Оценить:
 Рейтинг: 3.67

Пирамиды в пустыне. Как я копал в Перу

Автор
Год написания книги
2018
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Как я копал в Перу. Записки археолога-волонтера
Б. Кош

Как стать археологом, не отрываясь от производства? Эта книга – о том, как автор приобщился к археологии в легендарном Танаисе, и об археологическом полевом сезоне 2016 года, проведенном автором в Перу (раскопки городища моче в Хуанчако). Автор посещает Кахамарку и Хуараз, Серро Леоне, Симбаль, Менокучо. Живо описаны быт и нравы советских и американских археологических полевых школ. Книга проиллюстрирована 400-ми авторскими фотографиями.

Как я копал в Перу

Записки археолога-волонтера

Б. Кош

A MI GATICA

© Б. Кош, 2020

ISBN 978-5-4490-7148-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие к третьему изданию

Первоначально, автор писал книгу о раскопках в двух странах, в Перу и Белизе, но из второго издания этой книги Белиз исключен: за два сезона, проведенных там, «Белиз» настолько разросся, что сам стал отдельной книгой – «Как я копал в Белизе», эта же книга получила название «Как я копал в Перу». Теперь, в третьем издании, к истории раскопок в Перу добавлена специально написанная предыстория Коша, как же он вообще попал в археологию, как он «подсел» на раскопки, поработав археологом-волонтером в далекие 1980-е годы в Танаисе.

Автор концентрируется на раскопках в Перу, делая акцент на различиях в организации раскопок у американских и перуанских полевых школ, и тем, с чем ему лично пришлось столкнуться в советской полевой практике. Книга написана для читателя, желающего попробовать себя в качестве археолога-волонтера, и он надеется, что эта книга поможет читателю сориентироваться в этой области, и понять, с чем ему или ей придется столкнуться на этом пути за границей. Автор рассчитывает на трезвый взгляд читателя и понимание того, что эти записки – всего лишь субъективный взгляд рядового участника событий, волонтера с довольно ограниченным опытом.

Автор сравнивает практики, которые ему пришлось наблюдать лично, но он понимает ограниченность своего видения и предупреждает против глобальных обобщений и выводов. Эти записки – не научный или социологический труд, это – мемуары участника событий, это – детали быта и характеристики персонажей, разрозненные страноведческие наблюдения, а не энциклопедический археологический или социологический трактат. Все наблюдения автора следует воспринимать cum grano salis.

Участие в экспедиции позволило автору посетить, помимо стандартных «туристских ловушек» вроде Хуараза, Пасторури, Кахамарки, Чан-Чана или Эль-Брухо (замечательные памятники, но многократно и более подробно и талантливо описаны во множестве травелогов), такие малоизвестные памятники, как Серро Леоне, Симбаль и Менокучо. Возможность увидеть эти памятники в сопровождении квалифицированных ученых – это «вишенка на торте» к работе в пыльном раскопе в Хуанчако.

Ценовые игры авиакомпаний позволили автору на обратном пути кратко посетить Мехико и, главное, увидеть Теотиуакан.

Третье издание – одновременно и расширенное, и сокращенное, и при этом улучшенное и исправленное. Проведена стилистическая правка и исправлены ошибки. Все фото, на которых отсутствует источник, взяты из архива автора или сделаны им самим.

Автор бесконечно благодарен Гатике, чье присутствие сделало раскопки в Перу одним из лучших периодов в его жизни.

Контакты автора: whitekosh9@gmail.com, bpkosh@yahoo.com

Пирамиды в пустыне:

Перу

Из пособия по игре «Археология»[1 - https://www.sites.google.com/site/mangosraskrutkaservera/gajd-po-arheologii-1-525]

1 Из Танаиса в Трухийо: Как Кош поехал (наконец) копать в Перу

С чего начать? «В молодые годы Кош копал древний греческий город под Ростовом…» Хммм.. красиво, но… почти все – не так! Не в молодые, а было Кошу уже четверть века. Не студенческий возраст. Не под Ростовым, а в сорока километрах от него – как раз посередине между Ростовым и Таганрогом, на хуторе (станице) Недвиговка (фото 1). Танаис[2 - Википедия: «Та?наис (др.-греч. ??????) – античный город (III в. до н. э. – V в. н. э.) в устье р. Дон. В первые века н. э. входил в Боспорское царство. Расположен примерно в 30 км к западу от Ростова-на-Дону, на окраине хутора Недвиговка. Заповедник Танаис – один из крупнейших в России археологических музеев-заповедников. Территория заповедника Танаис насчитывает более 3 тыс. га и объединяет ансамбль памятников истории и культуры разных времен и народов от эпохи палеолита до памятников жилой и культовой архитектуры XIX века. Это самый северный пункт древнегреческой цивилизации.»] – был не очень древний, да и не совсем греческий.

