Немой мир. Падшие и обреченные

Моё сердце останавливается и совершает кульбит. Железная вешалка на входе перевёрнута, по всему полу лежат осколки зеркала. Я медленно оглядываю разрушения. Что тут случилось?

«Аври» – внезапно проносится в голове.

Бегом кидаюсь на кухню. Стол перевёрнут и сломан в трёх местах. Тумбочка превратилась в груду досок, будто распиленных или грубо нарубленных.

– Аври! – кричу я, бросаясь в спальню Анаэля, а затем в нашу с ней комнату.

Кровать сестрёнки сломана, матрас изрезан ножом так, что виден только лишь белый, ватный наполнитель. Игрушки лежат на полу в одной куче, за исключением Бейби Бон, которая валяется у стены в самом дальнем углу. Моя же кровать перевёрнута вверх ногами. Окно под потолком выбито, поэтому в помещении стоит холодный, утренний воздух.

Аври здесь нет. Я утыкаюсь лицом в стену, заглушая слёзы, хлынувшие наружу. Я потеряла самое дорогое, что у меня было. Прислонившись спиной к шкафу, скатываюсь вниз на пол, не чувствуя собственного тела. Внезапно тёплые руки ложатся на мои плечи, осторожно поднимая с колен. Я быстро вздёргиваю голову и вижу обеспокоенное лицо Анаэля.

– Мы найдём её. Я помогу тебе, – мрачно, но сочувствующе начинает утешать он. – У меня есть предположение, кто мог превратить подвал в груду хлама и забрать Аври.

Мой сердце предательски наполняется надеждой. Конечно! Анаэль мог бы помочь мне найти её.

– Кто? – сквозь рыдания спрашиваю я, пытаясь унять терзающую внутренности бурю.

Янтарные глаза падшего вспыхивают недобрым огнём, но в ту же минуту гаснут.

– Его зовут Гадрел.

– Кто? – вновь повторяю я. – Кто это такой?

Анаэль явно жалел, что пришлось заговорить об этом. Его тело напряглось, а губы стали тонкой, длинной линией.

– Так зовут одного из падших ангелов. Рождённых падших ангелов.

Я непонимающе смотрю на него, стирая слёзы рукой. Мне эта информация должна была о чём-то сказать?

– При чём тут Аври? – злость закипает в моей душе.

Пропала моя сестра, а он подозревает каких-то своих падших! Гораздо разумнее подозревать сумасшедших фанатиков апокалипсиса с плакатами, чем какого-то ангела. Им как раз нужны жертвы для своих жестоких ритуалов.

Анаэль тихонько качает головой.

– Он, наверно, разозлился, что ты помогла мне той ночью.

Понимание обрушилось на меня.

– Тот парень на улице – это он? Но ты ведь убил его.

– Убил? Нет, – Анаэль быстро качает головой. – Скорее просто отправил в нокаут на какое-то время.

– Этот Гадрел твой враг?

– Да, – грустно отвечает парень. С каждой секундой его глаза становятся на тон темнее. – Он мой злейший враг… и, как бы это сказать, сын по совместительству.

Глава 5

Скажите, если бы вы встретили ночью на улице сногсшибательного парня на вид не больше двадцати пяти лет (именно НЕ больше), который истекает кровью от ножевых ранений, то догадались бы, что он – бессмертный падший ангел, а тот, кто напал на него – его кровный сын? Я как раз не догадалась.

Эту новость сообщил мне Анаэль после того, как мы пришли в подвал дома номер десять и не обнаружили там моей маленькой сестрёнки Аври. С того момента прошёл уже целый день, но я всё ещё не могу принять и обработать полученную информацию. Её отняли у меня из-за того, что я помогла «пернатому» встать на ноги и оправиться после той ужасной ночи. Вот такая расплата за помощь! Сейчас я сижу на кухне, гипнотизируя воду в любимой оранжевой кружке. Со стороны, наверное, неприятное зрелище: неестественное, напряжённые положение тела, на котором странными лохмотьями свисает серая, потрёпанная майка; подогнутые под себя ноги, сложенные в позе «лотоса» на стуле; поникшие плечи; руки, которые трясутся сами по себе; красные, опухшие глаза и нос; влажные щёки, по которым каждый час текли новые потоки слёз; достойным завершением стали сутулая спина и кружка-Мурка.

– Ты всё ещё здесь? – пробасил он с конца кухни.

Не отрывая взгляда от воды, киваю. Шарканье нарушает тишину, в которой я провела должно быть уже несколько часов или даже весь день – не знаю точно. Анаэль лёгким движением берёт стул и ставит его рядом со мной.

– Кажется, когда я уходил, то просил тебя выспаться, – недовольным, но каким-то милосердным голосом обращается он ко мне. – Почему ты не в кровати?

– Не хотела.

