Бесполезная книга и волшебное время года. Том 2

Бесполезная книга и волшебное время года. Том 2
Аука

Второй том сказок Ауки. В этой книге вас встретят уже известные герои и новые персонажи. Сказочный год, поделенный на месяцы.

Бесполезная книга и волшебное время года

Том 2

Аука

Иллюстратор Елена Хворостина

© Аука, 2018

© Елена Хворостина, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-2966-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Присказка

Скоро сказка сказывается, да не скоро присказка начинается. Сказочные времена года. Зима, весна, лето да осень. Всё, как обычно. Твои сказки продолжаются, любимый читатель. На этот раз они расположены так, как приходили к сказочнику. Каждая в свое время года. По месяцам поселились. Сказки можно читать подряд, как бы проживая сказочный год. Можно выбирать сказки по любимому времени года. А можно читать, как захочется. Для особенного эффекта читай вслух. С выражением. Сказки здесь не простые, а волшебные. Волшебство каждый по-своему понимает. Сказочник свое понимание покажет, читатель свое приложит. Глядишь, сказка и получится.

АУКИНОМУ ЧИТАТЕЛЮ посвящается…

Это предисловие написано Татьяной Исаенко. Стиль автора сохранен.

Хе-хе, мой дорогой! Дорогой возможный Читатель или не менее дорогой будущий Искатель того или сего. Приветствую тебя и спешу сообщить превосхитительное известие! А именно – тебе будет не только трудно, как и нам всем. Тебе будет не только интересно и весело, как и каждому из нас, тоже искавшему, нашедшему и продолжившему, прекратившему или не переставшему искать. (То или иное). Есть книга, которые мы прочитали, а ты – ещё нет. И мы тебе неописуемо завидуем! Можешь ли ты представить, что когда-то и не знал о том, что живёт себе в городе Магнитогорске сказочник Аука? В самом таком типичном городе, самой обычной живёт себе Жизнью (да, да, он всегда пишет это слово с большой буквы!) Он записывает удивительные вещи. Он может фсё. (Ах, об этом подробнее? Ладно, но – позже). Он чудесный рассказчик и великолепный выдумщик! Изобретатель и подмечатель самых обычных чудес. Замечатель, отмечатель, азартнейший масла-в-огонь-подливатель. Да, он такой. Он Автор этой книги. Он большой шутник, ухахататель до колик, игратель на целой банде музыкальных инструментов, извлекатель звуков из всевозможных струн, включая совершенно нематериальные, а ещё! Ещё он невзиратель на невозможности, потому что..

Хм. «Полно, да о живом ли человеке ведёшь ты речь? Из плоти и крови ли он сделан?» – усомнишься ты, дорогой. Отвечу. Во-первых, ничего я не веду, а вру, просто вру! А раз я всё равно «только вру» – то возможность отклониться от истины совершенно исключена и ты не можешь меня уличать в преувеличении! А в-десятых (и этой системе счёта обучил меня именно он, Аука), ты не дослушал мои аргументы. Они есть и вот они! Помнишь историю про маленького мальчика, который спас своего годовалого брата из горящего дома? Он как-то выбил окно (это считалось невозможным!), засунул малыша в рюкзак, нацепил рюкзак на плечи – всё это в запертой комнате, стремительно наполняющейся дымом!) – и спустился со своей нелёгкой и вопящей ношей по трубе со второго этажа. Журналисты тогда зашлись в агонии: «Но КАК, как он смог всё это сделать? Совсем крошка сам.. Испуган! В отчаянии! Один! Без подсказки и совета, без помощи!» И в этом ключ. Важный, наиважнейший ключ к пониманию многого. Мальчик был один, и некому было сказать ему, что он не сможет. Вот почему. Вот почему ФСЁ)

Уж не знаю, как достигается интимность творческого акта в каждом конкретном случае: специально ли это обученная Муза (вовремя и незаметно уходящая по своим делам), деликатные ли домочадцы (не мешающие творческому процессу), прекрасноглазая ли миссис Кот (мудро не прибегающая к человечьему языку), – но вот Автор остаётся наедине со сказкой. Так это происходит или совсем иначе, но когда Аука записывает свои истории, рядом с ним нет никого, кто мог бы сказать ему, что он не сможет. И поэтому он может всё! Он пишет «в жанре» – и это всегда вне жанра. Он «бубнит» тебе про вечное занудство, а ты вдруг начинаешь различать оттенки вкусов и ароматов. Он говорит о любви, об измене, о гневе или прощении, о грусти и страхе, он говорит о разных чувствах, – а у тебя вдруг начинают работать мозги. Да-да, а чувства дружно и добровольно отходят на второй план, и ты впервые в жизни делаешь невероятно умный поступок. Один, второй, чёрт побери, да тебя как подменили?! А как же любовь там, ну, грусть?.. Неизвестно. Не беспокоит. Известно только, что там всё в порядке. Это как со здоровьем: что у тебя с почками, что с позвоночником, – ты толком не скажешь, ибо здоров. Иными словами, я не возьмусь предсказать, что именно можно «вылечить» Аукиным словом. Знаю только, что в каждом случае это будут разные вещи. И что сам Аука понятия не имеет, какую сказку и к какому месту лучше прикладывать. Он даже может написать с ошибками, но возьмись ты исправить, и сразу поймёшь, что «Всё правильно!» это совсем не «ФСЁ правильно!». Настолько совсем, что это просто разные вещи, что это неправильно вообще! И что лучше не исправлять. Его истории похожи сразу на все истории и притчи мира, и написаны как бы для всех, но вместе с тем, совершенно уникальны, и каждое слово, каждый раз – оно только для тебя.

