Наследница сокровищ Третьего рейха

– Спасибо, спасибо, Игорь Захарович, товарищ генерал полковник!

– Все нормально сынок, скоро ты будешь уже дома. Только не расслабляйся, нам еще предстоит пройти контроль в Берлине, а там тебе больше ничто не будет угрожать, – по-отцовски обнимая его, сказал генерал.

Когда эшелон прибыл на вокзал Берлина, взглянув в окно, Герхард увидел, как перрон был оцеплен солдатами в форме особистов. Возле каждого вагона встали офицер и двое автоматчиков. Как только открылись двери вагонов, они прошли внутрь. История, приключившаяся с Герхардом на границе, повторилась, но на этот раз понадобилось подтверждение генерал полковника Романова. И когда были улажены все формальности с документами, им было дано добро к высадке. Только тогда, когда они прибыли в расположение своей части, Герхард наконец успокоился и вздохнул полной грудью. Вечером того же дня, лежа в своей кровати, он не заметил, как крепко уснул, и до самого утра не просыпался. Его можно было понять, умиротворение души, родной воздух, наверное, подействовали на него так, что он проспал общее построение личного состава и последующее за ним собрание. Проснувшись, неожиданно для себя заметил, что кругом была тишина и не просто тишина, а необычайная, неповторимая для восприятия слуха. Сев на кровать и протерев свои глаза, смачно потянувшись, взглянул на свои часы. Время было четверть десятого. Как раз в это время в актовом зале госпиталя должно было идти собрание. На собрании должен был выступать командир дивизии генерал майор Петровский.

Быстро вскочив с места, наскоро умылся и побежал в актовый зал. Герхард как можно осторожней открыл дверь и тихо уселся за ближайший стул. Несмотря на все его старания, начальник госпиталя генерал полковник Романов заметил это. Не придавая значения, не стал прерывать свое выступление. Собрание продолжилось еще два часа, по ходу которого выступил и комдив Петровский. После собрания, генерал Романов, проходя мимо него, попросил его зайти к нему и когда Герхард вошел,

– Что доктор Клаузе, на вас подействовало дуновение родных краев? Что ж вы безответственно относитесь к собранию и опаздываете? – спросил строгим голосом у него генерал.

– Простите товарищ генерал полковник. У меня такое случилось впервые, больше не повторится, – стал оправдываться Герхард.

А генерал, видя его волнение, успокаивая его,

– Ты что думаешь, я не был молодым? Не переживай, я просто пошутил, все нормально. С того самого времени, как мы приехали, у нас не было времени поговорить, вот почему я тебя пригласил. Самое главное, нам удалось тебя вывести из Союза, а остальное ерунда. Теперь нам надо придумать, как вырваться в Австрию, к тебе на Родину. Недели две это сделать вряд ли нам удастся. В течение этого времени нас будут проверять особисты. Так что тебе придется набраться терпения как минимум пятнадцать, а то и двадцать дней. Там глядишь, все наладится, они ослабят свою бдительность, а к тому времени мы с тобой придумаем повод и твой маршрут.

– Товарищ генерал полковник, еще раз хочу Вас поблагодарить за все. То, что я нахожусь здесь, недалеко от своего дома, что у меня скоро появится возможность увидеть своих родных, это Ваша заслуга…

– Ты это, хватит меня благодарить, не заслужил бы, я и пальцем не пошевелил бы, а так, моя Родина в долгу перед тобой, в долгу и те, кому ты спас жизни. Да и человек ты хороший, грешно не помочь такому. Сам же говоришь, что бог все видит.

– Да Игорь Захарович, бог есть, и он все видит. Вот увидите, когда-нибудь и к Вам на помощь он придет. Пусть это произойдет в Ваших хороших начинаниях, а не в беде.

– Ладно, спасибо тебе на добром слове, ступай и будь всегда начеку.

– Есть, быть всегда начеку, – сказав, Герхард ушел.

Почти каждый день на протяжении двух недель, Герхард не вылезал из операционной. Каждый день поступали раненные, подорвавшиеся на минах, во время разминирования неразорвавшихся мин и авиабомб, в основном все они были саперы.

Однажды, группу саперов в пятом часу утра отправили на разминирование авиабомбы в парке Берлина. Туда выехали трое саперов, командиры взводов, старший лейтенант Родионов, лейтенант Сапрыкин и сержант Федоров, а так же отделение охранения. Прибыв на место и оцепив район, саперы стали внимательно осматривать бомбу. Тут лейтенант Сапрыкин стал возмущаться Федорову,

– Что ты ее разглядываешь как девицу, бомба есть бомба, вынь взрыватель и детонатор.

– Но товарищ лейтенант, а если это мина ловушка…,– не успел сказать Федоров,

– Какая ловушка, оглянись вокруг сержант, немцы у себя в парке, в людном месте оставят мину ловушку? Ее точно сбросили англичане, вот она и упала сюда, – потом грубо отталкивая его. – Ты это, займись оцеплением периметра, а я сам ее обезврежу.

Не успел лейтенант поменяться с Федоровым, как тот, прыгая на него,

– Ложись, мина ловушка, – успел крикнуть он.

