дам Рёна всерьез. Вслед за местным департаментом полиции, куда поступило заявление, дело возбудила сеульская прокуратура. Недолгое время спустя СМИ запестрели кричащими заголовками – по совокупности выдвинутых обвинений Дам Рёну грозило до семи лет заключения. Началась ожесточенная битва адвокатов, ставшая, по мнению сведущих экспертов, драматичнее и зрелищнее любого триллера, в котором когда-либо снимался актер. На протяжении последующих трех с половиной лет с долгими перерывами и переносами в Уголовном и Гражданском судах проходили слушания этого сенсационного процесса, сопровождаемые неослабным вниманием печати и телевидения. Всплывали то новые факты, то новые обвинения, была проведена не одна судебно-медицинская экспертиза, присуждены и выплачены огромные суммы, поданы десятки апелляций, а также встречные иски за опороченную репутацию, вымогательство, клевету и попытки мошенничества.

В ходе разбирательств Дам Рён понес колоссальные убытки – в одностороннем порядке с ним были разорваны все рекламные контракты, из телевизионных передач вырезали эпизоды с его участием, отменялись запланированные встречи и проекты. Перед началом одного из открытых судебных заседаний, куда допускались публика и пресса, прямо возле здания суда его атаковала группа разъяренных людей – ему порвали одежду, несколько раз ударили в лицо. Как итог, акции продюсерского агентства, с которым его связывал главный контракт, резко упали в цене. Агентство начали покидать другие певцы, из страха перед тем, что их имя хотя бы косвенно может быть соотнесено с происходящими событиями. Одновременно с этим жертва предполагаемого насилия продолжала активно давать интервью. Ее рассказы обрастали новыми шокирующими подробностями, вызывая гнев и сочувствие публики. Не выдержав позора, старшая сестра Дам Рёна, которая воспитала его, заменив рано умерших родителей, совершила попытку самоубийства. Ее спасли, но этот случай породил новую волну громких публикаций и злобных комментариев. Дам Рёну советовали убираться из страны, а еще лучше – умереть и сделать это убедительнее, чем его сестра. Его обвиняли в бесчувствии и эгоизме. Поток сарказма удвоился, когда в прессу просочились медицинские документы, свидетельствовавшие о моральном и физическом состоянии молодого человека – у него диагностировали нервное истощение, депрессию и панические атаки.

На фоне общественного ажиотажа вскоре появились и статьи небрезгливых авторов, которые основывали свои «разоблачения» исключительно на сплетнях из Интернета, без какого-либо факт-чекинга. Адвокаты Дам Рёна несколько раз выступали с призывами прекратить распространение ложной и недостоверной информации, заявляя, что эти бессмысленные оскорбления, противоречащие выводам полицейского расследования, близки к персональным нападениям. Однако призывы защиты не были услышаны, а потом и вовсе оказались забыты, когда к делу подключились скандально знаменитые феминистки. Эти куражились с особым остервенением. В адрес Дам Рёна полетели ядовитые замечания относительно его умственных способностей и мужской полноценности. Какая-то из них изобразила певца в образе оборотня – антигероя популярной манхвы[4 -

Манхва – корейские комиксы (а также анимация и карикатуры, но за пределами Кореи это название закрепилось именно за комиксами и графическими романами).]*, и интернет захлестнула лавина карикатур на эту тему.

Финал истории наступил без малого за год до того, как Маша встретила Илюшу – последняя судебная инстанция, Верховный суд, признал обвинения в жестоких избиениях, сексуальном насилии и принуждении к аборту беспочвенными, не найдя им никаких подтверждений или свидетельств. В то же время были доподлинно установлены факты фальсификации ряда «обвинительных доказательств» и это повлекло за собой возбуждение нового уголовного дела. Спустя некоторое время по встречному иску за публичный оговор, шантаж и лжесвидетельства гражданку Юн, в одночасье растерявшую всех своих явных и тайных союзников, приговорили к реальному тюремному сроку и выплате нескольких миллионов вон.

