Наследница сокровищ Третьего рейха

– Нет, я лучше их подожду, – и, взяв со стола большую гусиную ножку, откусил с нее огромный кусок и жуя,– как-никак будущий тесть. А ты Саид можешь кушать, мы тебе разрешаем, – сказал и пошел во двор, встречать своих будущих родственников.

Через несколько минут, он, ворча, зашел обратно,

– Что они наряжаются что ли, тут у меня кишки уже друг другу рапортуют. Я, наверное, их подожду за столом, обещаю, ничего трогать не буду, – сказав, прошел в гостиную. Он сел за стул, и проведя своим взглядом по нему, в сердцах вздохнув. – Да, видели бы мои друзья все то, что здесь стоит. Они умерли бы от зависти. Там в лагере у них был один большой котел и повар недоучка. Готовил два раза в день какую-то бурду, которую невозможно было есть. – Тут не выдержав, показывая на большой кусок ветчины, – можно я ее съем.

– Вы уже решили с Луизой о женитьбе? – спросила у него Эльза.

– Мы об этом еще не говорили, – жуя мясо, сказал он, – надеюсь, она мне не откажет.

– Это ты ей не откажи, она все уши мне прожужжала, готова хоть сегодня остаться у нас, – с улыбкой сказала Эльза.

И в это время в дом вошли Луиза с двумя огромными корзинами, накрытыми полотенцами.

– Что я тебе говорила, видишь, она уже вещи свои тащит, – сказав, Эльза расхохоталась.

– Это не вещи, а гостинцы, – смущаясь, оправдывалась Луиза.

– Сперва гостинцы, а потом вещи, глядишь, и сама заявится, – вновь расхохоталась Эльза.

– Эльза…, – не успела сказать Луиза, в дом вошел доктор Штаубе.

Быстро вскочив с места и протирая салфеткой лицо, Арнольд направился к нему.

– Здравствуйте, дядя Карл! – поприветствовал его,

– О, как возмужал, армия видимо, пошла тебе на пользу сынок, – сказав, доктор крепко обнял его. – Здравствуй сынок, с возвращением тебя, слава Богу, нам довелось тебя увидеть. – Поприветствовал его. Не найдя Саидходжу взглядом спросил. – А где Саид?

– Он пошел в винный погреб, сейчас придёт, – сказав, поцеловала его Эльза.

Придя из погреба и увидев доктора, Саид, поставил бутылки, подойдя к нему и обнимая,

– Здравствуйте папа, – поприветствовал его.

– Папа? – удивленно взглянул на них Арнольд. – Я вроде бы не помню, что у вас дядя Карл был еще один сын, причем узбек.

– Теперь есть, чему я безмерно рад Арнольд, – с гордостью ответил ему доктор.

– Понятно, – все еще ничего не понимая, – прошу к столу, – предложил им.

Когда все расселись по своим местам, Луиза села рядом с Арнольдом. Он взял бутылку вина, разлил по бокалам и первую подал доктору.

– Дорогие дети мои. Дорогой Арнольд. Мы искренне рады тому, что ты вернулся живым и здоровым. Теперь этот дом вновь стал полным, в нем стало на одну добрую душу больше. Я радуюсь за мою дочь Эльзу, за то, что она дождалась своего брата. Дай Господь, чтобы впредь не было войны, чтобы родители не теряли своих сыновей. Чтобы мы более не испытывали тех ужасов, которые нам пришлось пережить за эти четыре года. Пусть матери и отцы дождутся своих сыновей, которые, как и ты, оказались в плену, и в том числе, чтобы скорее вернулся мой сын Герхард. – Тут доктор прослезился, – давайте выпьем за это, – сказав, он до дна выпил вино из своего бокала.

– Я слышал, что он оказывается жив, не погиб тогда, при авиаударе.

– Да сынок, и эту радостную весть, мне сообщил мой сын Саид. Давайте выпьем за него, – сказав, он налил в свой бокал вина и выпил его. За ним последовали и остальные.

Так они просидели да самой ночи, и затем доктор, извинившись, собрался домой. Арнольд и Луиза пошли его проводить, вернувшись обратно, они до самого утра проговорили…

ГЛАВА 27. Надежда на лучшее

Когда отпуск генерал лейтенанта Романова близился к концу, из штаба Уральского военного округа прибыл посыльный с пакетом от Командующего округом. Посыльный, вручив ему пакет, убыл обратно. Генерал лейтенант вскрыл его и увидел там приказ, в котором говорилось,

– Генерал лейтенанту И. З. Романову, предписывалось, к 10 ноября 1945 года, быть в расположении госпиталя, и готовиться, для дальнейшей передислокации личного состава госпиталя в Западную Группу Войск в Германии… Прочитав ее, генерал, позвал Герхарда, он в это время в сарае колол дрова. Когда тот подошёл к нему, протягивая ему пакет,

– На, читай, – сказал генерал.

