Мост

– Вообще-то вы первый, кто предлагает мне что-то рассказать. Обычно меня после осмотра, наоборот, уводили.

– Ну еще бы, – кисло пробормотал Петеан.

Он задумчиво откашлялся.

– Начиная сначала… Где-то около шестидесяти лет назад, будучи вполне профессионально успешным магом, я имел, м-м-м-м… неосторожность разработать прием, позволяющий увеличить магическую емкость. Само собой, бонефикусы к этому приему внимания не проявили, а вот для торговцев, моряков… для домовладельцев, караванщиков… в общем, для людей, у которых профессия предполагает пользование одним-двумя заклинаниями, это бывало важно. А приращение детерминанты для такой емкости – в общем, ничем опасным не грозит.

– А почему маги не заинтересовались? – удивился я.

– У них обычно детерминанта и так жить мешает. А поскольку ее приращение, само собой, пропорционально росту емкости, то желающих и не было. Два раза по небольшому неудобству – можно принять, а вот большие хлопоты не хочется еще наращивать. Плюс к тому какой бонефикус признается, что ему не хватает умения распорядиться имеющейся емкостью?

– Ясно, – сказал я и выжидательно посмотрел на Петеана. Со мной-то, насколько я знал, никаких манипуляций не производили, я сразу оказался неведомой зверушкой. Няньки говорили, думая, что я не слышу, отец не сразу разрешил мне пуповину перевязать.

– Ну и, поскольку мои манипуляции производили… очень небольшие изменения в судьбах… заказчиков… я о некоторых побочных эффектах и знать не знал. И когда его величество ваш дед захотел сам получить небольшое приращение магической емкости, я посоветовался с коллегами из гильдии, они осмотрели несколько человек, уже получивших такое приращение, манипуляцию признали безопасной и даже как-то начали намекать, чтобы я попытался подать заявку на патент в гильдию…

– Мой дед? Так он вроде бы всю жизнь свечку-то затушить не мог? – удивился я.

– Так он и не стал подвергаться. Мы все приготовили, я сделал довольно-таки высокой концентрации питье… У вашего деда была емкость очень небольшая, ее можно было и втрое вздуть безопасно… Но я не столько, конечно, рассчитывал, я вообще обычно больше четырех десятых по контуру не задавал… Я понятно выражаюсь? Если емкость представлять как… как, собственно, емкость, – он приподнял и показал мне кофейник, – то, увеличивая поверхность, вздувая, мы заметно увеличиваем объем.

– Угу, – сказал я.

– Ну вот, его величество внезапно решил проверить, не желаю ли я его отравить. И всю чашку… споили мне. Со словами «будет все хорошо – еще сваришь».

– А вы-то маг.

– Да. И у меня магическая емкость возросла пропорционально, – печально сказал Петеан, – и детерминанта, само собой, тоже.

– Ой.

– Ой… Это верно. У моей жены – я был женат – немедленно начались преждевременные роды. И она умерла. Детерминанты моих взрослых сыновей тоже выросли, немедленно.

– То есть ваша манипуляция действует сразу и на потомков?

– Именно, – подтвердил старичок, – так вот, именно этот момент и не учел ваш отец, взойдя на трон тридцать лет назад. Я не мог его проконсультировать, поскольку сидел под забвением; а те, кому достались мои записи, явно не удосужились сопоставить. Ваш батюшка приобрел, насколько мне известно, ряд полезных для правителя умений и довольно скромные ограничения по детерминанте. А вот на то, что королева, ваша матушка, была в тот момент в тягости, никто не обратил внимания.

Я со свистом втянул воздух.

– Ваша матушка сама из очень талантливой семьи, – сказал Петеан, – и вы были явно в нее. Ваша собственная, естественная магическая емкость должна была быть большой на грани уникальной. С тем, как ее вздуло… Вы, наверное, можете… бури останавливать.

– Наверное, могу, – гадливо сказал я.

– Простите, – Петеан долго мялся, подбирая слова, – вас, э-э-э… пытались учить?

Меня непроизвольно передернуло.

– Кто? – свирепо спросил Петеан.

Я назвал три имени. Петеан скрючил пальцы, окно распахнулось, непрогоревшие дрова вылетели в окно и рассыпались в воздухе на дымящие щепки, вспыхнули белым огнем и исчезли.

Потом вздохнул и сказал мне:

– Извините.

Я криво улыбнулся. Старичок и так был мне скорее симпатичен, но вот за эту реакцию мне захотелось его обнять. И, наверное, заплакать. Он посмотрел на меня, покачал головой и вдруг спохватился.

– Ой, надо бы Локи навестить. Вы… подождете? Мне еще многое надо вам рассказать. И, кажется, о многом спросить.

Он набрал в маленький кувшин воды и поплелся по коридору, бурча себе под нос что-то вроде «да как бедняжка в своем уме-то остался, не пойму…».

Я невольно рассмеялся. Услышанное совершенно соответствовало моим собственным ощущениям. Как я в своем уме остался за год обучения – сам не знаю. Тяжелая глухая ярость охватила меня, поднялась к горлу кислота, я скрючился, ударившись лбом о столешницу.

Ненавижу.

Ненавижу.

О, как я их ненавижу…

– Эгей, ты… Ты чего? – спросил надо мной голос Ванга.

Я поднял голову, брат подскочил, обхватил меня рукой за плечи.

– Что такое? Она умерла?

– Ох, нет, – улыбнулся я, – нет-нет. Это мы тут с Петеаном… магию обсуждали.

Ванг плюхнулся за стол и схватил недопитую старичком чашку, отхлебнул из нее.

– Фу, остыл. В кофейнике есть еще?

– Есть, наливай, – кивнул я.

Ванг налил полную чашку, набил рот печеньем и вообще стал так быстро и весело жить у меня на глазах, что детские воспоминания потихоньку притухли и истаяли.

– Так что у нас с Хромоножкой-то?

– С утра воду пила, разговаривала. Вот сейчас Петеан от нее вернется, может, что скажет.

– Отлично, – сказал брат и прищурился, – так, что у нас возят в Ашмиан?

– Что?

– Я думаю, чем отблагодарить доктора, – твердо ответил Ванг, – денег он не спросил, ушел молча.

Я растерянно пожал плечами.

– Да что ж такое, я ж их учил, – забормотал Ванг, – Ашмиан, Ашмиан… парфюмерия, эфирные масла… мебель… кожаная одежда, украшения. О! У меня есть пара отличных кожаных плащей. И кольцо с изумрудом.

– Доброе утро, молодой человек, – приветливо сказал Петеан, заходя в кухню, – что это вы тут обсуждаете?