Но копать – копал.

1 Станция Танаис в 1977 году (архив Чеснока-Феди, далее – АЧФ)

Танаис – самый северный форпост греческой цивилизации на месте впадения тогдашнего Дона, а нынешнего Мертвого Донца, в Меотское озеро (ныне Азовское море). Потому и назывался «Танаис» – от греческого «тана», вода. (Отсюда, кстати, якобы и название самого Дона.) Его упоминал сам Страбон!

Греки основали Танаис в третьем веке до н.э. как центральный рыночный пункт для обменов со «степью». Донец был глубже, и Танаис был портовым городом, к нему подходили галеры, идущие из Крыма, из Черного моря. В третьем веке н.э., его разрушили готы (местные люди, тоже), и вот эти-то, поздние слои третьего века, копал Кош в составе экспедиции МГУ. Подвалы города были засыпаны остатками горящих крыш и стен при пожаре во время штурма и разграбления, и там сохранилось значительное количество артефактов. Обычно артефакты находят в могильниках, а в городищах их не так много, они давно подчищены. Но не в Танаисе. Кто-то из археологов назвал Танаис «одним огромным складом», так что вещей было много, пусть даже город и разграбили. Впоследствии город восстановили, но подвалы так и не разгребли.

Этот сгоревший город был не очень древним, третий век н. э. В это время он был уже и не очень-то греческим, греческой в нем была только элита, а населяли его танаиты – потомки греков и меотов, сарматов и прочих.

В то время Танаис уже давно был археологическим музеем-заповедником (первый такой в СССР!), и возглавлял его бессмертный директор Чеснок. Чеснок был «гением» этого места. Он, фактически, спас Танаис от окончательного разрушения местными жителями (они издавна добывали там кирпич, используя развалины как каменоломню) и превратил его во впечатляющий региональный аттракцион[3 - Вот как описывает первую встречу с ним некто Вахотин: ВАХОТИН. Я появился там накануне Дня космонавтики – 11 апреля 1983. Приехал с балоном молока, туманное утро, зашел в Танаис и вижу – на суку сидит человек и пилит его. Не глюк ли это? Но когда ветка начала клониться – он живенько пересел на другую и допилил. Я спросил, не хочет ли он молока, а он говорит: – Чеснок -? – Я – Чеснок. В тот год по весне я подсел на опиаты, и мой знакомый нарколог посоветовал переменить образ жизни, уехать куда-нибудь. Вот я в Танаисе и перекумаривался. Пил много крепкого чаю, впервые в жизни побрился наголо, много курил травы. И смотрел на все не как все. Например, когда Сосновский показал мне Жукова, я увидел, что тот картонный. Это потом, когда Жуков запел, на меня, конечно, подействовала его гипнотическая театральность. Вообще театр много потерял из-за того, что Жуков пошел в монтажеры сцены. https://rostov-80-90.livejournal.com/406828.html].

На вид Чеснок был «крепким местным мужичком» себе на уме. Он явно не был интеллектуалом (хотя и произвел вполне приличные воспоминания). У него определенно были организаторские способности, но он не производил впечатления харизматического лидера. Скорее, он производил впечатление крепкого хозяйственника.

Задача у Чеснока была не простая. Не просто Танаис был первым археологическим музеем-заповедником в СССР, но и местом активных археологических раскопок. Чесноку не только приходилось обороняться от местных жителей, растаскивающих даровые древние кирпичи на свои хаты, не только поддерживать музей в достойной форме для приема посетителей, не только вести работы по консервации и реставрации памятников, не толькоу регулировать скандалы с пригретой им в заповеднике местной творческой богемой, но еще как-то кооперировать с археологами[4 - Впоследствии музей даже «отрастил» собственный археологический отдел, но теперь его свернули и нынешнее руководство взяло четкий курс на развлекаловку.].

Копали в заповеднике летом, и рабочая сила состояла из студентов-практикантов и добровольцев. Здесь работали Нижне-Донская экспедиция Института Археологии АН, а также разные университеты. Прежде всего, разумеется, ростовский (пед и РГУ), затем владимирский пед, но была и многолетняя делегация МГУ, возглавляемая профессором-историком Дэгой, поставлявшим студентов-практикантов.

Сейчас трудно восстановить истину в отношении московского отряда. О нем почти нет мемуарно-архивных материалов. Подобно тому, как мы игнорировали Чеснока, Чеснок игнорировал нас. В его довольно обширных воспоминаниях он много говорит о Шелове, Арсеньевой, РГУ, и даже поляках и немцах – но ни слова о Дэге и МГУ. Как будто их и не было.

