Сердолик без оправы

Особенно хорошо звучал этот голос по телефону: баритон, не ведающий ни стрессовых нажимов, ни обертонов психической неуравновешенности.

И Аннабел, сама не замечая этого, пристрастилась названивать Огдену Хакену каждую свободную минуту, названивать без видимых причин.

И когда в один не самый лучший день мистер Огден Хакен заявился в самый неподходящий час и озвучил предложение своей вялой руки, сердца, не ведающего перебоев, и громадного папиного состояния, то возник дипломатический конфликт.

Аннабел понимала, что категорический отказ сыну партийного бонзы не только безмерно огорчит Джоан Кловер, но и повлечет непредсказуемые последствия, – и поэтому, потупившись, оставила джентльмену из джентльменов чуточку иллюзии, капелюшечку надежды и микроскопическую перспективу.

– Я не готова к ответу, – заявила она. – Это слишком неожиданно. Дайте мне месяц на размышление.

За месяц жених-неудачник свыкнется с отказом, уверяла себя Аннабел. А я успею придумать какой-нибудь удачный ход, для еще одного объяснения – с мамой.

Огдену ничего не оставалось, как согласиться.

7

Кто-то учится на своих ошибках.

Кто-то – более умный – пытается анализировать чужие промахи.

Аннабел Кловер не считала себя чересчур умной, но и достаточно глупой – тоже.

Это не совсем приятное возвращение в недавнее прошлое усугубило и так отвратное настроение именинницы.

Кажется, мама угадала мои намерения, сокрушенно констатировала Аннабел. Не будет никаких объяснений – и никаких подарков.

Ну что ж, переживем и это.

– Ну почему Огден Хакен не имеет никакого отношения к горам? – спросила виновница несостоявшегося торжества свое мутноватое изображение. – Совсем никакого.

Тщательно вытерла зеркало от разбрызганной зубной пасты, чтобы не оставлять следов досады.

Быстро смыла не очень обильные слезы и промокнула лицо махровым полотенцем.

Освежила кожу тоником.

Нанесла самый легкий крем, хотя нежная кожа не особенно в нем не нуждалась. Но Энни любила ощущение бархатистой гладкости и мягкости, свойственной именно этому крему, и баловала им себя по особенно торжественным дням.

Провела кисточкой по ресницам – черная тушь мягко и изящно удлинила и подчеркнула необычный контур глаз.

Легкими штрихами нанесла на веки тени: посветлее кверху, потемнее книзу.

Тронула губы помадой.

Подщипнула край левой брови, превратив ее в аккуратную стрельчатую дугу.

И принялась старательно расчесывать волнистую густую лавину роскошных волос.

Это ежедневное занятие всегда придавало Аннабел особую душевную гармонию и внутреннее равновесие, похожее на предощущение счастья.

Вскоре зеркало подтвердило, что зеленоглазая русалка может смело встречать любого визитера.

– А вдруг сейчас вновь в неурочное время заявится Огден Хакен? – спросила Аннабел заметно похорошевшее отражение. – Уж он-то мог бы обо мне вспомнить в такой день. И явиться не с пустыми руками и не с цветочком, а с золотым кольцом, с бриллиантом на двадцать каратов.

Кто знает, может, такое появление вызовет совсем иные чувства и даже…

Беззвучную беседу с зеркалом прервал материнский голос, неожиданно прозвучавший за дверью ванной комнаты:

– Энни, дорогая, ты где?

Появление Джоан Кловер в это время было не менее сенсационным, чем отсутствие подарка.

Вдова, усвоившая партийную дисциплину, никогда не позволяла себе пропускать ни одного заседания комитета по связям с общественностью.

И вот устоявшийся график – побоку.

К тому же материнский голос был преисполнен какой-то необычной ласки, щедро сдобренной нежностью, как яблочный пирог – сахарной пудрой.

– Энни, милая, скоро ли ты закончишь водные процедуры?

– Пара минут! – ответила дочь сквозь дверь – Пара минут!

– Поторопись, дорогая, у меня для тебя сюрприз.

Аннабел начала догадываться, что приторный, не свойственный матери тон предвещает какой-то грандиозный подарок.

– Сейчас, ма, сейчас!

Выход похорошевшей дочери Джоан Кловер встретила громким:

– «С днем рожде-е-енья те-бя-я!»

Аннабел замерла посредине гостиной и надула щеки, как будто приготовилась гасить двадцать свечей на праздничном торте.

Мать угадала смысл движения:

– Дорогая, к вечеру доставят огромный торт, исполненный по эксклюзивному рецепту.

– С марципанами?

– Увидишь, дорогая, увидишь!

Джоан Кловер протянула дочери большой пухлый конверт.

– А пока – держи подарок.

С грустной улыбкой добавила:

– От меня и папы.