Звезды как пыль

– Байрон! Байрон!

Байрон приподнялся на локте и раздраженно спросил:

– В чем дело?

Джилберт отступил на шаг:

– Слушай внимательно. На этот раз мы имеем F-2.

– Никогда не буди меня подобным образом, Джил. F-2, ты говоришь? Думаю, теперь нам сопутствует удача!

– Мне тоже так кажется, и это восхитительно!

Здесь необходимо пояснение. Почти девяносто пять процентов обитаемых планет в Галактике окружены звездами спектрального типа F или G диаметром от 750 до 1500 тысяч миль и с температурой на поверхности от пяти до десяти тысяч градусов. Солнце над Землей имело индекс G-0, над Родией – F-8, над Линганой G-2, как и над Нефелосом. F-2 было немного теплее, но не слишком горячее.

Первые три звезды, у которых они останавливались, относились к спектральному типу К, несколько более меньшему и холодному. Поэтому на планетах в их радиусе действия не могло быть никакой жизни.

Хорошая звезда – это хорошая звезда! Фотография показала, что здесь сосредоточились пять планет, ближняя в ста, а дальняя в пятидесяти миллионах миль от них.

Теодор Ризетт явился к ним, чтобы лично сообщить новость. Он не менее часто чем Автарх посещал «Беспощадность», согревая судно своим душевным теплом. На этот раз он сказал:

– Я не знаю, как Автарху удается все это… Пять планет!

Джилберт уточнил:

– Вокруг этой звезды? Ты уверен?

– Безусловно. Хотя четыре из них – газовые гиганты.

– А пятая?

– С пятой, очевидно, все в порядке. Атмосфера содержит кислород.

– А хлориды? – поинтересовался Байрон. – Насколько они просачиваются сквозь атмосферу?

Ризетт вздохнул.

– Пока мы не знаем этого. Если здесь есть хлориды, то они должны быть сконцентрированы на уровне поверхности. Посмотрим.

Джилберт с тоской смотрел на них. Автарх обхаживает Артемиду, а его правая рука стала собутыльником Байрона. «Беспощадность» все больше становилась линганским кораблем. Он подумал, что Байрон знает, что делает, а потом его мысли полностью переключились на новую планету.

Когда они проходили сквозь атмосферу, Артемида была в рубке пилота. Она слегка улыбалась. Байрон изредка поглядывал в ее сторону. Когда она вошла, он сказал:

– Добрый день, Артемида!

Она не ответила.

Потом поздоровалась с Джилбертом и спросила:

– Это правда, что мы приземляемся?

Джил потирал руки.

– Кажется, да, моя дорогая. Через несколько часов мы сможем покинуть наш корабль, и отправиться на прогулку по твердой поверхности. Не правда ли, восхитительная мысль?

– Надеюсь, это та планета, которую мы ищем. Если нет, то не будет ничего восхитительного.

– Тогда мы полетим к другой звезде, – с энтузиазмом провозгласил Джилберт.

Внезапно Артемида повернулась к Байрону и холодно спросила:

– Вы что-то сказали, мистер Фаррилл?

– Нет, ничего, – удивленно ответил Байрон.

Она прошла так близко от него, что подол платья задел его колено, и он почувствовал запах ее духов. Его мышцы напряглись.

– Тогда прошу прощения. Мне показалось.

Ризетт все еще был с ними. Он сказал:

– Теперь мы можем узнать об атмосфере немного больше. Много кислорода, почти 30 процентов азота и инертных газов. Это вполне нормально. Хлоридов нет.

Потом помолчал и промычал:

– Хммм…

– В чем дело? – встревоженно воскликнул Джилберт.

– Нет углекислого газа. Это совсем нехорошо!

– Почему? – поинтересовалась Артемида, глядя на планету в смотровое стекло.

Байрон коротко ответил:

– Нет СО2 – нет растительной жизни.

– Да? – она с дружелюбной улыбкой смотрела на него.

Байрон против желания улыбнулся ей в ответ. Когда она была рядом, он не мог держать себя в руках. Все самовнушение тут же испарялось. Ну что с этим можно поделать?

Джилберт был счастлив. Они приземлялись. Странно было только то, что до сих пор они не получили ответа ни на один радиосигнал.

– Все это мало похоже на мятежный мир, – заметил Джилберт. – Каково содержание углекислого газа, Ризетт?

– Около одной тысячной процента.

– Я вижу фермы, – обрадованно воскликнул Джилберт. – Странно, что они никак не реагировали на наши радиосигналы. Хотя, возможно, это просто необходимая осторожность.