Живой алмаз Шаданакара

Алмаз в этот момент еще искрился, но верхние лепестки начали понемногу прикрываться. А у алтаря, напротив, просачиваясь сквозь хрустально – ограненные купола храма, Свет создал мощнейший лучезарный поток. Как в театре актера высвечивает луч лампы, так и здесь маленькая лучезарная Девочка – Богиня оказалась охвачена движением Божественного излияния. Луч был явно разумен, он не просто сиял, он звучал чарующей музыкой, кружил, танцевал, распадался на тысячи мерцающих искорок и заполнял собою все и вся! Звентана, весело отдавшись спустившемуся счастью, начала кружиться вместе с ним. С нею мысленно, не трогаясь с места, начали танцевать те, кто был рядом. Поток рос, наливаясь Божественной мощью. Он полностью заполнил храм, и просачиваясь сквозь стены двинулся наружу. Небесная Россия пела, летела, дрожала вместе с ним!

Но тут, из почти закрывшегося цветка Алмаза, черным пятном вылетела отравленная властью Гагтунгра Джерома. Как она попала сюда, как! Наверное, алмаз все еще воспринимая ее своей жрицей, успел захватить с собой отравленную сущность, исчезая из Гаашравы. Только от былой Джеромы в ней не осталось ничего. Яд Гагтунгра усыпил ее Божественную суть, а телом управлял сотворенный в доли секунды, дьявольский каррох. Так вот зачем Он присутствовал здесь незримо! Сидя на троне огненных руин своего мира, и качая как младенца на руках, любимое создание, Он направил незримое энергетическое присутствие сюда, для реализации последней отчаянной попытки исполнить задуманное!

Джерома оказалась ближе всех к маленькой кружащейся Звентане. Два ее горящих меча молниеносно взвились для удара. Мгновенный ужас застал обескураженный Затомис врасплох. Как взрыв свето – шумовой гранаты, страх обездвижил присутствующих. Только Айя, обладая силой Камня, бросилась вперед, но она никак не успевала к сияющей Богорожденной. Не в силах видеть происходящее, ее глаза закрылись сами собой. – Звук удара, огненная молния, визг, нарастающий эхом невидимый шепот…

Но в самый момент удара перед разящей огненной саблей, появилась выросшая будто из под земли – Куар. Она успела поставить защиту, но ненависть такой бесконечной силы была заложена в бывшую хранительницу, что защита сработала лишь отчасти. Визжащая сиреной Джерома, опадающая вниз Куар, и изумленная, начинающая понимать произошедшее Звентана – живой картиной застыли пред внутренним видением окружающих.

Фредман очнулся первым. Он подлетел к рухнувшей Куар, поднял ее на руки, и беспомощным, молящим взором смотрел на остальных. Джерому схватили. Она безумно озиралась по сторонам, словно затравленный зверь, но постепенно глаза начали проясняться. По – видимому, пробиваясь сквозь мрак случившегося, начала возвращаться память.

Окружившие Куар ангелы, погрузили ее тело в воздушную переливающуюся сферу, похожую на мыльный пузырь, и направили потоками своих крыльев к Алмазному цветку. Фредман растерянно протянул к ней руки, но тут в последних закрывающихся лепестках проявилась Кер и затянула их с собой, назад в будущее.

Во время танца Звентаны в Небесной России, Керол пронеслась над Благословенным Синклитом. Она видела, как огнедышащая дьявольская конница, управляемая игвами и древнейшими демонами, столкнулась первыми рядами с божественным войском и прорезала их раскаленными потоками черной смолы. Затем, заметив исчезновение своего могучего Предводителя (образ Гагтунгра попросту растворился, будто и не был здесь никогда), рарруги остановили свой натиск, а через мгновенье, совершенно не понимая в чем дело, забились в страшной панике. Находясь в полном гипнотическом подчинении Верховного Демона, они в одну секунду лишились Его поддержки. Тот, защищая любимое детище внезапно исчез, бросив свое стадо, а безумные гиганты, давя и наседая друг на друга, ринулись назад. Их вечные наездники – огнекрылые игвы не смогли переломить жуткий внутренний страх перед Светом, и ретировались первыми. Наступление на Синклит Мира завершилось также неожиданно, как и началось. Множество из них было захвачено светозарными, остальные сброшены в шрастры.

Видела она, что происходило в ее родном Энрофе.

Зарема 2178

До начала общевойскового сбора оставалось совсем немного времени. Народ собирался на центральной площади, разгромленной и обожженной. Кроме войсковых подразделений, которые уже стояли ровными рядами, там находилось множество обычных жителей – стариков, женщин, детей, тех кому не хватило места в укрытии. Детский смех и детский плач, смешавшись с гулом толпы, напоминал о мирном времени. Утренняя дымка еще не уступила окончательно свое место новому дню. Вспыхнуло несколько огромных экранов, находившихся по периметру площади. Они транслировали изображение из ореола круговой обороны. Лица бойцов, забитые песочной пылью и сажей, в основной своей массе, приветливо улыбались. Кто – то еле ноги передвигал, кто – то озорно подмигивал, но в каждом взгляде чувствовалась надежда. Весть о возвращении Заремы облетела протестующих вмиг. Ее слов ждали. Но как найти слова, которые могут изменить надежды человека, которые смогут изменить жизнь миллионов.

Будар и Химлер в окружении подразделения своей охраны, уже стояли на широкой сцене, но предводительница не спешила подниматься. Голова была абсолютно пустой, мысли бежали проч. Ноги будто прилипли к порожкам подъема. Их осталось всего три. Площадь гудела речитативом и эхом военных команд. Будар встретил ее первым. Играя на публику, он вдохновенно обнял и пригласил жестом к трибуне. Выражение лица Химлера было совершенно противоположным. Он словно предчувствовал что– то, даже успел шепнуть двусмысленное:

– Осторожней девочка, не упади, тут высоко!

Но Зарема голос его слышала отдаленно, как эхо в лесу. Все ее мысли были об одном – как передать поверившим ей же когда – то людям, что пройденный ими путь – дорога в никуда, в бездну, и до бездны этой остался один шаг. Липкий страх упругой волной разлился между предводительницей и трибуной. Свет слепил глаза, время почти остановилось.

Вдруг, откуда не возьмись, перед лицом женщины запорхала маленькая голубая бабочка, прозрачная, но в тоже время живая. Смутные воспоминания о том, что видела, валяясь в бреду болезни и во время вещего сна, в один момент стали явными, отчетливыми. Точно такие же легкокрылые красавицы появились неизвестно откуда там, в раскаленном пространстве ядра. Толи их рождали парящие волосы Мати – Лаалит, толи они сами материализовались, повинуясь великой неведомой силе. Именно с их появление произошел незаметный, но очень важный перелом в противостоянии Мати и Гагтунгра. Хватка дракона дрогнула и воспарившая в высь Богиня, одним своим взглядом возвращала миры в прежнее состояние. Голубая красавица пролетела так близко, что коснулась своими крылышками, краешка ресниц предводительницы, и тут же пропала, исчезла, будто и не было ее никогда. Но в душе Заремы, в туже секунду появилась необычная уверенность и могучая внутренняя сила. Она как птица взлетела на трибуну, и прокричала громко, всем своим сердцем:

– Простите меня братья! Простите! Я управляла нашим движением. Я направляла и привела Вас в этот кошмар! Я же должна теперь спасти! Наше сопротивление бессмысленно, более того, оно уничтожит вместе с нами наших детей и близких!

Застывшее молчание сменилось недоуменным рокотом.

– Мы все слепцы, обожженные Божественным сиянием. А как нас назвать, если мы не видим того, что творим. Так смотрите, имеющий глаза – увидит!