Я хорошо изучила тебя, Читатель, Искатель или кто ты там есть? Ты непременно воскликнешь сейчас: «Как для меня?! Но это же невозможно!» – Да? А кто тебе это сказал? И ты пробовал проверить? Ты был один, когда решал вопрос о возможности и невозможности?! Так ты проверь – это же так легко. А я тогда не буду спорить: просто открой книгу и почитай. Если я окажусь неправа, и Встречи не произойдет, ты только скажи: и я стану отчислять на твой счёт каждый третий пончик со сгущёнкой!

Теперь коротко и о главном. «Оказывается… оказывается Я МОГУ ВСЁ.. Могу это!..и это! И вот тут, быть может, рискнуть, а? Смогу ведь!» – робко и восторженно шепчем себе мы, читая Аукины сказки, вдыхая звёзды, обливаясь нежностью, радуемся нечаянному подарку – встрече с самим собой. Это ощущение – встречи с малознакомым, а, возможно, и малоприятным, но родным человеком, и желание эту встречу повторить, продолжить, продлить узнавание, – вот ещё один подарок Ауки. Как он это делает, чёрт его знает! Но он это может и он это делает. Хотя на самом деле, он может ФСЁ! Просто «всё» ему не нужно) Вы же тоже можете многое: водить машину, писать программы, переводить с испанского.. А любите.. семечки!

Январь

Сказка клином

Клин не вышибался. Позвали еще один. Прибывший клин был крепким и самоуверенным. Поэтому засел так, что не сдвинуть. Вот засада. Называется заклинило, по самую макушку.

Учение свет, а не учение, стало быть. Хотя, если честно не ученные вполне себе, жизнерадостны и болеют тем же набором. Но ученым обидно, вот и ерничают. Мой кот не прочел ни одной книги (не заставал его за этим), не делает по утрам зарядки, не бегает трусцой и не занимается йогой. И что? Да, ничего – счастлив зараза, гибок, хорош собой и умен не по месяцам.

Спит кстати побольше моего. Попробовал посоревноваться, проснулся разбитым, больным и нервным. Что Коту хорошо, ученому лучше не пробовать.

Долгими зимними ночами решил провести ревизию знаниям. Что пригождается, что для понтов, а что и позабыть не стыдно. Уснул как младенец. Целый день потом из дому не выходил. Может в том и подмога? Спросил у Кота. Тот позвал играть. Бегали, роняли мебель, оба запыхались. Знаний не прибавилось, настроение улучшилось, индекс счастья пополз вверх. Кот спать, я за сказку. На поводу у него не пойду, знаю я чем запойные сны заканчиваются.

Оставил клинья в покое. Буду поливать, к весне может в рост пойдут, лист пустят, а там и заколосятся. Попробовал почитать что-нибудь умное. Затянуло, но как только понял, что кругами пошли, заскучал, позвал кота. Дальше по отработанной схеме. Не стать бы запойным игроком с котом. Но с другой стороны настроение, индекс счастья и прочие пряники.

Вот умище куда девать? А? Привык тот чтобы в него пихали без разбору. Все больше впрок и непонятно зачем. Света не прибавилось. Но зависимость наблюдается. И мерцающая надежда на то, что, а вдруг? Вдруг новое знание окажется тем самым? За столько лет не оказалось, а тут вдруг окажется? Приятнее всего обманывать самого себя. Учил кота подавать лапу. Тот в качестве комплимента научил жмуриться. Но лапу так и не подал. Превосходство настоящего над умным. Хотя кот плевать хотел на превосходство. Лежит и слушает музыку.

Пробовал делить время на разные части. Поддается. В любую сторону. Подозрительно это. Как бы и сюда клин не засадить по макушку? Один из клиньев вылез сам, сказал, что ему надо и куда-то смылся. Как ни крути, а главному научился сам. Помучился, другим приятное сделал, но в итоге все равно сам. Подсказка-то на поверхности. Быстрее сам начнешь, быстрее клин от тебя откажется.