В одной из русских групп Маша нашла полную хронологию событий и судебных заседаний. Прокручивая эти сведения, расписанные по датам, она удивлялась тому, что он смог выстоять под гнетом обрушившегося на него несчастья. В то время, когда от него отворачивались вчерашние друзья, когда непрерывным потоком лились оскорбления и угрозы, а его интимную жизнь выставляли на всеобщее обсуждение, он продолжал работать и писать музыку, встречался с преданными поклонниками. Период глубочайшей депрессии сменился упрямым желанием выкарабкаться из крутого пике, в которое сорвалась его жизнь. Напуганные его добровольным затворничеством и суицидальными мыслями, верные друзья больше месяца находились неотлучно рядом с ним, пока он не поклялся им держаться до конца и впервые за долгое время вышел на улицу. Несмотря на непрекращающуюся травлю в Интернете и СМИ, он получил неоценимую моральную поддержку от истинных почитателей – ему присылали бумажные письма и сотни цветных самодельных журавликов, писали слова ободрения в аккаунты и даже однажды подкатили к его дому фургончик с кофе. В самый разгар скандала, когда Юн подала несколько десятков исков уже против поклонников бывшего бойфренда за оскорбительные посты в Сети, мировой фандом Дам Рёна опубликовал официальное заявление с требованием закрыть сфабрикованное дело и принять жесткие меры в отношении ряда СМИ за распространение клеветы и откровенную диффамацию, названную «циничным социальным убийством».

Сначала Машу ошарашила реакция корейской общественности на происходящее с Дам Рёном. По всем разумным стандартам эта реакция была, мягко говоря, неадекватной и чересчур эмоциональной. Особенно ее поразил факт, ставший своеобразной кульминацией скандала: петиция, созданная «оскорбленной общественностью» на сайте Голубого дома[5 -

Голубой дом – резиденция главы исполнительной власти (президента) Южной Кореи.]* под заголовком «Лишить Дам Рёна из 6BF гражданства Республики Корея и аннулировать врученный ему орден «За заслуги в культуре». Петиция, больше похожая на донос, раскрывала «истинное лицо» Дам Рёна и заканчивалась пассажем о «несоответствии его поведения и поступков званию кумира нации, а также статусу высокой награды, вручаемой за выдающиеся достижения и вклад в национальное развитие». Петиция подняла новую волну информационного шквала, однако, не имела сколько-нибудь существенных последствий. За первые часы после публикации она собрала всего тысячу четыреста подписей, что было ничтожно мало для какой-либо реакции со стороны правительства.

Тем не менее, положение Дам Рёна оставалось незавидным. В какой-то из статей Маша прочла, что, если бы нашлись доказательства хотя бы по одному из выдвинутых против него обвинений, это гарантировало бы ему профессиональную смерть. Никакие прежние заслуги не помогли бы ему продолжать не только работать, но и спокойно жить. Ему пришлось бы действительно уехать из страны или выбрать путь, который с пугающей регулярностью выбирали многие представители этой жестокой индустрии, чья громкая слава ложилась на них непомерным грузом финансовых обязательств, моральных компромиссов и психологических проблем.

Маше трудно было представить на его месте какую-либо из медиа-персон отечественного шоу-бизнеса. Чтобы вот так же проклинали, ненавидели и пытались уничтожить за предполагаемый проступок в личной жизни. Новости подобного рода ее журнал забрасывал в колонку светской хроники. Изредка скандалам уделялось больше печатного пространства в глянцевых журналах, максимум пару дней они обсуждались в Сети, никого по-настоящему не волнуя. Что касается слухов, наветов и сплетен, то общее мнение сходилось на том, что весь этот «звездный небосклон» живет, сверкает и бурлит исключительно благодаря им. Однако очевидно, что Дам Рён априори не мог рассчитывать на снисхождение. Со стесненным сердцем Маша читала эмоциональную переписку англоязычных фанаток под одним из видео, освещавших судебные тяжбы, и ей глубоко запала кем-то высказанная мысль, что Дам Рён и многие другие, подобные ему, – все эти успешные, популярные люди – на самом деле заложники собственных образов. В их жизни не оставалось места поступкам, желаниям и чувствам простых смертных. Они находилась под неусыпным, пристальным вниманием огромной аудитории. Восторженные толпы окружали своих идолов в любых публичных местах, фиксировали на фото и видео каждый их шаг, оценивали любое действие или слово. И эти же толпы господствовали на необозримом пространстве Интернета – безликие комментаторы, фанаты, способные впадать в настоящую массовую истерию, когда градус любви или ненависти к кумирам зависел от незначительных и порой самых непредсказуемых факторов.