Слабый тон поражает меня до глубины души. Это не мой голос… по крайней мере, я никогда таким не говорила до этого. Тёплая, чужая, на удивление уверенная рука накрывает мою трясущуюся ладонь, и от смены картинки перед глазами, я поднимаю голову и смотрю на Анаэля. А затем неожиданно даже для себя разражаюсь абсолютно неадекватным смехом.

– Что? – непонимающе встряхивает головой он. – Чего ты смеёшься, женщина?

– Ты выглядишь… – начала было я, но внезапно смех срывается на отчаянный короткий взвизг.

Я замираю. Мир резко становится каким-то чужим. Он теряет все свои краски и оттенки, покрываясь мрачной пеленой…, наверное, я схожу с ума. Душа рвётся на множество кусочков, а потом отчаянно пытается срастись обратно, будто понимая, что совершает ошибку. Сначала меня окатывает, словно водой, отчаянье, потом его сменяет пугающее равнодушие, а затем все чувства вытесняет неистовая, сильнейшая ярость. Нет, я точно схожу с ума.

– Дея, – ласковый голос прерывает внутренний спор и грубо отталкивает все эмоции на второй план. Я хотела и могла бы слушать этот звук вечность. Нежное прикосновение сильных пальцев к моему подбородку заставляет зрение вновь сфокусироваться.

Мы всё ещё сидим на кухне. Тёплый и одновременно чужой свет придаёт всем предметам в комнате лёгкий жёлто-оранжевый оттенок. Я сижу на хрупком стуле, рядом со мной, прямо напротив возвышается рельефная фигура падшего ангела. Тень некого испуга омрачат его лицо, но в невероятных глазах можно заметить… облегчение?

– Нельзя так делать, – проговаривают его нежные на вид, идеальные, пухлые губы. – Ты должна бороться с этим.

– С чем? – онемевши бормочу я, с трудом выговаривая столь простые слова.

Анаэль едва слышно усмехается, очевидно веселясь из-за моего незнания. Готова поклясться, если бы я не была в таком ужасном состоянии, граничившим с сумасшествием, то стала бы свидетелем рождения новой остроумно-колкой фразы в свой адрес.

– Дея, – серьёзный тон явно находится в полной дисгармонии с озорными проблесками. – Твоя сестра – Земной ангел. Ты жила с ней шесть лет и очевидно, что привязалась. Но видишь ли, когда ангел покидает своего, эм, наземного проводника, то у того начинается своего рода ломка. Люди сходили с ума от утраты своих небесных покровителей. Они пребывали в прострации годами, не замечая ничего вокруг себя. Или же испытывали съедающую изнутри депрессию, а концом в итоге становилось…

– Стоп, – перебиваю его я, чувствуя нарастающий гнев внутри. – Моя сестра- это моя сестра. У меня нет никакой ломки. Я страдаю, потому что люблю её! А не потому что у меня лишь какая-то иноземная привязанность, как ты говоришь.

Анаэль отодвигается назад. Интересно, что его испугало: то, что я всё это проговорила чёрствым, «армейским» тоном, не приемлющим возражений, будто выковывая каждое слово из сверхпрочного метала или то, что я при этом сопроводила свою речь активной жестикуляцией, то есть хаотично размахивала руками как потерпевшая? Хотя без разницы. Всё это произвело сильное впечатление, а значит, что моя цель достигнута.

– Понимаю, – кивая, сдержанно соглашается он, находясь под впечатлением только что настигнувшего его мини-взрыва. – С сумасшедшими не спорят, верно? – его глаз вдруг заигрывающее подмигивает. Хватает же наглости! – Ты любишь её, это правда, но и ангельская привязанность тоже имеет место быть, поверь мне.

– Что-то я не наблюдаю у тебя ангельской привязанности по отношению к своему злобному сыну, – ядовито выдаю я, проигрывая в голове сотни реакций падшего.

Но Анаэль сидит неподвижно. Я надеялась уколоть его этим, а он и глазом не моргнул. Досадно.

– Это другая история, Дея, – отстранённо говорит он, сопровождая слова медленным, шумным выдохом, а затем встаёт со своего места, очевидно не желая продолжать разговор на эту тему.

– Так расскажи мне её! – требую я, впиваясь взглядом в янтарные глаза, пытаясь остановить его. – Тебе не кажется логичным то, что я хочу больше узнать о похитителе своей сестры?

На минуту повисает тишина. Я терпеливо и выжидающе смотрю на Анаэля, который стоит передо мной, будто бы собираясь с мыслями и силами прежде чем принять решение. Наконец-то он поднимает сомневающийся взгляд с пола и садиться обратно на стул. Очевидно, судья в его голове вынес решение в мою пользу.

– Это давняя история, – начинает он, потирая лоб ладонью. – Всё это случилось ещё до того, как я пал.