Наблюдали с котом за умными. Сошлись, что не жалко. Большинство с перепугу в ум кинулись, кто-то от невозможности. Сколько не маскируй, а клин зацветет однажды. Квадрат катетов давно расстался с гипотенузой и ходит голым встречать рассвет на берегу безымянного озера. Только людям нужны имена, прочие обходятся непосредственным контактом. Вначале было Слово, но никто не говорил, что это Слово было произнесено, записано или продумано. Если промолчать свое имя как следует, то будешь хохотать как нормальный. И в четверг непременно задумаешь доминант септ аккорд на половину четвертого, это если на северо-восток от альденто, потому что иначе невкусно.

Разнообразие крайностей

Ноту звали Фа Диез. Так было удобно музыкантам. А мнение самой ноты никто не спрашивал.

Сыворотка правды не действует на необходимость в обозначении. Да и удобно.

Человек легко доживает до края. Когда возникает необходимость прекратить что-то. По причине опасности для существования или по причине невозможности бесконечных повторов. Это необходимо, но не обязательно. Но, если не остановиться, то уже не важно. Человек исчезает.

Последний глоток алкоголя, финальная сигарета, отказ от любимой еды, завершение любимого увлечения. Это из физического. А еще ведь ум с душой. Прекращение отношений, например. Да мало ли. Точнее сказать, так много, что не перечислишь.

Взросление имеет побочные эффекты. Один из которых – дожить до края. Видимо таким нехитрым способом Существование вынуждает или поменяться или… Направлений куда Жить, все меньше. По причинам субъективного характера. И если Жизнь твоя не пестрит разнообразием, то однажды оказывается, что подступает край смысла Жизни.

Никто и не обещал, что будет просто. Но никто и не пугал, что будет невозможно. Всего-то и надо, пока есть излишки силы, потратить эту силу на разнообразие. Тогда, по мере возникновения краев, у тебя еще остаются направления. Направлений минимум шесть. Это из очевидных. Если упорно идешь только по одному, сильно рискуешь.

Парадокс выглядит так. Чем более разнообразна Жизнь человека, тем менее он интересен окружающим. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Не верите? Испытайте сами. Или вспомните тех, чьи имена носят улицы, города и планеты. Скажите, что их Жизнь была разнообразна? Но помнят их по чему-то одному, да и то намного позднее их ухода из списка Живых, а при Жизни эти ребята вызывали в лучшем случае досаду.

Рискнуть имеет смысл. Потому что главное происходит, как ни крути, когда человек наедине сам с собой (даже на публике). И мнение окружающих меркнет перед наслаждением разнообразия Бытия. Прослыть чудаком или белой вороной – не самый плохой вариант. Цвет оперения не отражается на летных качествах и не мешает в освоении высшего пилотажа.

Однажды наступает край, когда уже больше нельзя откладывать. И от принятого безумия будет зависеть как пройдет неизвестный остаток Жизни. Никто за тебя не рискнет в выборе разнообразия. Ноту можно назвать и соль бемоль. Звучать она будет так же, как и фа диез. Но неслучайно одна и та же нота имеет два имени?

Незаконченный конспект сказки

– Мустафа? Не похож… Нос не такой, улыбается как-то не так. Веснушки опять же.

– Но какое имя для ангела? А?

– Вот скажи, на кой ангелу имя-то? Кто его звать будет? Он же сам является.

– Темнеет. Ну ты глянь? Темнеет! Что творит? Вот скажи, как он являться будет черным как сажа? Перепугает же?

– Может хранителем станет? А что? Хранителю черным быть самое оно. В темноте затаится и его никто не увидит.

Про ангелов домыслов еще больше чем про драконов. Вроде бы ангелы должны быть. Вроде как двух цветов. Вроде как у них специализация. Но мало кто видел ангелов. А те, кто видел, в основном на стационарном лечении. И проверь теперь, правду они говорят или диагноз пересказывают?

А теперь общее у драконов и ангелов. Среди людей и те, и другие стараются быть незаметными.

Летают, но предпочитают делать это вдалеке от любопытных глаз. Не имеют имен, но не возражают, если люди их как-то называют. Обильно заселяют сказки.

Финики он мне не продал. Щедро отсыпал кураги, изюма дал попробовать, инжира аккуратно взвесил. А финики отодвинул и даже разговаривать о них не стал. Обычный такой восточный продавец. Вот только в профиль старался не поворачиваться и разрез глаз у него странный. На вопрос как его зовут, улыбнулся белоснежно: «Мустафа».

Когда кто-то взлетает или идет на посадку, то это всегда ветрено. Когда взлетает кто-то огромный, то это еще и страшно. Хорошо, если не сметет порывом и не онемеешь от изумления. Это ничего не объясняет, но многое запутывает. Человеку почему-то важно знать кто перед ним.