Благородная империя

– Помню-помню… Мы там с семьей часто бывали, не знаю, правда, что теперь с ним стало.

– Там тоже были такие цветы, или, по крайней мере, очень похожие, и горы, заснеженные всегда, высокие.

– Да, и мы в них ходили не раз, и Винтури с нами. Где-то он сейчас?..

– Понятия не имею.

– В семье Шеркен так не любят друг друга?

– Так сложилось, – Терну помотал головой. – Воля Звезд.

– А ко мне ты тоже по воле Звезд пришел, э? Конечно нет.

– Ты меня не переспоришь, – усмехнулся лейвор, – даже не начинай.

– Не понимаю я тебя. Что за радость – верить, что все решено за тебя? По-моему, это путь в уныние, ты поосторожнее с фатализмом, так и заскучать недолго… А скука, ты знаешь, душит сейчас свет, как какая-то хищная змея.

– В фатализме нет никакой радости, kerren, но против реальности не пойдешь, я не бог.

– Это не оправдание.

– Что?

– Забудь… Laikont!

Мир вокруг вновь на мгновение потемнел, и Терну обнаружил себя на том же мягком диване; он проморгался и посмотрел вокруг. Махама все еще беседовал с кордейнским рабом, никто, казалось, и не заметил, что Шеркен с хозяином мероприятия куда-то отлучались. Гости оставались там же, где были пять минут назад, когда Laikont отправила Терну на поле желтых цветов. Фуркум уже пришел в себя и теперь тихо посасывал вино.

– Интересный эффект, – пробормотал Шеркен.

– И очень полезный, – заметил Мурдикин. – Между прочим, он используется во время ручного управления Arivu.

Laikont Arivu – новейшая разработка лангорских военных, боевой дроид, управляемый, помимо автопилота системы Laikont, изнутри, как бронекостюм, или живым пилотом дистанционно. Первые эти машины войны появились под конец Секкинской войны и быстро изменили обстановку на поле боя – правда, полномасштабных войн они еще не видели, Хинрейв не давал.

В локальных же конфликтах они показали свою мощь – руками Arivu вырезали целые города и сравнивали с землей крепости – и стали ночным кошмаром человеческих политиков. Некоторые государства, особенно Федерация Юга, попытались разработать собственные аналоги; в чем-то они даже преуспели, но лангорский размах, главная сила Империи, был им недоступен.

– Ладно, пойдем! – Фуркум отдал бокал появившемуся из толпы кибердворецкому и встал. – Ты же здесь, чтобы с императором встретиться?

– Да, что-то я отвлекся, – Терну поднялся с дивана и подозвал Махаму; тот учтиво распрощался с собеседником и присоединился к хозяину. Через минуту они втроем шли по просторным коридорам Сейно Ривури; сквозь стеклянную крышу и тонкие облака виднелись две луны, на которые стремительно наступали темные тучи.

В свободных от столов помещениях организаторы выставили на всеобщее обозрение технологические достижения корпорации – приемы в Лангорской империи по традиции были чем-то средним между банкетом и оружейным экспо. Вокруг некоторых изобретений, среди которых, в частности, сверкали новые модели Arivu и большие боевые роботы, толпились почтенного вида аристократы; они о чем-то оживленно спорили между собой и были явно очень увлечены этим занятием. Знания о военной технике в свете ценились почти так же, как богатство или репутация, поэтому каждый стремился показать себя экспертом.

– Зачем на них эти кнопки? – спросил Терну, увидев на одном из дремлющих дроидов небольшую панель управления, закрытую полупрозрачной крышкой.

– Базовые программы, – ответил Фуркум, – на случай, если вдруг нарушится связь с Laikont и повредится социальный модуль. Самоуничтожение, отступление, нападание. Примитивнее некуда, вводишь код – и все, хотя его, конечно, нужно еще знать.

– Терну-коу, – прошептал Махама, – до вас доходили новости о господине Ранде?

– Что за новости?

– Его видели здесь несколько минут назад, – слуга ткнул пальцем в свой коммуникатор.

– Ну да, я пригласил его, – не поворачиваясь, сказал Фуркум. – Лангорит и meurkiin – братья навек. Вон, посмотри, – тикку остановился и указал на горничную-человека, молодую девушку; та спокойно и внимательно наблюдала за роботами-уборщиками.

– Рабыня?

– Аха! Как бы не так, – подмигнул Мурдикин. – Я не держу рабов. Пусть люди будут свободными, мне не жалко. Вот она, например, была певицей в Нораввурикене, достаточно известной среди людей, кстати. Что-то там было про нефтяную кровь и ревность… неплохие, в общем, тексты.

– Когда вы еще были щенком, я видел в вас доброе начало, Фуркум-витари, и ваши слова радуют мое сердце, – сказал Махама, – но вызывает интерес, как эта молодая женщина попала сюда.

– В Кайлур многие едут. С тех пор, как император открыл границу для людей, на границе нет отбоя от желающих, сам видел. Здесь все возможности… Да и нам хорошо, с ними весело. В Сейно Ривури, как видишь, много людей – всех я пригласил, в том числе и Йовина-гиро.

– Прекрасно, – облизнулся Терну, – к нему тоже есть вопросы.

Вскоре они вошли в огромный читальный зал; вдоль стен стояли автоматические книжные шкафы. Йахин, Тейору, Зеттель – у Фуркума, казалось, было все, от проверенной временем классики до подпольных сентиментальных романов, где каждый первый герой жертвовал собой ради любви. За столом в центре этой библиотеки сидел император с книгой в лапах; Ранд стоял у стеллажа, изучая корешки старинных томов.

Заметив Терну, человек сразу оживился и подошел к нему.

– Терну-гиро, – Йовин сделал тисури, – nergi kaverin.

– Йовин-гиро, – кивнул Шеркен.

– О, вы здесь, – император отвлекся от чтения и пристально посмотрел на Терну, затем на Махаму. – А это кто?

– Мой раб.

– А, понимаю. Тилур Мурдикин заранее известил меня о вашем желании поговорить, я думаю, это не будет лишним. Итак?

– Вы приняли решение? – спросил Терну.

– Касательно принципов? Да, официально я объявлю об этом в День войны, как и планировалось.

– Император, вы у опасной черты. Прошу вас, не забывайте о заветах Синвера.

– Как и любой властитель прошлого, – Хинрейв улыбнулся. – Принимать трудные решения, Шеркен-риву, это долг правителя и неизбежность, которую нужно принять. Император Фенхорд рисковал чужими жизнями в Секкине, я рискну нравами ради будущего. Это тоже завет Синвера.

– Я видел Секкинскую войну, khergen. Фенхорд ошибся, и посмотрите, к чему это привело.

– Ты против единства Империи? – озадаченно спросил Ранд. – Или против войны? Неожиданно…

– Нет и нет, но если Звезды…

– Проблемы решают не Звезды, тилур Шеркен, а мы, – сказал император. – Решимость приносит успех. Секкин, несомненно, был ошибкой; мой предшественник более всего боялся, что его забудут, и получил, что хотел. Имя – что может быть важнее для лангорита? Я же не тщеславен, мне безразлично, будут меня любить или ненавидеть. Я сделаю все, что нужно Империи.

– Слишком большой риск, император. Даже выше, чем тогда.

– Это верно. Вопрос в цене бездействия…

Император был непреклонен, и Терну решил прекратить: это был легкий способ задеть гордость кергена и тем самым навлечь на себя монарший гнев, но переубедить Хинрейва не осталось никакой надежды; зная природу споров, Шеркен осознал сейчас, что рискует только сделать хуже.