Мы находились как бы в слепом пятне исторического восприятия руководства заповедника, и еще одно доказательство – недавняя публикация фотоархивов Чеснока, во многом – дело рук его пресс-секретаря Ольги («Феди»)[5 - См. ценнейший архив Чеснока и фотографии Феди на фейсбуке: https://www.facebook.com/TanaisArchive/?hc_ref=ARTgRVZ1g5iXxP_oTS_NP69spaVH09nBgCL8n2y–SzMnyENWG7phWKvddYXinAAro8&ref=nf_target&__tn__=kC-RАвтор выражает глубочайшую признательность авторам этой публикации.]. Тысячи фотографий, восходящих еще к 1960-м года, сотни фотографий личного круга самого Чеснока, ростовской богемы в заповеднике, отцов-основателей и «великих» (вроде Арсеньевой), работы ростовских реставраторов и архелогов, владимирского отряда – и, может быть, два-три десятка фото «москвичей» (в том числе, конечно, несколько фото Дэги и его «лейтенантов»).

«Камера заповедника» нами не интересовалась. Она нас не видела.

Во многочисленных мемуарах поэтов «заозерной школы» и литературе о них также трудно найти что-то об археологах вообще, а тем более о москвчиах. Сейчас Танаис достаточно (и заслуженно) популярен, в сети немало мемуарных материалов о сотрудниках Нижне-Донской экспедиции и РГУ. Есть записки польских археологов, работавших во второй половине 90-х годов. Есть даже записки современных студентов МГУ о сезонах 2000-х годов. Но практически ничего о 70-х и 80-х годах. Почти ничего об этом периоде жизни руководителя студенческой практики МГУ Дэги (ныне солидного профессора-востоковеда).

2 Молодой автор на пороге своей палатки с лагерным котенком в руках

Настоящие записки, разумеется, не о Дэге. Кош не ставит задачи восполнения какого-то «пробела». Эти записки – о том, как автор попал в археологию и что он там увидел. Но Дэгу не обойти на этом пути. Он, и такие, как он, играли важную роль в формировании микроклимата экспедиций и тем самым, их волонтерской компоненты.

Конечно, ни сам историк-востоковед Дэга, ни тем более, его студенты, не были профессиональными археологами, но они копали. Дэга, не будучи формально археологом, не имел раскопочного «открытого листа»[6 - Как пишет Н.И.Винокуров, «Открытый лист – единый квалификационный документ, удостоверяющий профессиональный уровень исследователя и дающий право на проведение научного исследования археологического наследия. Открытый лист выдается Институтом археологии Академии наук. Открытый лист на территории РФ является единственным документом, дающим право ведения раскопок и разведок, и не может быть заменен каким-либо другим документом. Самовольные раскопки без Открытого листа рассматриваются как умышленное уничтожение или порча памятников археологии и строго преследуются по закону.» См. Н. И. Винокуров. Полевые археологические исследования и археологические практики: Учебно-методическое пособие. – М.: Прометей, 2013], и он, скорее всего, работал «под Арсеньевой», руководителем Донской экспедиции. То есть, формально, она была «генералом», а он был ее «полковником»[7 - Судя по тому же учебнику Винокурова, в СССР и России открытые листы могут выдаваться только Академией наук (отделом полевых исследований Института Археологии, и подтверждаются министерством культуры). Таким образом, экспедиции РГУ и Владимирского педа, а также и немец Буркхард – они все могли работать «под Арсеньевой», а не основании своих открытых листов. Конечно, РАН может выдавать такие листы не только своим сотрудникам, а по запросам «организаций». Парадокс, в своем роде – практики устраиваются в основном университетами системы Минобраза, а получать лист надо в – скажем так – не самой дружественной системе РАН. Но это выше pay grade бедного Коша, как говорится. В странах, где нет РАН, эти листы выдает обычно специальный департамент министерства культуры – то есть, госчиновники (чаще всего тоже археологи). На Украине его теперь выдает Минкульт, а не УАН. Тут хотя бы нет этой межведомственной проблемы. Проблема получения листов, тем более иностранцами – это наиболее сложная и деликатная дипломатическая проблема археологии. Can of worms, короче. Незримые миру слезы. Как жалуется позднейший сотрудник Танаиса, «оформление документов на получение открытого листа и ведение археологических раскопок становятся предметом манипуляции и шантажа со стороны директора музея-заповедника. " https://echo.msk.ru/blog/ovcharenkooleg/2535985-echo/].

Как правило, профессора руководят экспедицией в целом. Экспедиция может состоять из нескольких подразделений: разведки, камералки (лаборатории), съемки, бригады местных рабочих, и наконец (самое главное) нескольких раскопов. Раскопами командуют «лейтенанты». (А на хозяйстве сидит завхоз.) В данном случае, Дэга командовал несколькими начальниками раскопов и камералкой, так что был скорее «полковником».

Зачем все это было нужно Дэге? То есть, почему именно Танаис и греки? Копаясь в интернете, Кош обнаружил, что Дэга и его коллега в начале 1970-х внедряли статистические методы в историческую науку, в частности, анализ керамики. Танаис, большой портовый город, где подвалы еще хранили склады древних амфор, был важным российским источником греческой керамики (не забудем, что Крым тогда был уже украинским). Ее можно было пощупать и описать детально. Вероятно из этого и родилась экспедиция МГУ, возглавляемая Дэгой[8 - Или, наоборот, он ездил в экспедицию, а потом решил внедрить современные методы в археологи? Похоже, он происходил из семьи археологов (возможно, это еще его отец занимался аланами) и просто продолжил занятие. Хех. Еще не поздно спросить его самого!].

Не было бы Дэги – не попал бы Кош в археологию.

К экспедиции Дэги Кош присоседился «по знакомству». Его приятель и соученик, молодой тогда вьетнамист, и (что немаловажно) ученик Дэги, рассказывал ему об экспедиции. На робкое высказывание Коша о том, что неплохо было бы ему тоже что-нибудь «покопать», воскликнул,

– За чем же дело стало! Это же проще простого. Вот и поезжай этим летом, я тебя порекомендую! Кош знает много таких историй. «Вербовка волонтеров» шла обычно через личные контакты (студентов посылали просто так).

Сейчас даже трудно понять, что торкнуло Коша на эту авантюру. Романтика? Интерес к археологии? Хоть убей, не помню. Выпало из памяти совершенно. Кош совершенно не представлял, что его ожидает в Танаисе. Отпуска в советское время были большие, днеге особо не было. А, да! В те поры за это даже платили деньги. Небольшие, это же не стройотряд. Но поездка окупалась. Ясно одно – весь предыдущий образ жизни и интересы подготовили его к тому, чтобы вступить на этот путь.

Вот так, одним июльским днем, Кош оказался на одном из московских вокзале (кажется, Казанском) в окружении совершенно незнакомых людей[9 - приятель-вьетнамист, толкнувший Коша на этот скользкий путь, только что женился или стал отцом, и сам не поехал]. Ужас! Хорошо, что Кош тут же ввязался в архитектурный спор с самим Дэгой (и кстати, вышел из него с честью), так что время прошло незаметно и Кош даже почувствовал себя в своей тарелке (Кош не умел тогда, да и не особо умеет сейчас, делать смоллток, зато охотно спорил). Дэга, впрочем, это ему запомнил. Он не любил противоречий.

Так Кош впервые стал археологом-волонтером[10 - Дисклеймер. Как уже понял читатель, молодой автор не вел тогда никаких дневников и записок, и восстанавливает происшедшее по памяти через много лет. К тому же он не был археологом. Так что его записки следует воспринимать как весьма субъективное описание реальности одним из ее маргинальных участников, наверняка содержащее множество ошибок.См. современные записки студентов МГУ (сезон 2015—2017) http://ru-sled.ru/raskopki-v-antichnom-tanaise/Есть также МГУ-шный сайт в ВК: https://vk.com/tanaismsu, но он начинается 2016 годом.]. Впрочем, слова волонтер тогда никто не произносил. Не то, что его не было, но как-то в русском менталитете отсутствует вот эта западная идея на все наклеить ярлычки. Если бы кто-то спросил тогда, «а вот этот, Кош, он у вас кто?» то ему бы наверно ответили, «ну, это такой Кош, программист из Москвы, он тут у нас». Вряд ли бы кто-то ответил, «а это наш волонтер».

Никаких ведомостей, страховок и всего такого прочего тогда не существовало (для студентов, они, наверно, были, им практику зачитывали, или, по современному, кредит). Никаких документов при зачислении в экспедицию не спросили. И таких, как Кош, было несколько. В основном, впрочем, это были старички – бывшие студенты, которые теперь ездили как волонтеры. По расспросам, подход везде был один – никаких бумаг, покупай билет и приезжай. Деньги платили наличкой.

Дэга, безусловно, был (и остается, надеюсь) человеком, не лишенным харизмы, лидером, который объединял вокруг себя людей, просто потому, что рядом с ним хотелось быть. (Впрочем, не всем.) Он постоянно генерил клевый контент. То, что многие приезжали в экспедицию не один год, было не столько следствием интереса к позднеантичным древностям, а следствием атмосферы, созданной Дэгой в экспедииции.

Как выразился один коллега Коша, «я слышал, что в этих экспедициях заводилась компанейщина». Это было именно оно! Это верно и во всемирном масштабе. Успех многолетней археологической школы базируется прежде всего на личности ее «профессора», и как правило, эта личность – харизматическая, способная «развести компанейщину».
1 2 3 4 5 >>
На страницу:
1 из 5