Плохие парни оставляют раны

Ник стоит спиной к дверному проёму у плиты, потому не сразу замечает меня. Но когда оборачивается, я не могу сдержать улыбку. На нём надет фартук, на котором изображены упитанные амурчики в поварских колпаках, а вместо луков со стрелами они держат подносы с разными блюдами. В этом фартуке Ник выглядит одновременно забавным и по-домашнему милым. Он улыбается мне в ответ: по-мальчишески задорно и искренне, именно той улыбкой, от которой моё сердце каждый раз сначала замирает, а потом начинает биться чуть быстрее.

– Это мамин. – Никита дёргает за край фартука. – Я ей подарил.

– Смешной, – говорю я, продолжая улыбаться.

– Милый, – назидательно подняв вверх указательный палец, уточняет он. Затем кивает в сторону барной стойки: – Садись, угощу тебя кофе. Хотя… Может, тебе будет удобнее на ней? – спрашивает Ник с усмешкой, не упуская возможности меня подколоть.

А потом и вовсе начинает насвистывать мелодию, под которую мы с Маринкой танцевали.

– Пономарёв! – возмущённо восклицаю я. – Мог бы и не напоминать. – Очень хочется чем-нибудь в него запустить.

Жаль, под рукой оказывается только полотенце, небрежно брошенное на стойку.

– Да ладно, – примирительным тоном продолжает он. – Было круто.

– Неужели? – удивлённо переспрашиваю я. – Вчера ты сказал, что я была похожа на «шлюшку».

Никита ничего не отвечает. Я забираюсь на высокий стул, усаживаясь так, чтобы видеть его. Он же стягивает с себя фартук и, подхватив две чашки со свежесваренным кофе, идёт ко мне. Ставит их на стойку, потом, склонившись ко мне, вкрадчиво произносит:

– Мне очень понравилось, как ты танцевала. Я даже представить не мог, что ты можешь быть такой раскрепощённой, – ладонь Ника ложится на моё колено. – Только зрителей было слишком много.

Делаю судорожный вдох, одновременно отшатываясь назад в попытке хоть немного увеличить расстояние между нами. Но тщетно. Я почти сразу упираюсь спиной в край барной стойки.

– Никит, не стоит, – тихо говорю я.

– Почему? – Он прикасается к моему виску. Убирает упавшие на лицо пряди волос за ухо. Проводит подушечкой большого пальца по скуле, спускаясь к уголку губ. – Нам же было хорошо. Или станешь отрицать?

Молчу, потому что мой ответ и так очевиден. Потому что Ник почти невесомо целует меня в ключицу, и всё, что может в это момент сорваться с моих губ – лишь тихий вздох. Он прекрасно понимает, как действует на меня, оставляя дорожку из нежных поцелуев вдоль шеи. Я же прекрасно понимаю, что ночью дело было вовсе не в выпитом шампанском. Я просто дура, которая влюбилась не в того парня. И буду ещё большей дурой, если вновь дам волю чувствам.

– Год, Полина, – тихо произносит Ник, обдавая тёплым дыханием мой висок и заглядывая в глаза, – я хочу тебя уже год. Теперь точно знаю, что и ты меня тоже, – его ладони скользят по моим бёдрам, добираясь до края чулков, – мы хотим одного и того же, так давай закончим начатое.

– Нет. – Не знаю, каких богов мне стоит возблагодарить, но я нахожу в себе силы, чтобы перехватить его запястья. – Мы хотим не одного и того же, – с неподдельной горечью в голосе произношу я. – Ты трахнешь меня, успокоишься на этом и переключишься на другую, а я… – окончательно влюблюсь в тебя по уши и потом буду собирать себя по кусочкам. Конечно, я не говорю этого вслух.

Разыгрывать перед Ником слезливую мелодраму я точно не буду.

– Полин, – медленно выговаривает он моё имя, выравнивая чуть сбившееся дыхание, – ты…

– Разве я не права? – перебиваю его, потому что боюсь растерять свою решительность, если Ник попытается поцеловать меня.

