Лорд и леди Шервуда. Том 3

– Знаешь, в какое-то мгновение я испугалась, что он задушит тебя! – призналась она.

– Мне тоже было не по себе, хотя я знала, что он никогда так не поступит, – ответила Эллен, с трудом отводя взгляд от двери. – Твой брат хорошо владеет собой. Чересчур хорошо, учитывая последние события. Не знаю, где он был и за чьей жизнью ездил, но эту жизнь он не забрал и выхода ярости не дал. Я прямо-таки слышала, как она клокочет в его груди!

Наполнив ванну водой, Робин долго смывал с себя кровь минувшей ночи. В ванне рядом устроился Вилл. Дэнис заботливо намыливал его голову, шею, плечи, стараясь не задеть повязку на плече.

Вилл внимательно и неотрывно смотрел на Робина, который, не замечая его взгляда, окунулся с головой, смывая мыльную пену с волос, и замер, устало откинувшись на край ванны. По его осунувшемуся лицу пробегали тени. Посвященный Воин не поступился исконными принципами ради утоления мести, но Шервудский Волк жаждал крови, не получил желаемого и не утолил свою жажду.

– Давно я тебя таким не видел! – невесело усмехнулся Вилл. – Ничего, вспомни о том, что остался еще Хьюберт.

Робин нехотя повернул голову в сторону Вилла, и по его губам пробежала жестокая улыбка.

– Спасибо, что напомнил! Хьюберт… – повторил он это имя. – Мы обязательно займемся им, и не станем откладывать.

Они оделись и, не сговариваясь, пошли в комнату Вилла. Робин по дороге заглянул в аптечную комнату и захватил все, что ему было нужно для перевязки, отправив Дэниса за чистой водой.

– Снимай рубашку, я поменяю тебе повязку, – сказал он брату.

– Что Марианна? – не выдержав, спросил Вилл, кода Робин промыл его рану, нанес поверх нее слой целебной мази и наложил свежую повязку.

– Спит, – ответил Робин. – Ей лучше.

Тяжело поднявшись, он подошел к закрытому окну, распахнул ставни и долго дышал холодным воздухом, постукивая пальцами по оконному выступу. Он был на ногах уже сутки, но не чувствовал усталости: огромное напряжение не отпускало.

– Вилл, Марианна никогда не писала мне… Ни одной строчки, ни одного слова. Я не знаю ее почерка. Если бы Гай знал об этом, ее участия в подделке письма не потребовалось бы. Ей стоило сказать ему только это, чтобы он оставил ее в покое.

Вилл подошел к нему и обнял за плечи, пытаясь найти нужные слова, которые умерили бы силу боли, пронизавшую сейчас всего Робина.

– Завтра начнется февраль, – думая вслух, говорил Робин. – Завтра ей исполнится девятнадцать лет. Что мне ей подарить? Если бы я умел поворачивать время вспять, то вернул бы его на год назад и подарил бы ей свободу от себя. Мартина, кажется, только сегодня поняла, как ей повезло, что я не женился на ней. Слишком опасная судьба у той, что носит мое кольцо и имя.

– Марианна не приняла бы от тебя такой подарок. Брат, ты хотел, чтобы я не терзал себя, а сам чем сейчас занимаешься? – спросил Вилл и несильно тряхнул Робина за плечи, поворачивая лицом к себе. – Вы оба молоды, у вас еще будут дети. Главное, что она не умерла и поправится!

Посмотрев в темные невидящие глаза Робина, Вилл понял, что тот не услышал ни одного слова. Тогда он нажимом руки вынудил Робина сесть на скамью, достал из сундука большую флягу и два кубка. Разлив по кубкам прозрачную янтарную жидкость, Вилл подал один кубок Робину.

– Виски? – усмехнулся Робин, узнав напиток по запаху. – Не знал, что у тебя есть запас шотландского зелья!

– Если бы я о нем рассказывал, запас давно бы иссяк, – рассмеялся Вилл. – Хватило бы одного Алана, который постоянно пробует по глотку, чтобы лишний раз убедиться, что ирландское лучше.

Не притронувшись к кубку, Вилл наблюдал, как Робин осушил свой, но не заметил ни капли хмеля в глазах брата и с досадой едва заметно поморщился. Он молча вновь наполнил кубок Робина. Тот не торопился пить, пристально разглядывая стенки кубка, словно ждал, что сквозь тонкий металл проступят вещие письмена.

– Мне следовало остаться, – вдруг сказал он.

– Остаться? – не понял Вилл.

Робин тяжело усмехнулся:

– Марианна утром просила меня остаться, предчувствуя недоброе. Прислушайся я к ней и останься дома…

– Тогда в собор Святого Георгия отправился бы ты, – жестко ответил Вилл, – и сегодня палач опробовал бы на тебе казнь, придуманную для тебя Гаем. Ты знаешь, что она собой представляет?

