Тысяча свадебных платьев

Рори вся напряглась, негодуя на эту хладнокровную самоуверенность матери.

– Но я вовсе не желаю из этой ситуации выбираться.

Камилла подалась вперед, вцепившись обеими руками в край стола.

– А что, если у тебя ничего с этой галереей не выйдет? Об этом ты подумала? Или же ты намерена разбрасываться деньгами, пока не пустишь на ветер весь свой фонд?

Рори поглубже вжалась в сиденье:

– Твоя вера в меня поистине не знает границ.

Лицо Камиллы немного смягчилось.

– Это никак не связано с моей верой в тебя. Я просто не хочу видеть, как ты обманешься в ожиданиях, и опасаюсь, что именно это и случится. Открытие галереи – это очень серьезное дело. И куда более серьезное, если ты к этому толком не готова. По статистике…

– Да, да, это ты уже говорила. Обещаю: если я потерплю крах, то сразу же уеду отсюда и сменю фамилию. Я не стану тебя позорить. А кто знает – быть может, ты наконец станешь мною гордиться.

На мгновение лицо у Камиллы выразило искреннее изумление.

– Ты всегда вызывала во мне чувство гордости, Аврора. Всегда и неизменно.

Рори с вызовом посмотрела ей в глаза:

– В самом деле?

– Ну, разумеется.

– Тогда порадуйся за меня. После всех этих жутких месяцев – наконец в моей жизни происходит что-то хорошее. Отпразднуй это со мной. Пожалуйста!

Камилла прохладно кивнула, с неохотой признавая свое поражение. Взяв со стола бутылку «Вдовы», она наполнила оба бокала, плеснула в каждый апельсинового сока и, наконец, подняла «мимозу», произнося тост:

– За мою дочь – хозяйку будущей художественной галереи.

– Спасибо, – отозвалась Рори, поднося к губам коктейль. Это, конечно же, не походило на мощную поддержку – но таковой она, собственно, и не ожидала. По крайней мере, они достигли некоторого перемирия, и на данный момент этого было достаточно. Их отношения всегда были такими – нескончаемый круговорот летящих стрел и оливковых ветвей. – Я знаю, это совсем не то, чего ты от меня ждала. Но это то, о чем мечтаю я.

Улыбка Камиллы потускнела.

– Ты всегда была гораздо храбрее меня.

Это было странное и внезапное признание. Не раскаяние – ее мать не верила в исповеди и раскаяния, – но очень неожиданный для Рори комплимент.

– Уверяю тебя, храбрости тут никакой. Признаться честно, я очень боюсь, что все, о чем ты мне только что сказала, окажется правдой. И то, что я еще к этому не готова. И что причина для этого начинания неправильная. Но эта галерея – первое, к чему я небезразлична за последние месяцы. Да, все это произошло слишком быстро. И да – существует огромнейший риск, но именно эта новая цель побуждает меня утром подниматься с постели. А в последнее время вставать по утрам мне становилось все труднее. – Рори немного помолчала, впервые сознавая, сколько горькой правды в этих словах. – Мне не просто этого хочется. Мне это жизненно необходимо.

– Тогда, может быть, ты мне поподробнее расскажешь об этом своем арендованном доме? Только боюсь, страта уже остыла. Может, сходить подогреть?

– Нет, нормально. Давай ее просто съедим.

Камилла положила себе на тарелку еще порцию, затем протянула руку за тарелкой Рори.

– Кажется, все же еще теплая. Сыр пока что тянется. Ну а теперь расскажи мне об этом помещении. Где оно находится? Как выглядит?

– Это сразу, как перейдешь Ньюбери, рядом с рестораном «DeLuca’s». Красное кирпичное здание с прелестной башенкой и с большим эркерным угловым окном. Хотя там работы будет достаточно. Несколько лет назад в доме был пожар, его начали было ремонтировать, но так и не закончили.

– То есть он все это время пустовал?

– Именно. Владелица решила не открывать салон после пожара, но с домом расставаться не стала. Подрядчик, все осмотрев, сказал, что открыть галерею осенью вполне реально. Сначала мы приведем в порядок нижний этаж, а потом, уже открывшись, будем обустраивать верхние. Ах, какая там потрясающая лестница! Из черного мрамора, с кованой решеткой. Смотрится очень впечатляюще. Я думаю выбрать бледно-серый и перламутровые тона, сделать мягкое рассеянное освещение и блестящие черные полы.

Камилла оторвала от тарелки удивленный взгляд:

– Такое впечатление, что ты уже хорошо все продумала.

– Просто я всегда имела представление о том, что хочу сделать. Просторный монохромный интерьер без излишеств. Стоило мне увидеть этот дом, я в то же мгновение поняла, что он идеально для этого подходит. У меня просто возникло какое-то особое чувство, понимаешь?

Изогнув бровь дугой, Камилла положила себе еще клубники.

– И что это за особое чувство?

– Не знаю. Словно он именно для этого предназначен – так, пожалуй. Возможно, я уже сотни раз проходила мимо него, но ни разу не замечала. А потом, недели три назад, я возвращалась домой после встречи с Лизетт – и он вдруг словно сам предстал передо мной. Клянусь, будто по волшебству!

– А что в этом доме было прежде?

– Свадебный салон. Владелицу этого дома зовут Солин Руссель. Я надеялась, что познакомлюсь с ней, когда буду подписывать договор аренды, но она так и не появилась. Ее адвокат сказал, что она почти не выходит.

Камилла чуть сдвинула брови, как будто что-то усиленно вспоминая.

– Мне кажется, я ее знаю.

– Ты правда знакома с Солин Руссель?!

– Прости, но я имела в виду, что просто знаю, кто она. В дни моей молодости все это знали. Она из Парижа – так, во всяком случае, она утверждала. Запамятовала уже, как назывался ее салон – как-то по-французски, – но клиенток, насколько я помню, у нее было хоть отбавляй. Особенно славились ее банты.

– Банты?

– Это, можно сказать, был ее фирменный знак. Бант Руссель. В той или иной форме они присутствовали на всех без исключения платьях, что она шила. На плечах, на талии, на юбке. Тогда она была очень модным дизайнером, особенно с ее акцентом и небольшим изящным салоном, обещающим, что ее платья принесут удачу в браке.

Рори подняла на мать заинтригованный взгляд:

– Удачу в браке?

– Ну, так здесь поговаривали. Бродил среди женщин такой нелепый слух, будто бы ее свадебные платья гарантируют счастливый исход замужества. Дескать, она шила их вручную и для каждой заказавшей у нее платье невесты делала индивидуальное заклинание на удачу. Отличная фишка, надо признать, – если, конечно, можешь заставить людей в это поверить. Хотя, если подумать, большинство невест готовы поверить во что угодно. Подбрось им какую-нибудь французскую штучку – и они станут есть у тебя с руки. Чем она и пользовалась. Мои подружки были просто без ума от ее платьев.

– Но только не ты.

Камилла пожала плечами:

– То, о чем я грезила в юности, не было материальным. Какой-то местный свадебный салон никогда бы не исполнил моего желания.

– Почему?