Тут же большие экраны стали транслировать сразу несколько картинок с разных сторон Земли. Плачущие дети, умирающие родители. Огромные очереди к центрам оздоровления. Разрушенные беспорядками улицы и дома. Глаза Будара нервно забегали. Это уже не просто агитация, это явный бунт! Он незаметно выскользнул со сцены, и схватив за грудки инженера коммуникаций, прошипел:

– Что происходит? Откуда трансляция?

Но тот только моргал глазами, повторяя:

– Это не я, это не я. Я не знаю. Мы не знаем. Узел заблокирован на наши точки. Быть такого не может. Не может быть!

– Ты что несешь! У тебя глаз нет? Выруби все немедленно!

– Но тогда исчезнет связь с круговой обороной, и первая и вторая линии будут отрезаны!

– Выполнять! Немедленно!

Управляющий бросился в аппаратную, а Будар обернувшись в сторону сцены, вновь взглянул на экраны. В данную секунду они крупным планом транслировали лицо самой Заремы. В огромных глазах, переполненных слезами, читалась боль раскаяния, а в голосе чувствовалась неподдельная искренность. Ее видели все – и те кто стоял здесь, и те кто находился на рубежах обороны, и даже те кто был далеко – далеко, глубоко под землей.

– Простите меня, братья! Та кто вела вас за собой, пусть поздно, но прозрела. Великий Аллах очистил мои очи и душу от зла. Он показал мне истинное братство, которое процветает в Его поднебесье. Оно должно, наконец – то, воцариться и у нас здесь. Бог так огромен и прекрасен в своей неописуемости, что каждый народ рисовал свое, пришедшее только к нему отражение. Нас Он коснулся самой глубью, сердцем своим. Это пылающее сердце, без внешней оболочки, мы храним как Веру. Но наши противники хранят также бережно тот образ, которым Он прикоснулся к ним. Так для чего, почему мы должны убивать друг друга!

Да она обладала силой, могучей силой внушения. То ли ее слова, то ли та энергия, которую генерировало тело, то ли еще непонятно что, но люди и вправду наполнились излучаемым ею озарением. Практически все стояли не двигаясь, с широко раскрытыми глазами и с такими же распахнутыми сердцами.

Неожиданно все экраны погасли, звук тоже отключился. Наступила резкая, передернутая командами тишина.

– Арестовать, увести с трибуны! Срочно! Срочно! – надрывно визжал Будар, но люди продолжали стоять, не то что в нерешительности, нет, они ждали новой силы ее слов.

Вдруг экраны сами сбой вспыхнули вновь. Зарема, спокойно закрыв глаза, попыталась передать всем присутствующим те знания и чувства, которые пришли к ней во время болезни. Там, в подземном городе это получилось, хватит ли сил здесь! Очистить сердца воинов, чьи друзья каждый день умирают за свою идею, гораздо сложнее. Но она обязана, она должна это сделать, должна! Женщина окунулась в воспоминания, в прекрасную, незабываемую картину бесконечной любви и счастья Затомиса Ислама и всех других Затомисов, утопающих в лучах Единого Господа. В это время на экранах, вместо лиц воинов замелькали тысячи бабочек. А затем, прорвав изображение и материализовавшись в атмосферу Энрофа, они полетели миллионами, и заполнили собою все пространство вокруг. Бессчетное множество голубых порхающих искорок взлетали неиссякаемым салютом из каждого экрана. Воздух стал живым и искрящимся, наполненным потоками, похожими на электрические, но совершенно безвредными и маняще красивыми.