Он кратко перечислил все, что ему говорил Гай. Выслушав брата, Робин скривил уголок рта в невеселой улыбке. Ему было что возразить. Несомненно, он поехал бы в собор Святого Георгия ради Марианны, но вместо нее и не один. Ратников шерифа Гай отправил в засаду на самого Робина, для поимки же Марианны взял только свою дружину, куда меньшую числом, и неизвестно, чем бы обернулась встреча с Робином и его стрелками для самого Гая. В любом случае Марианна осталась бы в безопасности, а вместе с ней и сын, при мысли о котором у Робина сдавливало грудь тупой ноющей болью. Но ничего этого Робин говорить Виллу не стал, лишь усмехнулся:

– Всегда знал, что у Гая богатая фантазия, но не представлял, что настолько изощренная. И все же не думаю, что меня доволокли бы до эшафота. Уверен, ты помешал бы.

– Не сомневайся, – сказал Вилл, наблюдая за братом. Ему очень не нравились и улыбка Робина, и блеск в его глазах. – Вот только вначале пришлось бы искать, чем прикрыть твою наготу, поскольку, по замыслу Гая, с приговоренного должны сорвать всю одежду, прежде чем тащить за конским хвостом к месту казни.

Робин хмыкнул в ответ и опрокинул в себя содержимое кубка. Крепкий напиток действовал, но не так, как ожидал Вилл. Робин не расслаблялся, а мрачнел, погружаясь в тяжелые размышления. Пока Вилл думал, наполнять ли кубок Робина в третий раз, дверь приоткрылась, вошла Эллен с большой кружкой в руках, а следом за ней в комнату юркнул Дэнис.

– Пей! – потребовала Эллен, насильно всунув кружку Робину в руки. – Иначе нам придется лечить и тебя. Пей, Марианна будет спать еще долго.

Свирепо сверкнув на нее глазами, Робин поднес кружку к губам и распознал по запаху сонный отвар. Не найдя в себе сил сопротивляться настойчивости Эллен, он выпил его, и тот в смеси с виски подействовал быстро. Не прошло и нескольких минут, как Робин беспробудно спал, по-прежнему сидя на скамье и привалившись спиной к стене. Эллен и Вилл перетащили его на постель, раздели и укрыли покрывалом.

– Ты-то как? – спросила Эллен, посмотрев на Вилла. – Принести и тебе сонного отвара?

– Я в порядке, – сказал Вилл, сопроводив свои слова спокойным уверенным взглядом.

– Ну-ну! – неопределенно ответила Эллен, выразив глубокое сомнение в уверенности Вилла в себе самом, но ушла, не настаивая на своем предложении.

Дэнис забрался на постель и устроился рядом с Робином, который спал, лежа ничком и отвернувшись лицом к стене.

– Не разбуди его! – грозным шепотом сказал Вилл сыну, и тот с готовностью покивал в ответ.

Но молчание Дэниса длилось недолго. Совсем скоро он выпростал ладошку из-под головы Робина и показал ее Виллу.

– Отец, смотри! – ладошка Дэниса была мокрая, и мальчик растерянно перевел взгляд с Вилла на Робина. – Крестный спит и плачет во сне. Разве взрослые мужчины, воины плачут?

Перегнувшись через Робина, Вилл заглянул в лицо спящего крепким сном брата и увидел, как из-под его ресниц проступают медленные крупные слезы. Ничего не ответив Дэнису, Вилл погладил сына по голове, взял свой кубок, оставшийся полным, и осушил его в два глотка.

Глава двадцать первая

По лугу в направлении реки мчалась белая лошадь. Всадница то и дело оглядывалась назад и понукала коня. Белая лошадь старалась изо всех сил, но ее неумолимо настигал рослый гнедой жеребец. Вот он поравнялся с белой кобылой бок о бок, и всадник на жеребце перехватил поводья у всадницы и осадил обеих лошадей. Всадница едва не вылетела из седла, но всадник поймал ее и ловким движением пересадил на своего коня – перед собой и лицом к лицу.

– Проиграла? – смеясь, спросил всадник и сам ответил: – Проиграла! Я настиг тебя раньше, чем ты успела домчаться до берега!

– Твой конь быстрее! – ответила всадница. – Тебе надо было дать мне больше времени, прежде чем самому бросаться в погоню!

– Уловка, моя леди? – тут же спросил всадник, сковав всадницу в объятиях. – Пытаешься увернуться от уплаты проигрыша?

– А если так? – с улыбкой спросила она, весело сверкнув глазами.

– Если так, то кроме проигрыша уплатишь пеню в двойном размере!

– Тогда уловка! – ответила всадница и крепко обняла всадника за шею.

Он принялся целовать ее, а она отвечала на его поцелуи с не меньшим пылом, и только жеребец пребывал в размышлении, как ему не уронить ни хозяина, ни вторую, легкую, но такую подвижную ношу. Наконец он широко расставил все четыре ноги, словно врос ими в землю, и склонил голову, навострив уши.

– Смотри, как старается удержать нас на своей спине! – сказал всадник, заметив ухищрения коня. – Вот какой должна быть настоящая боевая лошадь! Резвая, преданная и смышленая. Не то что у тебя. Только и достоинств, что белая масть да пышный хвост!

– Давай спешимся, – предложила всадница, – а то еще один такой поцелуй – и мы все равно упадем с него, а он огорчится: ведь так старался!