– А можно? Ведь здесь написано, секретно, – спросил Герхард,

–Тебе можно, – по-отцовски сказал генерал.

Прочитав донесение, Герхард, с грустью сказал ему,

– Значит, Вас отправляют в Германию?

– Почему вас, весь личный состав, в том числе и тебя, – радостно похлопав его, сказал генерал.

– А как быть с документами? Ведь у меня их нет. А в госпитале я врач Ганс без документов и памяти. Меня же не пропустят на границе и заберут в особый отдел. Тем более война закончилась, Красная Армия в моих услугах уже не нуждается.

– Как это не нуждается? Еще как нуждается! А вот про документы, я и впрямь не подумал. Ты прав, на границе тебя непременно задержат до выяснения. А пока выяснят, как повернется одному господу богу известно. – И генерал призадумался. Он действительно совершено забыл про документы Герхарда. Если бы он ему об этом не сказал, на границе беды не миновать.

– Молодец, умница, хорошо, что ты сам вспомнил об этом. Так, сейчас зайди на кухню, возьми бутылку водки и соленые огурцы, и неси в беседку, я там тебя буду ждать. Что-то на трезвую голову ничего не идет. Там, за рюмочкой водочки, мы с тобой все обмозгуем.

Пока Герхард сходил домой, генерал, сидя в беседке, думал о том, как же не справедлива судьба к этому молодому человеку. Ведь он за свою короткую жизнь даже муху не обидел, а наоборот, ему тысячи и тысячи бойцов обязаны своей жизнью. Он их вытаскивал практически с того света. Пример Герой Советского Союза, майор Соколов. – Даже я не верил тому, что его можно спасти. Но, Герхард настоял на своем, и спас его, вытащил с того света. – И вот теперь, если он, генерал лейтенант Романов оставит его здесь на произвол судьбы, будет ли это справедливо по отношению к нему. Его же мигом заберут в особый отдел, а там с офицерами Германской Армии задушевных бесед не ведут. Этим тыловым крысам, какими считал особистов генерал, дай только повод. Они не станут разбираться что к чему. А на то, что этот немец сделал больше, чем они для общей победы, им наплевать. И он в ярости стукнул кулаком по столу.

Он думал как помочь ему. Как выпутаться из сложившейся ситуации. Генерал понимал, подавая список личного состава, должен отметить, что военврач Ганс бывший военнопленный. Утаить прошлое Герхарда равносильно смерти для обоих, даже не смотря, что он генерал лейтенант. Тут к нему подошёл Герхард, генерал, схватив стакан, сказал,

– Наливай,

Налив ему водки, Герхард не успел даже убрать бутылку, как генерал, залпом выпил и попросил его, чтобы вновь налил. Немного опьянев,

– Вот ты мне скажи Герхард, ты в бога веришь?

– Да товарищ генерал, верю, – ответил Герхард.

– А, он, вообще-то есть? – допивая третий стакан, с заворачивающим голосом от опьянения, спросил, генерал

– Грешно так говорить, товарищ генерал, – немного возмущаясь, сказал Герхард.

– Ладно, допустим, есть. Но тогда скажи, почему он допускает такую несправедливость по отношению к своим подданным? – Герхард, молча его слушал. – На этой войне погибли миллионы и миллионы его подданных, заметь, причем многие, безвинно. Почему он их не защитил, вот скажи мне, почему? – Он, схватив Герхарда и крепко, со злостью, его сжимая, продолжил. – Вот, например, возьмем тебя. Ты за свою жизнь даже муху не обидел, а тех, кому ты жизнь спас и не счесть. Но почему твой Бог поступает с тобой несправедливо?

– Товарищ генерал, а не чудо ли то, что я жив и сейчас сижу рядом с вами в этой беседке. А все те, с кем я служил когда-то, лежат в сырой земле под Сталинградом, в общей безымянной могиле. Не чудо ли то, что я не погиб, когда в госпиталь попала авиабомба. Он меня укрыл крышей крыльца, тем самым не позволил мне быть погребенным обломками госпиталя…

– А голову твою-то он все же не уберег, память то ты потерял.

– А может, это благо. Вы только представьте, что же было бы со мной, не потеряй я память. Плен, концентрационный лагерь, я даже представить себе не могу, что там было бы со мной. Я думаю, благодаря тому, что потерял память, я и жив. Если бы Вы знали, как я рад этой жизни, рад, что дышу этот воздух, любуюсь здешними красотами.

– Герхард, родной ты мой человек. Если я, оставив тебя, уеду в Германию, если попадешь к этим тыловым крысам, вся твоя радость исчезнет. И тогда ты будешь проклинать своего господа за то, что не похоронил тебя там под Сталинградом. – С грустью, сказал генерал.