Он не станет отпираться или врать. Никита никогда не пытался казаться лучше, чем есть на самом деле. Он откровенно пользуется тем, что девушки сами вешаются на него, но словно следует какому-то кодексу чести, как бы смешно это ни звучало: никому ничего не обещает. «Натрахались и разбежались», таков его девиз как рассказывала Марина.

– Права.

Мне только и остаётся, что усмехнуться. «Права». Это хорошо отрезвляет меня. Как он вчера говорил? Я особенная, потому что единственная, кто отшила его? Пусть так и остаётся. Это лучше, чем стать одной из тех, о ком он забудет через пару-тройку совместно проведённых ночей. Пора со всем этим заканчивать. Пора…

Ладони Ника всё ещё лежат на моих бёдрах. Он чуть сжимает пальцы. Молчит, но не отстраняется. Я ощущаю его взгляд на себе. И запах, в котором смешивается аромат кофе с его парфюмом. Ника слишком много, слишком… Я как будто начинаю погружаться в какое-то марево. Ещё немного и сознание уплывёт, оставив от моих рациональных доводов лишь пшик. Прошу тихо:

– Отпусти меня.

– Полин…

– Никита Владимирович, я тут чью-то сумку нашла и бюстгальтер… Ой, извините.

Громкий женский голос заставляет нас обоих вздрогнуть от неожиданности.

Резко оборачиваюсь к выходу из комнаты. В дверном проёме стоит невысокая пухлая женщина, одетая в тёмно-серый халат поверх синих джинсов и ярко-розовой водолазки. В одной руке она держит мою сумку, а во второй чей-то чёрный кружевной лифчик.

– Простите, – начинает извиняться домработница, а, скорее всего, это именно она, – не знала, что вы тут не один, – обращается она к Нику. – Я позже зайду, – и начинает пяться назад.

– Подождите. – Пользуясь моментом, я соскакиваю со стула. – Это моя сумка.

Забираю свою вещь, и домработница тут же исчезает в коридоре. Сразу начинаю рыться в сумке, лишь бы не смотреть на Ника. Достаю мобильник.

– Чёрт! Чёрт! – повторяю я.

– Что случилось? – спрашивает Ник, обеспокоенно глядя на меня.

– Отец звонил, – поясняю я.

– И? – Он явно не понимает причину моего беспокойства.

– Шесть пропущенных за последний час.

Есть от чего запаниковать. Если отец начал названивать раз за разом, значит, злится. Что могло случиться? Он же должен быть на работе. Может, узнал о моей четвёрке по философии? Впрочем, неважно. Судя по всему, достанется мне от него сегодня по полной. Поднимаю взгляд на Ника, который хмуро наблюдает за мной.

– Отвези меня домой, пожалуйста.

Глава 6

Я набираю отцу уже из машины. Он сразу берёт трубку.

– Где ты? – его голос звучит с ледяным спокойствием.

Лучше бы орал. Отец всегда говорит тихо и спокойно, когда по-настоящему зол.

– Еду домой, – стараюсь сделать голос максимально расслабленным.

Ощущаю себя каким-то сапёром на минном поле, всё ещё не теряя надежды, что удастся его успокоить.

– С кем? – продолжает допрос он.

– Меня Маринин двоюродный брат решил подвезти. – Не стоит врать в мелочах. – Он как раз к ней утром заехал в гости, – вообще, не стоило бы ему врать. Но он бы точно не отпустил меня на вечеринку, а теперь уже поздно пить боржоми. – Что случилось? – стараюсь перехватить инициативу в разговоре. – Почему ты звонил?

– Дома поговорим. – Отец отключается.

Складывающаяся ситуация нравится мне всё меньше и меньше. Что же произошло? Очередной звонок не позволяет всё как следует обдумать. Смотрю на дисплей: Маринка.

– Поль! – голос подруги звучит как никогда взволнованно. – Твой отец час назад приезжал, и… – слышу её всхлип, – ты прости, что сразу не позвонила, мама дома была, она мне такое за вчерашнее устроила. И, в общем, я ещё спала, а Димка ему рассказал, что мы были на вечеринке и что ты там и осталась. Тебе влетит, да?