Сердолик без оправы

Долгая дорога по мокрому и крутому серпантину располагает к дружескому общению.

И тут, как обычно, сработал ход фирмы, в каждой рекламной кампании навязывавшей потенциальным клиентам текст и мелодию незамысловатой песенки.

Три пенсионерки из Алабамы, уже не впервые раз совершавшие совместный горный поход, – седая жизнерадостная Дженни Клерфон, субтильная Сью Роббинс и тощая красноволосая морщинистая Матью Стивенсон – вдруг громко и немелодично затянули:

– «В горах моей сердце!.. Доныне я там!..»

К бодрому хору присоединилась статная офисная миссис Мэри Витренс из Детройта, высокая, с горделивой осанкой, в кои-то веки оторвавшаяся от ксерокопирования и подшивания бумаг:

– «По следу оленя лечу по скалам…»

Учительница географии Кэтрин Ли из захудалого городка Картис в штате Небраска, наконец-то решившаяся на практике испытать, что же такое горная болезнь, куриная слепота, камнепад и сход лавины (чтобы ученики перестали подкалывать и начали уважать), подтягивала, немного фальшивя:

– «Гоню я оленя, пугаю козу…»

Фермерша из Оклахомы, шумная Фанни Финчлей, выигравшая тур от фирмы «Роза ветров» в розыгрыше призов за лучшие экземпляры йоркширских свиней, не жалела мощных голосовых связок и зычно выводила:

– «В горах мое сердце, а сам я внизу…»

С заднего сиденья дамский хор энергично поддерживал мужской баритон.

Лишь одна из путешественниц так и не спела гимн, который по неписаной традиции полагалось исполнять всем будущим участникам горной экспедиции от фирмы «Роза ветров».

Она не знала, что это считалось хорошей приметой, чтобы горные духи были предупреждены и умилостивлены.

Она вообще ничего не думала о том, что ее ждет.

Она ждала только горы.

Но вот автобус подъехал к кемпингу, приютившемуся у подножия мощного хребта.

И тут, словно благодарность за старательно исполненный гимн, словно добрая примета, словно невысказанное обещание милости и покровительства, внезапно и стремительно, как всегда случается в горных условиях, тучи разошлись и солнце по-хозяйски щедро и широко представило глазам изумленных туристов превосходнейший пейзаж кисти матушки-природы, трудившейся над ним не жалея красок, много-много веков подряд.

Знаменитая Йосемитская долина красовалась в обрамлении тех самых крутых, острых, заснеженных пиков, которые столько лет оставались лишь заманчивыми, несбыточными грезами.

А теперь до них было – рукой подать.

Вернее – ногой дойти.

– В горах мое сердце, – прошептала Аннабел. – В горах… мое сердце…

11

Столь же великолепным, как дневной, был и вечерний горный пейзаж, но полюбоваться им, в свете закатного солнца, Аннабел довелось не сразу. Оставшаяся часть дня прошла в суматохе устройства, знакомства с группой и инструктором.

Именно инструктор больше всего разочаровал энтузиастку горного восхождения. И, как выяснилось, не ее одну.

После того, как менеджер сдал прибывших на милость кемпинговой обслуги и, весело помахав ручкой, удалился, пообещав, что, вот-вот явится тот, кто будет заботиться о них, как родная мама, сердце Аннабел сильно забилось.

Наконец-то она увидит вживую того красавца, который улыбался с обложки рекламного буклета!

Но худощавый, если не сказать, тощий, невысокий, темнолицый, темноволосый, темноглазый тип в сером свитере, черных джинсах и тяжелых горных ботинках ничем не походил ни героя девичьих грез.

Вдобавок всю левую сторону лица пересекал длинный рубец.

Может быть, именно он мешал этому типу по-человечески улыбнуться?

Или инструктор понимал свои должностные обязанности слишком уж серьезно?

Как бы то ни было, явление «родной мамы» произошло именно в образе этого типа, который, казалось, без особого энтузиазма приветствовал доверившуюся ему публику, приехавшую из самых разных, в том числе весьма далеких краев, заплатившую, между прочим, немалые деньги за нелегкое удовольствие, которое кое-кто при том совершал впервые и особо нуждался в добром чутком присмотре.

Подобные мысли одолевали Аннабел в то время, как кое-кто не поленился выразить их вслух.

Самой бесцеремонной оказалась миссис Финчлей.

Едва лишь этот тип переступил порог бара, где туристы собрались на инструктаж, коротко кивнул и произнес:

– Привет всем. Я ваш инструктор…

– О! – громко воскликнула Фанни. – Вот так номер! Какой оригинальный молодой человек! – кокетливо хохотнув, продолжила: – А фирма пообещала вот этого красавчика! Где он? Давайте его, да поскорее!

Инструктор мрачно покосился на помятый глянец:

– К сожалению, реклама фирмы оказалась чересчур эффективной…

Громко вмешался мистер Вебб, который к этому времени уже успел в пух и прах раскритиковать около трех литровых кружек пива.

– А реклама и должна давать отдачу! – заявил толстяк. – Мы, несмотря на то, что реклама пива ограничена законом, тратим на видеоролики до трети доходов!

И гордо покосился на почтительно внимавших соседок-пенсионерок.

Дженни, Сью и Матти изумленно заахали.

– Да перестаньте вы со свом пивом, – презрительно произнесла одиноко сидевшая за угловым столиком офисная дива леди Витренс. – Тошнит уже.

– Так! Я не поняла – мы о рекламе или о чем? – деловито спросила красноволосая Матти Стивенсон и грозно покосилась на диву.

– Да, о чем? О чем? – поддержали вопрос энергичные подружки, обращаясь не столько к инструктору, сколько к технологу.

– Не о рекламе, а о судьбе молодого человека с обложки фирменного буклета, – педантично уточнила учительница, притвыкшая к ясности формулировок. – Не так ли, Фанни?

Сидевшая рядом с ней фермерша захохотала:

– Верно, Кэт!..

– Кэтрин Ли, с вашего позволения. Я же говорила…

– Верно, Кэтти! Уж очень меня заинтересовало, куда дели этого малого… Я-то к нему в гости приехала, а тут – нате вам!..