Правда, не все из стоящих в толпе, воспринимали разливающуюся благодать самостоятельно. Некоторые отскакивали от легчайших прикосновений, как от укуса пчелы, судорожно отмахиваясь от голубых потоков, пытаясь всеми способами оградить себя от возможных прикосновений. Кто – то сдавался сразу, через несколько секунд страх проходил, и искаженные гримасой лица, блаженно расплывались в божественном соединении. Но были и такие, кто совсем не поддавался воздействию. Те, чьи души давно были инспирированы темными силами и проникновение света в их измененную сущность, здесь на Земле, стало почти невозможным. Происходящее на глазах чудо вызвало с их стороны нетерпимый гнев. К сожалению, темных было немало, примерно треть от общего числа. Будар, Химлер и практически весь отряд личной охраны командиров, относились к темным. Если обычные люди, находясь в глубоком потрясении от нахлынувших чувств и знаний, не могли еще реагировать физически, то озлобленность темных, наоборот, заставила их действовать быстро и беспощадно. Заметив друг друга сразу, они сгруппировались в несколько отрядов и по приказу Будара стали уничтожать остальных. Те же, мало что еще понимая реально, падали под ударами нападавших, совсем не сопротивляясь.

Химлер, вбежав в отдел связеобеспечения, мгновенно, тремя выстрелами убил главных инженеров, и обратился к остальным, не полностью вошедшими с бабочками в контакт:

– Отключить экраны, вырубить каналы, убрать связь, убрать изображение!

Впав в истерику, он крушил все, что попадалось под руки, бил людей, стрелял в них и в аппаратуру. Это продолжалось несколько долгих минут, пока один из его команды, молча наблюдавший за происходящим, не произнес два коротких слова:

– Это Зарема!

Остальные их не расслышали, но для Химлера они прогремели, словно гром среди ясного неба. Он сначала замер, подняв руку для удара, а затем задержав свой взгляд на сказавшем, бросился назад, на трибуну.

Зарема по-прежнему стояла в центре. Руки ее были раскинуты, глаза закрыты, на губах застыла едва заметная улыбка. Вся сущность ее, душа стремилась к чему – то непостижимому, легкой дымкой уносящему за собой, но неожиданно связь оборвалась, как будто свет выключили. Вязкая непроглядная темнота засосала в себя за долю секунды. Это, подбежавший сзади Химлер, ударил ее чем – то тяжелым по голове. Бабочки тут же исчезли, экраны погасли, день перестал мерцать и искриться. Но те, кто вошел в контакт с живым чудом, прийдя в себя, прежними не остались. С легкими прикосновениями тонкокрылых сущностей, в них растворилось не только мудрость вселенной и ее знание, но и ее сила! Осознав случившееся, все пришли в себя и бросились в яростный бой. Бой не только физический, бой больше психического воздействия. Внезапно появившиеся, чудесные способности организма удивляли их самих. Противник просто сметался под невиданным напором!

Темные едва успели сгруппироваться и забаррикадироваться в Центре управления. Такого отпора они не ожидали! Злобный пыл сразу поубавился, а вот ненависть хлестала в их сердцах неуправляемым потоком. Будар пытался установить связь с Ротбергом и Колумом, но это по-прежнему, не удавалось. Да и вряд ли могло быть возможным, так как там, рядом с бесценным алмазом, шел свой смертный бой.

Ираван 2178

В те самые минуты, когда Зарема готовилась к речи перед войсками, а старый колдун еще плясал танец смерти , призывающий антихриста, на границе котлована, Ираван и сопровождавшие его восемь спутников, преодолели последние врата и оказались внутри огромного полигона. Судя по показаниям датчиков структурного строения, сам пусковой механизм и тела ракет, находились глубоко под землей, километра за три от охраняющего и обслуживающего персонала. Команда прошла почти все маяки и подобралась совсем близко к цели, но Зарема не отвечала. Решили действовать самостоятельно. Каждый работал по индивидуальной схеме. Меджик запускает зажигательные снаряды и устраивает пожар. Сигнальная система, включившись, приведет к сумятице. Хаос – лучший друг для выполнения поставленной задачи. Ник, Ярослав и Стем должны будут обезвредить боеголовки, не приближаясь, дистанционно, благо блокиратор и глушитель были исправны. Ираван, Мусса, Арчи, Хром и Даж пойдут с разных сторон, прикрывая друг друга. Как только кому – то удастся прорваться к пульту, по посланному сигналу Меджик запускает самонаводящийся радиоснаряд, не просто стирающий память и разрушающий интеллект пусковой установки, но и химически уничтожающий ореол данной координаты в радиусе пятидесяти метров. Таков был план, но реальность зачастую оказывается страшнее запланированного.

