Оценить:
 Рейтинг: 0

Три дня из жизни Филиппа Араба, императора Рима. День второй. Опять настоящее

<< 1 ... 4 5 6 7 8
На страницу:
8 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

– Ах, да! Отсюда они не просматриваются! Тогда верьте мне на слово. Я почём зря врать вам не стану!.. Мачты, к которым крепятся канаты, вставлены в отверстия карниза…

– Сегодня над нами тоже тент растянут?

– Коли Юпитер разразится гневом, то да! Парусина у нас всегда наготове. Матросы с близлежащих кораблей по сигналу «тревога!» подняты, с боевого дежурства сняты и в Колизей пригнаны. Ждут отмашки…

– Почему матросы?

– Это их работа тент натягивать. Традиция такая, Флавиями установленная! Что парус натягивать, что тент – мастерство одинаковое нужно. У матросов нет вопросов. Они почитают это за честь, ибо для матросов пребывание в центре Рима вне унирем, бирем, трирем, квадрирем, квинквирем и сексирем, вне их казарм – это как увольнительная, как отпуск, как отдых…

– А среди них нет ли случайно известного всему миру Железняка? Волнительно мне как-то стало…

– Во флоте эти Железняки ещё, может, и остались. Но поскольку от них за версту несёт ржавчиной, то, как только таковые прибывают в Колизей, мы их тут же вычисляем… вынюхиваем – и сразу под нож безо всяких разъяснений прав и обязанностей! Железнякам сюда вход воспрещён! Как нет тут мест и для актёров, для могильщиков и тех, кто прежде работал гладиатором, но с работы по трусости сбежал или вышел на пенсию. Впрочем, все они, кроме Железняков, могут приходить сюда, когда арена превращается в сцену и тут даются спектакли. Главное – не на гладиаторские бои. И да, никаких учредительных собраний в Колизее на всякий случай вообще не созывается, нет такой традиции…

– Я смотрю, тут полно инострани! – голова императора вертелась, словно на шарнирах.

– Послов мы уважаем и уваживаем, места им выделяем, нам по регламенту положено так делать. С остальными зарубежными гостями – ох,бяда! Их стало жуть, как много! Да и разобрать стало сложно, кто из варваров теперь гражданин Рима, а кто – обычный заезжий турист или иностранный агент. Нынче инострань садится куда попало… или даже куда ни попадя… в зависимости от тугости и тучности своего кошелька. Коррупция, понимаешь ли, на всех уровнях… на всех этажах и ярусах нашего общества! Как ржавчина всё железо разъела! Всё до вас и без вас насквозь прогнило! Бяда: таков груз и ответственность нашего государства, начавшего с малого и возросшего до того, что величина его становится ему уже в тягость. Ох, и много вам работы в державе предстоит! Такие Авгиевы конюшни вычистить! Но зато при вас непременно всё станет хорошо!

– А говорил, что в твоей кассе нет откатов!

– В моей нет! Коррупция повсюду, но только не в Колизее! Лишь я и моя контора, живя в обществе, от него свободны!.. Это эквиты-всадники, а порой и сенаторы… да что там лукавить… большинство и тех, и этих понапокупают в кассе билетов пачками по госцене, а потом через третьи руки втридорога ими спекулируют! Так грязные состояния себе сколачивают, а потом выводят свои сокровища в офшоры Персии!

«Кто возьмёт билетов пачку, тот получит… водокачку», – вспомнил император, всю жизнь изучавший римскую действительность не по манускриптам и не на дворцовых мраморных паркетах, а на полях сражений.

– А где твой бухгалтер? – Филипп словно намекнул на то, что хотел бы после окончания дня неформально побеседовать с тем, кто может знать больше, чем сам шеф амфитеатра, и при удачном расположении ночных звёзд, оказавшись в пыточной, быстро развяжет язык, раскроет рот и изложит реальную картину дел.

– Хорошего бухгалтера найти нынче трудно, поэтому мой уже несколько лет числится в федеральном… эээ… в общеимперском розыске, – понурившись, тяжело вздохнул директор Колизея. – Может, при вашем счастливом правлении его наконец-то снова вернут в Колизей?

Император вдруг разглядел, что у его визави вытянутое лицо и миндалевидный разрез глаз.

«Совпадение? Не думаю!» – смекнул Филипп.

*****

Юпитер и прочие римские Боги городу сегодня благоволили: ни испепеляющей жары, хоть и тепло, ни двух капель дождя, а о снеге в августе и мечтать не приходилось.

«Надо как-нибудь принести Громовержцу жертву. А заодно, пожалуй… и Христу, – мельком подумал Филипп. – Столько дел! Столько дел! Когда же на всё время-то сыскать?»

Рим веками поглощал в себя солнце и молельные руки, обращённые к Юпитеру, но прошло уже больше двухсот лет, как в великой империи выкристаллизовывался другой тренд, у которого всё никак не получалось стать государственным мейнстримом.

Какая ложа удобнее и краше?

«Когда, подняв свой взор к высоким небесам,

Я вижу этот месяц молодой,

Встаёт передо мной изогнутая бровь

Той, с кем один лишь раз

Мне встретиться пришлось!.. »

Отомо Якамоти

Вид из императорской ложи на арену был если и не сказочным, то стопудово великолепным и восхитительным.

«А ведь и точно! У меня действительно самая лучшая ложа!» – мысленно согласился с внешним миром император, но тут его взгляд сначала ненароком скользнул, а потом цапанул и зацепился за каменные вместилища напротив, на том же нижнем этаже-ярусе:


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 ... 4 5 6 7 8
На страницу:
8 из 8