Судя по последним публикациям, найденным Машей на англоязычных сайтах, профессиональная деятельность бывшего кумира нации была практически остановлена. Долгое время он оставался без работы, лишившись всех контрактов и не получая больше ни одного предложения. Это стало печальным подтверждением фразы из судебного вердикта, что нанесенный карьере и репутации Дам Рёна ущерб «сопоставим с потерей жизни». СМИ, в свое время сорвавшие немалый куш на раздувании скандала, оказались весьма скупы на освещение его финала. Во многом из-за этого среди соотечественников певца оставалось довольно много людей, кто не перестал осыпать его бранью, а также равнодушных, но навсегда заклеймивших его как парию.

Иностранные комментаторы сходились в одном – какие бы силы не спровоцировали и не поддерживали конфликт, и что бы ни лежало в его основе, неконтролируемые эмоции или же холодный расчет, эти силы устранили со сцены самого успешного соло-исполнителя Азии и освободили шестьдесят процентов рекламного рынка индустрии. Его агентство, понесшее многомилионные потери, по итогу поглотила более крупная корпорация, контроль над финансовыми потоками был радикально перераспределен, а рынок Японии – открыт для конкурентов.

Однако, не так давно, после нескольких месяцев затишья, отечественная пресса вновь воскресила имя Дам Рёна в памяти обывателей. Два-три издания упомянули о некоторых подвижках в его карьере, казалось, уже безнадежно загубленной. Сухие и короткие заметки не шли ни в какое сравнение с прежними публикациями, но сам факт их появления вселял надежду, что консервативное и очень специфическое южнокорейское общество может вновь обратить на Дам Рёна свой придирчивый взгляд. Сообщалось, что, выиграв суды по гражданскому и уголовному делу, он не стал комментировать отказ оппонентов принести ему официальные извинения. Он готовился к трудоемкому гастрольному туру, который должен был продлиться не менее полугода. Дам Рён заключил контракт с небольшим агентством, потому что магнаты проявили единодушное нежелание открывать перед ним двери своих студий. Поговаривали, что он согласился на более чем скромные условия, и что это был рискованный компромисс для обеих сторон. Агентство, прежде не снискавшее сколько-нибудь значительного успеха ни для одного из своих подопечных, мобилизовало ресурсы и предложило Дам Рёну гастрольный тур и промоушен нового альбома. По этому контракту Дам Рён должен был посетить с концертами десять городов и восемь стран, где он пользовался наибольшей популярностью, начать предстояло с Латинской Америки. Кроме того, агентство поспешило заявить, что Дам Рён может возобновить актерскую карьеру. Впервые за пять лет у него появился шанс вернуться на малые экраны с небольшой веб-дорамой – шли переговоры с вьетнамской стороной и в случае их успешного завершения, съемки могут начаться уже в следующем году, вскоре после завершения гастролей.

Читая статьи, просматривая клипы и интервью, перебирая фотографии, Маша на собственном опыте поняла, что значит, когда в твоем сознании не стыкуется реальное и воображаемое. С отчетливой тревогой она пришла к выводу, что это ее психологическое состояние имеет название, смахивающее на медицинский диагноз, – когнитивный диссонанс. Ей никак не удавалось соотнести все, что она узнала о Дам Рёне, со своим Илюшей, с которым сидела на покрывале в парке, где они чистили вареные яйца и картошку в мундирах, смеялись, дурачились, гуляли с Локи. Мужчиной, с которым она пережила столько упоительных и страстных мгновений.

Илюша был человеком, чье присутствие, само существование, затронуло в ней неведомые до сих пор глубины. Связь с ним Маша ощущала на инстинктивном уровне, это чувство невозможно было осмыслить, дать ему рациональное объяснение. Оно рождалось в ритме ее сердца, разливалось по венам, растворялось в крови. Почему с ней это произошло, и как могло случиться за такое короткое время, Маша не знала. Но она знала другое, Илюша – его голос, выражение лица, манера говорить, склонять голову, его походка, жесты, – весь он, целиком и полностью, стал для нее близким и родным.

