Драма 11

– Ну, так и что там дальше-то? – вдруг как-то неуверенно проговорил мужик в костюме, обращаясь к толстой жене рыжего, рассказ которой, судя по всему, прервало мое появление. – Ты не досказала, Тань.

– Ну, а что дальше? – пробудилась та. – Козел он, вот и все. Таких начальников поискать еще надо. Я ему говорю: мне отгул нужен позарез. На свадьбу в Малую Руку надо. Дашка в четверг играет, так дешевле, чем в субботу замуж выходить. И так кредит взяла двести тысяч, все места расписаны.

– А он? – вступила в разговор поклонница химических завивок.

– А что он? – прыснула толстуха. – Козел же, говорю. «Надо заявление писать, да за неделю»! Тьфу на такого! Свадьба раз в жизни бывает. А работа эта… Ну ее! Да я бы в лицо ему плюнула и ушла с концами.

– И правда козел, – закивала собеседница. – Что же ты?

– А что я? – развела руками Таня. – Работать буду, что еще делать? Где ж работу у нас найдешь? Приходится терпеть козлов. Дашка обиделась, сказала, что на мое место уже других гостей нашла. А я и подарок уже купила… Вон в «Магните» белье по скидке. Придется сдавать теперь, – и она вздохнула с искренней грустью.

– Слушай, Тань, так Даша твоя уже вроде замужем была, – вступил в диалог алкоголик с запитым лицом.

– Была, – подтвердила баба. – Два раза. Но бог ведь троицу любит!

За столом раздался смех, я улыбнулся. Обстановка начала выравниваться.

– Ну, негоже застолью без рюмки, – разливая самогон, проговорил алкоголик и поглядел на меня как будто с опаской. Соловьев придвинул мне рюмку. Гости старались на меня не смотреть, а если и смотрели, то украдкой, короткими взглядами. Исключением был грузный отец капитана, который не сводил с меня глаз. Он был полностью лыс, в очках, гладко выбрит и весь покрыт морщинами.

– Ну, хлопцы, будем! – провозгласил алкоголик, все выпили. Выпил и я, занюхав самогон малосольным огурцом. Соловьев не соврал – самогон был отменного качества.

– А вы видели, Степаныч участок какой купил себе на Гагарина? – снова началась оживленная беседа.

– Да уж, – закивал рыжий. – Деньги водятся. В стране кризис, а он участки себе покупает. Говорят, будет там очередную теплицу делать. Овощи его хорошо раскупают.

– Да прохиндей он, все это знают, – махнул рукой алкаш. – Это давно еще понятно было. Чего это он не общается ни с кем? На праздники не ходит, в долг не дает! Ну, разве можно так?

– Деловой стал, зазнался, – закивала толстая баба. – И машину купил себе, видели? «Тойоту» новую. Ездит, налюбоваться не может. Моет каждое утро, намывает.

– Сектант, зуб даю, – откусывая котлету, вставил мужик в костюме. – В храм не ходит, не пьет. Я таких знаю, на вид вроде приличный, копни глубже – сантолог!

– Кто? – насупилась химическая завивка.

– Ну, сантолог! Не знаешь, что ли? Секта такая. По «Первому» показывали.

– Свят, свят, – перекрестилась толстая. – Не хватало нам еще тут всяких… И правда сектант. Подумать только, в долг не дает. Это ж надо!

– А вы знаете, что учудил он на той неделе?

– Ну, и что?

– Дочку, говорит, в Европу отправлю учиться! Это мне по секрету одна сказала. Соседка его.

– Да ну! – выкрикнул алкоголик и хлопнул себя по лбу.

Рыжий закачал головой, толстая крестилась.

– В Европу-то? – вставил отец Соловьева. – Да там пидарасы одни, чего там делать девке-то приличной? Она у него не дурная совсем, замуж ее быстрее надо.

– Точно сантолог! – подтвердил мужик в костюме. – Нормальный человек такого своему ребенку не пожелает! Это ж где видано? В Европу русской девке! Ну, предатель! И деньги водятся, значит, откладывает, жидяра поганый. Нет чтоб людям порядочным помогать – вредительством занимается.

– Нет, ну ты-то куда смотришь, Вить? – развел руками отец. – Ну, повлияй на этого дурака! Он же девку сгубит!

– А я что могу сделать? – беспомощно развел руками Соловьев.

– Ну, ты же капитан! Прими меры!

– Да я… – Соловьев затушевался. – Да пускай делает, что хочет! Его жизнь! Мужик зарабатывает, чего вы его деньги считаете?

– Вот из-за таких, как ты, и просрали великую страну, – буркнул старик, ударив по столу кулаком. – Не позорь меня, Витька! Молчал бы лучше!

– Да ну вас! – махнул рукой капитан.

– Вить, ты лучше расскажи, что там у вас творится? – оживился мужик в костюме. – Страшно жить становится.

– Рассказывать пока особо нечего, – капитан наложил в тарелку очередную порцию оливье. – Идем по следам. Илларион Федорович оказывает непосильную помощь следствию.

– Ишь ты! – крякнул старик. – Федорович, Федорович! Чего это стати? Сопляк, куда ни плюнь такие.

– А для тебя он просто Илларион, – появившись из кухни, сказала Наталья. – Ты у нас человек уважаемый. Войну прошел.

– Много чести, – буркнул дед. – Наслышан я об нем.

– Папа, – Соловьев схватил отца за локоть, но тот вырвался.

– Так поведайте, чего народ молвит, – с улыбкой проговорил я.

– Я коль ведать начну, так ты со стыда сгоришь, – огрызнулся отец.

– Я не из стыдливых, рассказывайте.

Наталья с любопытством присела за стол и уставилась на меня.

– Говорят наши, что богатей пожаловал на деревню, – прохрипел старик. – Деньгами сорит, хамит, порядки свои устанавливает. Состояние неизвестно как нажил – вор какой али бандит. Унизительно к людям нашим относится, носом воротит, сопляк. Но самое обидное, что сын мой с этим выскочкой водится. Противно и обидно. Неужели купил он тебя, а?

Старик со злобой поглядел на Соловьева, тот с размаху бросил вилку на пол и подскочил со стула, возвысившись всей своей массой над прародителем.

– Сядь, не позорься, – вякнул старик. Соловьев повиновался. Наталья снова улыбнулась. Гости затихли.

– В такие моменты я ощущаю радость от того, что папка мой давно на том свете, – вставил я.

– Илларион, – тут же среагировала Наталья, не дав вспыхнуть новому пламени, которое разгоралось в старике. – Расскажите о себе. Людям интересно.

– Рассказ может затянуться на неприлично длительное время, не хочу вас утомлять.

– И все же, – настояла она.

– Родился в Петербурге, учился в Париже. Родители померли, есть состояние, журналист.