Раздался невероятной силы взрыв. На месте, где только что лежала мина, образовалась огромная воронка. Сержант Федоров и несколько бойцов из оцепления погибли на месте. Из-за того, что Федоров успел своим телом накрыть лейтенанта, он был жив, но тяжело ранен. Так же старший лейтенант Родионов, получил множество осколочных ранений, но был еще жив. Всех раненных быстро доставили в госпиталь.

Герхард, осмотрел их, и определив степень тяжести ранения, понял, что ранения Родионова были очень тяжелые. Сапрыкина и остальных раненных увезли в другие операционные палаты и тут же о случившемся доложили начальнику госпиталя генерал полковнику Романову.

Через сорок минут после начала операции, в кабинет генерала без стука вошли три человека, подполковник и двое в штатском. Когда генерал попытался выяснить, что здесь происходит, подполковник представился,

– Подполковник особого отдела контрразведки Армии, Васильев. А эти товарищи, старший следователь Мальцев и следователь Бородин.

– Слушаю вас, чем может заинтересовать особый отдел наш госпиталь?– с волнением, стоя за столом, спросил генерал,

Старший следователь Мальцев, подойдя к его столу и оперившись за него руками, и глядя в упор в глаза генерала,

– Что ж вы занервничали, товарищ генерал, аль есть, что скрывать? – язвительно спросил он.

– Мне нечего от вас скрывать, если у вас есть, что, говорите и нечего ходить вокруг да около, – зло сказал генерал.

– Вы, это, можете позвать вашего врача Фридриха Клаузе, или, как его там, Ганс? – пронизывая его глазами, произнес Мальцев.

– Фридрих Клаузе в данное время находится в операционной и проводит тяжелейшую операцию. Он борется за жизнь офицера Советской Армии, – специально делая упор на словах, произнес генерал.

– А, что, некем его заменить?

– Вы, наверное, идя по коридору, видели ожидающих своей очереди раненных солдат. В парке Берлина на бомбе подорвалось много бойцов, врачей мы распределили на тяжелораненных. – Тут генерал опять занервничал, заметив это Мальцев,

– Нет, явно он что-то скрывает от нас, я чувствую его продажную шкуру,

– Слушайте вы, – хотел было вскочить с места генерал, как до сих пор молча сидевший Бородин, вскочив с места и яростным взглядом,

– Сядьте генерал, и советую вам даже не дергаться, не то мы вам быстро рога пообломаем. Пока мы пообщаемся с агентом немецкой разведки Фридрихом Клаузе. А потом и до вас очередь дойдет, тогда вам придется ответить, как советский генерал по подложным документам помог сбежать агенту немецкой разведки за границу.

Все, это конец, подумал генерал. Находясь в шаге от дома, по доносу кого-то из персонала госпиталя, Герхард угодил в лапу этих подонков. Если они его возьмут, живым уже не выпустят. Анализируя сложившуюся ситуацию, генерал понимал, в любом случае, даже если они Герхарда возьмут, самого ждет та же учесть. Не избежать и ему застенок особого отдела. Значит надо сделать так, чтобы к ним попал один из них. Но как это сделать? Герхард в операционной, а его они вряд ли выпустят. Размышляя над тем, как помочь бедному Герхарду, генерал молча сидел за столом. Тишину прервал подполковник,

– И долго будет продолжаться операция? – ворочая ручку в стакане, спросил он,

– Ранения очень тяжелые, я думаю не менее трех часов,

Как раз в это самое время, увидев осколок у сонной артерии, Герхард собирался его вытащить. И вдруг его руки перестали слушаться и задрожали. Не понимая ничего, он попросил ассистента это сделать за него, но у него ничего не вышло. Каждая минута была дорога, срочно надо было удалить осколок, в противном случае офицер мог погибнуть.

А в кабинете генерала опять в разговор вмешался Мальцев,

– Раз нам надо ждать, генерал, может прикажите адъютанту, пусть принесет чай и что-нибудь к нему. Тогда мы можем его подождать, нам некуда торопиться. – С насмешкой произнес он.

Когда посетители генерала сидели и пили чай, в кабинет вошла медсестра Фролова.

– Товарищ генерал полковник, срочно в операционной требуется Ваша помощь, старшему лейтенанту стало плохо.

Обратившись к своим посетителям,

– Вы позволит? – спросил у подполковника.

Приложив свой палец к губам, Бородин, ехидно сказал генералу,

– Вы это, не вздумайте предупредить, понимаете о ком я говорю? Это не в ваших интересах, – предупредительно сказал он, и указывая пальцем, сказал генералу иди.

Выйдя в коридор, прямо у своих дверей генерал увидел двух автоматчиков. Увидев, что он куда-то направляется, один из них пошел за ним. Подойдя к двери операционной, обернувшись, генерал зло сказал,

– Может быть, и в операционную вместе зайдете?

Солдат остался за дверью, войдя в операционную, генерал попросил медсестру, чтобы она передала водителю записку. В ней было написано, чтобы он скрытно подъехал к черному входу, посадил Герхарда, и отвез его к Австро-Германской границе. Еще было дописано, – свою машину не трогай, а возьми из гаража другую, и еще, сынок, постарайся, чтобы тебя не заметили особисты. – Затем, продезинфицировав свои руки, заменил Герхарда и продолжил операцию. Вытащив осколок, прооперировал место ранения и приказал ассистенту его зашить. Сам, резко схватив Герхарда, потащил к черному входу. Ничего не понимая, Герхард, вдруг стал оправдываться,