Теперь же она была зрителем и смотрела на него через экран телефона и увиденное пугало ее холодным отчуждением. Она видела человека, стоящего на сцене в свете ярких софитов, экранного героя музыкальных клипов и фильмов, приглашенную звезду шоу-программ, лицо известных брендов. Она видела незнакомца. История его жизни была для нее равносильна сюжету какого-нибудь фильма или книги. Разве с обычными людьми происходят подобные вещи? Во всяком случае ни с кем из тех, кто окружал ее в реальной жизни, такого происходить не могло. Вглядываясь в лицо Дам Рёна, вслушиваясь в его голос, когда он говорил или пел на незнакомом ей языке, она пыталась отыскать черты своего Илюши. Она узнавала жесты, мимику, его улыбка вызывала щемящее чувство в сердце, будила воспоминания, но теперь он казался пришельцем с другой планеты, персонажем из мира снов, какого-то нездешнего бытия…

К вечеру этой утомительной пятницы, Маша наконец отложила телефон и постаралась влиться в веселую компанию дачников, но, вопреки ожиданиям, выпивать не хотелось, а ужин показался тяжелым. Пожелав компании хорошего вечера, она рано ушла спать и действительно спокойно проспала всю ночь, без сновидений. На следующий день ее вялые попытки поддержать разговоры, рассеянность и затуманенный взгляд вызвали удивление и шутливые подтрунивая, но Настя высказалась во всеуслышание, что у Марии осенний сплин, и, если ей хочется побыть одной, оставьте ее все в покое. Маша едва ли это заметила. Сначала она долго сидела у камина, потом бродила по облетевшему саду, а когда принялись готовить шашлыки, устроилась на веранде в шезлонге, намотав шарф до самых глаз и укрывшись теплым пледом, который принес из дома Денис. Настя посматривала на подругу с тревогой, опасаясь увидеть на ее лице страдания и слезы, но Маша не плакала. Он сидела с задумчивым лицом, обратив взгляд внутрь себя.

На самом деле она размышляла. Пережив первое потрясение, Маша решила заглушить, насколько это возможно, эмоции и чувства, и трезво оценить положение вещей. Первое, что она осознала – Илюша не приедет. Для этого есть объективные причины: в ближайшие полгода в его графике стояли восемь стран и десять городов, а дальше – съемки в многосерийном проекте, которые, должно быть, займут еще половину года. Ей же предстояло провести свой год, ничем не отличимый от предыдущего, в повседневной рутине дней и предсказуемых событий. Этот неутешительный вывод привел к мысли о том, как все могло бы быть по-другому.

Отпустив фантазию, Маша начала воображать, как Илюша, выкраивая время, приезжает к ней на день или два, как они поддерживают связь на расстоянии, обмениваются эсэмэсками, разговаривают по телефону. Но полет воображения быстро стал терять высоту. Плоды этих фантазий выходили таким же неаппетитным муляжом, как пластмассовые фрукты, и никчемными, как искусственные цветы. Тогда она представила, что сама переезжает к нему. Здесь Маша задалась вопросом: а какое положение она заняла бы рядом с Дам Рёном? Дам Рёном?.. Да, Илюши там уже не было бы. Маша не знала правил игры азиатского шоу-бизнеса, но из того, что успела прочитать, сделала вывод – нанесенный Дам Рёну репутационный ущерб никогда не забудется. Юридические процедуры восстановили его доброе имя, но для многих представителей гражданских институтов южнокорейского общества, в том числе имеющих влияние на медиа, индустрию развлечений и рекламный бизнес, оно навсегда будет связано с безобразным скандалом, затрагивающим его частную жизнь. В условиях, когда еще не остыли судебные ристалища, появление новой пассии, да еще иностранки, приехавшей за ним в Сеул, почти наверняка разворошит старый улей, будет болезненно воспринято ревнивыми фанатами, а бесстыжей прессой – в лучшем случае неоднозначно. Он мог поступить иначе – тайно поселить ее где-нибудь подальше от столицы и с большим риском для себя временами наезжать в перерывах между концертами, съемками, фан-встречами и другими не менее важными делами. Тут Машина память услужливо преподнесла ей образы содержанок из классической литературы, целиком и полностью зависимых от своих патронов. Одна из них умерла от чахотки, другую бешеный любовник зарезал, третью возлюбленный продал за долги старику и она отравилась… Пожалуй, этого достаточно. Теоретически существовал третий вариант – они могли пожениться, но разумный ли это поступок для кумира, чья армия поклонниц, без сомнения, только выросла на фоне того, что он – безвинно пострадавший мужчина, которого обидела и предала любимая женщина?