Один из зажигательных снарядов, случайно изменив траекторию, попал на склад вооружения. Хранившиеся там, устаревшие боеприпасы, сдетанировали с такой силой, что половина укрепленного бункера была уничтожена сразу. Огненный взрыв превратился в алый ливень. Расплавленные материалы, все от пластика до металлов, стекали огненными, тянущимися каплями, обжигающими даже воздух. Контуженный, потерявший ориентацию Ираван, пошатываясь, неровными шагами пытался идти вперед. Но голова кружилась так, что он, не преодолев и пары метров, вновь, как подкошенный рухнул вниз. Лежать спокойно ни сил, ни времени не было. Звука тоже не было, мужчина оглох.

Оглядываясь по сторонам, сквозь оседающие пыль и пепел, Ираван заметил тело Муссы, лежащего недалеко, метрах в стапятидесяти, справа. Превозмогая боль, он пополз к нему, а когда добрался – замер от ужаса. Волосы друга дымились, а мертвые глаза, толи от огня, толи еще от чего, невероятно надулись, вылезли так, будто сейчас лопнут. Дикий запах гари сильно ударил в нос и заменил собою и звук и разум. Не оглядываясь, Ираван бросился прочь. Он полз так яростно, так быстро, совершенно не разбирая дороги и ориентируясь лишь по раскаленности почвы под собою. Сколько это продолжалось сказать тяжело. Может быть пару минут, может быть пару десятков минут. Остановил его звук маяка и голос Арчи:

– Ираван, ты жив? Помоги нам, мы застряли. Хром без сознания. Я один его отсюда не вытащу!

Измир, отчаянно откашливался, он прикрывал нос и рот рукавом комбинезона, поэтому голос звучал глухо, но Ираван расслышал. Не просто расслышал, а воодушевленный тем, что он не один, начал приходить в себя.

– Вижу вас, вижу на карте. Вы дальше от эпицентра, значит там потише будет. Я попробую, иду!

Свой собственный голос молодой человек слышал в виде эха – далекого, глубокого. На карте ребята находились совсем рядом, но в реальности эти двести пятьдесят метров, которые он преодолевал, были настоящим адом. Что – бы заживо не сгореть, радиус пути пришлось увеличить, и когда, наконец, сигнал карты дал понять, что ребята совсем близко, в нескольких метрах слева – там, в жгучем дыму, его ждала пустота. Их не было нигде, ни в дымящихся развалинах, ни в полузаваленном проходе вглубь бункера. Ираван отыскал лишь засыпанный пылью маяк.

«Неужели кто – то успел раньше меня» – внезапная мысль резанула внутренним холодом. Недалеко от первого, он нашел другой маяк.

«Значит их забрали, увели. Куда, куда? Надо подумать. Остановиться и подумать. Ответ рядом, а я не вижу. Взрыв смешал небо с землей, ничего не разобрать, но я же был здесь, был до взрыва. Я шел здесь, я сам выбирал направление по видеоскану. Точно, там перед спуском в бункер третья линия волнового ограждения. Сейчас все разрушено, пройти можно везде, без ворот. Значит, ребят потащили скорее всего здесь, через эти завалы. Куда потащили? Скорее всего, в само логово, именно туда, куда я направлялся. Неужели дверь сама откроется?».

С этими мыслями – словами Ираван прикоснулся к бетонной перегородке, преграждающей спуск вниз. Она раскрылась легко и бесшумно, а как только он заполз вглубь, будто магнитом, молниеносно, притянулась назад.

Запах гари ощущался здесь гораздо слабее, чем наверху. Ориентируясь на собственную видеокарту, Ираван пополз в кромешной тьме. Но через несколько минут, слепившая поначалу темнота, стала постепенно таять. Проявились смутные очертания предметов, прохладных стен, полукруглых арок и широких коридоров.