Основание [Академия]

В ответ Хардин только вежливо наклонил голову.

– Несмотря на это, – продолжил Виенис, – я был и остаюсь сторонником прямых действий. Я верю в необходимость напрямик идти к поставленной цели. Таким способом я уже достиг многого и намереваюсь достичь еще большего.

Хардин прервал его.

– Я знаю… Я не сомневаюсь, что вы прямо прокладываете дорогу к трону для себя и своего потомства, учитывая обстоятельства кончины отца короля – вашего брата… и слабое здоровье нового короля. Не правда ли, у Леопольда крайне слабое здоровье?..

Голос нахмурившегося Виениса при этих намеках приобрел жесткий оттенок.

– Я рекомендую вам, Хардин, не касаться отдельных тем. Вы, видимо, полагаете, что в качестве мэра Терминуса имеете право на непродуманные заявления. Советую вам прекратить подобные попытки. Я не тот человек, который пугается слов. Мое жизненное кредо заключается в преодолимости всех трудностей – если решать без колебаний. И я еще никогда не отступал перед трудностями.

– В этом я убежден. И хотел бы выяснить, перед какой именно проблемой вы отказываетесь отступать на данный момент?

– Перед проблемой убеждения Фонда в необходимости сотрудничества. Ваша мирная политика привела к очень серьезным ошибкам, в частности, к недооценке смелости вашего противника. Не все, в отличие от вас, являются противниками прямых действий.

– Например? – спросил Хардин.

– Например, вы в одиночестве прибыли на Анакреон и также в одиночестве проследовали в мои покои.

Хардин огляделся вокруг.

– Ну и что тут особенного?

– Ничего, – ответил регент, – ничего, за исключением пятерых охранников за дверями, отлично вооруженных и готовых нажать на спусковой крючок. Я опасаюсь, Хардин, что вам не удастся выйти отсюда.

Брови мэра иронически приподнялись.

– А у меня и не возникло желания срочно покидать вас. Хочу спросить вас, принц, – неужели вы так боитесь меня?!

– Совершенно не боюсь. Но я надеюсь таким образом убедить вас в моей решительности. Считайте это демонстрацией силы.

– Название не играет роли, – равнодушно бросил Хардин. – Как бы вы ни называли сегодняшний инцидент, он не доставит мне особого неудобства.

– Я уверен, что со временем вы измените свое отношение к происходящему. Хотя за вами числится еще одна ошибка, и на этот раз гораздо более серьезная. Как я понимаю, Терминус сейчас совершенно беззащитен?

– Разумеется. Нам нечего бояться. Мы не посягаем на чужие интересы и оказываем помощь любому, без предпочтений.

– И в связи с изложенным, – продолжил Виенис, – вы любезно помогли вооружиться нам, особо поспособствовав созданию мощного Анакреонского флота – нашего собственного флота. И с наличием в его рядах имперского крейсера этот флот – непобедим.

Хардин притворился, что собирается встать.

– Ваше высочество, мы зря теряем время. Если в ваши намерения входит объявление войны и вы сейчас информируете меня о случившемся, то я настаиваю на немедленной связи с моим правительством.

– Садитесь, мэр Хардин. Вам незачем связываться с правительством, и я не объявляю войну. Она попросту не будет объявлена. Фонд узнает о начале военных действий по ядерному залпу анакреонской эскадры под командованием моего сына, который в данное время находится на бывшем крейсере имперского флота, ныне флагмане эскадры «Виенис», с вашего позволения.

– И когда все это должно состояться? – нахмурился Сэлвор Хардин.

– Если это вызывает у вас такой интерес, то сообщаю: анакреонская флотилия вылетела ровно в одиннадцать, то есть пятьдесят минут тому назад, и как только Терминус окажется в зоне видимости, первый залп будет произведен. То есть – завтра. Вы можете считать себя военнопленным.

– Именно таковым я и считал себя с самого начала, – Хардин продолжал хмуриться. – Хотя, надо заметить, я крайне разочарован…

Виенис презрительно хмыкнул.

– И это все, что вы скажете?

– Нет. Я все же полагал, что полночь – церемония коронации, знаете ли, – более подходит для отлета эскадры. Теперь я понимаю, что вы решили объявить войну, находясь еще в качестве регента. И все же, если корабли вылетели бы в полночь, все выглядело бы гораздо драматичнее.

Регент остолбенел, глаза его налились кровью.

– Великий Космос! Вы понимаете, Хардин, что вы несете?!

– Разумеется, – мягко прервал его мэр Терминуса. – Потому что свой ответный удар я запланировал как раз на полночь.

Виенис вскочил с кресла.

– Я не поддаюсь на блеф. Ответный удар невозможен. И если вы рассчитываете на поддержку других королевств, то можете распроститься с вашей мечтой. Если их флоты даже объединятся, им не выстоять против нашего.

– Не сомневаюсь. И не собираюсь производить ни единого выстрела. Просто неделю назад по всем каналам связи прозвучало сообщение о том, что планета Анакреон предана анафеме.

– Передана… анафеме?!

– Совершенно верно. И если вы незнакомы с этим термином, то я не сочту за труд разъяснить его вам. Это означает полную забастовку всех до единого анакреонских жрецов – если, конечно, они не получат от меня иного приказа. Но я не сделаю этого в связи с лишением средств связи, да и будь я в других условиях, то все равно не изменил бы своего решения.

Хардин наклонился к регенту и добавил неожиданно резко:

– Ваше высочество, понимаете ли вы, что любой военный акт по отношению к Терминусу является величайшим святотатством?!

Виенису с трудом удавалось сохранить хладнокровие.

– Прекратите молоть чушь, Хардин. Оставьте ваши сказки для черни.

– Дорогой мой, а на кого, по-вашему, рассчитаны мои сказки? Я уверен, что последние полчаса во всех анакреонских храмах толпы народа слушают своего жреца, рассказывающего им именно эти сказки! Любой мужчина или женщина на Анакреоне понимают теперь, что их правительство развязало отвратительную агрессию против священного религиозного центра. Впрочем, через четыре минуты наступит полночь. Рекомендую вам выйти в бальный зал для наблюдения за развитием событий. А я останусь здесь – в полной безопасности при наличии пятерых охранников за дверью.

Хардин подлил себе локрианского вина, откинулся на спинку кресла и в полнейшем равнодушии стал рассматривать потолок.

Виенис выбежал из комнаты, неразборчиво ругаясь.

Аристократы в зале затаили дыхание, освобождая пространство для трона. На нем уже восседал Леопольд с высоко поднятой головой и окаменевшим лицом. Юный король крепко вцепился в подлокотники. Гигантские люстры стали гаснуть, и в рассеянном цветном свете атомных лампочек на потолке четко проявилось царственное сияние, образовавшее светящийся нимб над монаршей головой.

Виенис замер на лестнице. Все смотрели на трон и не обратили внимания на принца-регента. Он сжал кулаки и поклялся, что бред Хардина не толкнет его на необдуманные поступки.

Трон дрогнул, беззвучно взмыл над полом и поплыл по залу.

Над помостом, вниз по ступенькам, над полом в шести дюймах от него – трон направлялся к огромному распахнутому окну.

Синхронно с басовым ударом колокола, возвестившего о наступлении полночи, трон застыл у окна… и нимб вокруг короля исчез. Леопольд замер на мгновение, лицо его исказилось. Без сияния он ничем не отличался от простого смертного. А потом трон покачнулся и рухнул на пол, с высоты все тех же шести дюймов. И при грохоте падения мгновенно отключилось все освещение дворца.

Сумятицу и вопли перекрыл громовой голос Виениса: