Кто же украл Куинджи?

– А можете узнать её телефон?

– Наверное, а зачем тебе?

– Хочу помочь одной журналистке, пусть интервью с ней сделает.

– А, – Татьяна Николаевна задумалась, – попробую узнать в кадрах. Там уже много новеньких работает, правда… Но столоначальник их Рувимчик, Рувим Израилевич, ещё на месте. Я позвоню ему завтра.

– Отлично.

– Журналистке она помогает… – эксперт, понимающе улыбнулась, – Ты почему не замужем ещё? Хватит по девкам бегать, пора и о будущем подумать.

– Это… – Светлана смутилась, – это не имеет…

– Имеет имеет, – я вижу тебя насквозь, моя дорогая. Но ладно, помогу по дружбе, хотя мне всё это не нравится, с душком это похищение, чует мой нос с душком, и от него лучше держаться подальше.

– Я тоже так думаю.

– И это не из-за Зельфирки, – Она умная и хитрая знаешь кто у неё зам?

– Нет.

– Дочка вице-премьера Голодец.

– Фиу, – присвистнула Светлана, – очень предусмотрительно. Но может быть пора дочке пересесть со стульчика зама в директорское кресло?

– Нет, – скептически оценила эту перспективу Марченко – за ней не видно таких амбиций.

– Зачем же тогда дочке вице-премьера сидеть у кого-то замом? Не деньги же она там зарабатывает?

– Не деньги, это верно. Какие тут деньги для неё? Даже не копейки, а гроши…

– Что же тогда?

– Не знаю, может скучно? А может мама хочет, чтобы дочка её была при каком-то деле. Они там все друг у друга (она опять мотнула головой вверх) в замах и директорах – не элита, а новый класс владельцев России. Вот и ставят своих деток, не важно на какие, но лишь бы руководящие, посты.

Они помолчали.

– А когда она была директором РОСИЗО, перед назначением к нам в Тетьяковку, знаешь, кто был у неё там замом? – Продолжила тему Татьяна Николаевна.

– Да не уж-то, – удивилась своей догадке Светлана, – Она же? Дочка Голодец?

– Ха, было бы прикольно, но нет. Тогда её замом была сестра Мединского.

– Поэтому её и назначили директором Третьяковки?

– Почему нет? Она умеет стелить соломку, где надо. Её не тронут. Увидишь, отделается выговором.

– Посмотрим. Но то, что эта кража картины всё что угодно, но только не кража, это точно. Я это сразу в Фэйсбуке написала.

– Я видела, ты классно пишешь, мне нравится, иронично, остроумно, смешно и главное смело.

– Спасибо. Ладно, пора мне собираться. Завтра как узнаете что-то, сразу мне позвоните, хорошо?

– Хорошо.

Светлана вышла на улицу и пока шла до машины, чистила снег с неё и ехала домой, снова погрузилась в размышления о «краже века», как назвали это похищение на шоу «Пусть говорят».

Итак, что мы имеем?

Некий чел, с однушкой в Одинцово и тремя шикарными автомобилями, попадается на наркотиках в декабре 2018 года, то есть месяц назад. При этом его не то что не арестовывают, но даже под домашний арест не сажают. Тем не менее, в поле зрения полиции он находится, и отпечатки пальцев его у них есть. Это ясно мне и прекрасно известно, ему самому. Однако похитителя это не смущает, и он спокойно идёт в музей, где спокойно снимает со стены картину, подставляясь под все камеры, и оставляя отпечатки пальцев. А на улице спокойно, садится в свою машину, и спокойно едет, прямо к себе домой.

Дурь?

Дурь.

В музее, тоже было всё более чем странно – ему никто не мешает, хотя все его видят, и смотрительницы и охрана. Никто не задаёт ему никаких вопросов, а сигнализация именно в этот день не работает. Более того о краже становится известно, только после того, как кто-то из посетителей поднимает бучу по поводу пропавшей из гардероба шубы. На вызов приезжает наряд полиции, начинает просматривать видео, и только в этот момент обращает внимание на человека с картиной в руках.

Дурь?

Дурь.

Дальше всё начинает проходить так, как нам показывают в кино. Полиция активно берётся за дело, тут же по камерам отслеживает похитителя, и ночью берёт его тёпленького прямо из постели. Картина найдена, дело раскрыто. Полиция рапортует, какие они молодцы, как круто у нас всё контролируется камерами, и что они умеют находить по ним не только участников несанкционированных митингов, но и настоящих преступников.

Какой вывод из этого всего?

Что это не преступление, а показательные выступления полицейских.

Так получается?

Единственная версия, которая может связать воедино все эти несуразицы и совпадения – та, что это всё от начала до конца организовано каким-то силовым ведомством.

Зачем?

Это хороший вопрос, но ответ на него может дать только тот, кто находится внутри спецслужб. Какие у них там тёрки между собой, могут знать только они.

И кстати, – Светлана даже ахнула про себя, – в пользу этой версии может говорить тот факт, что кража произошла в день рождение генерала Золотова. Получается зря мы смеялись над совпадением двух дней рождения – Куинджи и Золотова. Где Куинджи и где Золотов, казалось нам? А выходит-то нет, это у великого художника, по случайности, совпал день его рождения с рождением начальника росгвардии. И вся эта история не про Куинджи и картину, а про пинок по генеральскому заду.

Какой кошмар…

Светлана пришла домой и включила компьютер.

Пока переоделась, пока поставила чайник, электронная почта загрузила кучу новых писем и просигналила об этом.

«Что там у нас?» – Она села перед монитором и стала открывать всё подряд, отмечая важное – «Завтра в 11-00 в галерею придёт зам председателя Конфидерации Артдиллеров и Коллекционеров, для обсуждения дел с УПРАВИСом. Да, я и забыла про это совсем, чёрт». – Она вбила себе в смартфон напоминалку.

Следующее письмо было от сегодняшней художницы Катерины.

«Ну и что? Открывать или нет? Ладно, не буду вредничать» – она открыла письмо и стала просматривать картины. – «А неплохо, очень даже неплохо». – удивилась она и скачала к себе на комп весь архив.