Маша задумалась – где ее место в этом сонмище влюбленных в него женщин? Кем она была для него? Возможно, как человек, привыкший находиться в центре внимания, он воспринимал ее симпатию, влечение к нему, наконец ее робкую любовь как самые обыкновенные и естественные вещи. Оттого, что он проводил с ней время, смотрел на нее с интересом, с нежностью ее любил, она допустила, что стала важна для него так же, как он стал важен для нее. Раздумывая над этим, Маша решительно отмела все беспочвенные домыслы и предположения, основанные на наивных надеждах. Она посмотрела в лицо безжалостных фактов и эти факты говорили: Илюша не делал признаний и не давал обещаний. Возможно, все дело в ней самой – не архисложная задача вскружить голову такой впечатлительной дурочке. Но скорей всего определяющее значение имело то, кем был он. Да, думала Маша, из всех возможных вариантов этот оказался наихудшим. Дам Рён – человек с обложки топовых изданий – что общего он имел с ее жизнью? Его собственная жизнь вроде бы вновь находилась на старте, и именно сейчас требовала предельной открытости и скромности. В ней не было места компромиссам, ошибкам, необдуманным поступкам – в его жизни не было места для нее…

***

Утром воскресного дня компания решила сделать вылазку к близлежащим озерам. Летом и ранней осенью их окрестности предоставляли взору живописные виды, зимой – необъятные просторы. Снежные равнины сливались с низким небом, а вода в озерах покрывалась толстым слоем льда, в черной глубине которого можно было разглядеть застывшие пузыри воздуха. Сейчас, в конце октября, длинная полоса леса лишь кое-где сохранила желтые пятна увядшей листвы, берега озер ощетинились сухим камышом, зато в воде отражались все краски небесного свода – величественного и бескрайнего.

Маша охотно поехала со всеми и составила компанию тем, кто рискнул забраться на поросшую кустарником сопку, откуда открывался особенно красивый пейзаж.

– Жалко, здесь хорошей рыбы не водится, – сказал брат Дениса, Борис, глядя вниз, на озера. – Можно было бы приезжать с ночевкой. А так – только гостям виды показывать.

– Я – гостья и мне виды нравятся, – ответила Маша, – хотя здесь ужасно ветрено.

– А мне хорошо! – Настя раскинула руки и подставила лицо ветру. – Эх, Русь-матушка, широка родная!

Борис засмеялся.

– Смотри не свались, а то Диню удар хватит. Ладно, пойдем, и правда ветрено.

– Какое же здесь небо, – пробормотала Маша, невольно вспоминая небо Павловска, отраженное в озере парка. Она вздохнула и спрятала лицо в намотанный на шею шарф.

Настя взяла ее под руку, и они двинулись за Борисом, который ушел вперед в поисках пологой тропы.

– Я вижу, ты вынырнула из своего аквариума, – сказала Настя. – Ну, рассказывай.

– О чем?

– Что думаешь делать, как думаешь жить?

– Ничего. Как и прежде.

– В смысле? Ничего предпринять не собираешься? Ну, вообще-то ты права – подождем. Я все прочитала, очень интересно! Скандалы, расследования – прям кино. Кстати, ты знаешь, я этот его первый фильм начала смотреть. Вчера что-то не спалось долго, думаю, а чего бы и не глянуть? Ну, скажу тебе, это затягивает!

– Тебе понравилось?

– Да я конкретно подсела! Денис у меня сегодня с утра телефон отнимал – думала успею посмотреть еще серию, пока он раскачивается. Илюша этот все больше впечатляет. Он там, конечно, совсем пацан, но буквально завораживает… эти его глаза, взгляд, а улыбка… бывает же такое!

– Я все слышу, – донесся голос Бориса.

– Подумаешь! – фыркнула Настя, но голос все же понизила: – В принципе, найти на него выходы можно. В одной из групп, той, что самая активная и типа официальная, есть на странице какие-то заграничные контакты, не прямые, ясное дело, но все можно разведать.