Ангелов не выбирают

ИР: Так вот, профессор Ошанин рассказывал, что в Ташкент из Бухары привезли партию раненых красноармейцев, у которых во время пути в санитарном поезде под повязками развились личинки мух. Раненых поместили в клинику профессора Ситковского. Рабочий день уже кончился, дежурный врач сделал неотложные перевязки, а остальных раненых оставил до утра. Сразу же неизвестно откуда распространился слух, что врачи клиники занимаются вредительством, а у бойцов раны кишмя кишат червями. Срочно, по приказу Петерса, профессор Ситковский и врачи его клиники были арестованы и заключены в тюрьму. Им грозил расстрел. Петерс решил сделать суд показательным и назначил себя общественным обвинителем. Профессор Войно-Ясенецкий был вызван как свидетель. Но епископ Лука сам обвинил Петерса в полном медицинском невежестве. Вот характерный момент записей суда:

«– Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?

– Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель? – смело ответил врач.

– Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?

– Бога я действительно не видел… Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил. Значит ли это, что их нет?

Под хохот всего зала «Дело врачей» с треском провалилось».

АП: Трудно поверить, что такое могло произойти летом 1921 года!

ИР: Да, это удивительной силы человек. Владыку не сломили ни многочисленные аресты, ни годы тюрем с 13-дневными допросами «конвейером», когда ему не давали спать, ни ссылки в далекую Сибирь. Идти по столь тернистому пути, по его признанию, ему помогало реальное ощущение, что его поддерживает и укрепляет «Сам Иисус Христос».

АП: Смотрите, как интересно, ведь по биографии святителя Луки можно изучать историю и географию всей России! Он пережил революцию, участвовал в русско-японской войне, Гражданской и двух мировых войнах.

ИР: Да, соглашусь. Вот лишь некоторые места, где ему довелось жить: Керчь, Кишинев, Киев, Чита, Симбирская, Курская, Саратовская, Владимирская, Орловская, Черниговская губернии, Москва, Переславль-Залесский, Ташкент, Андижан, Самарканд, Педжикент, Архангельск, Красноярск, Енисейск, Большая Мурта, Туруханск, Плахино (это за Северным полярным кругом, куда его отправили на открытой повозке, без теплой одежды, – умирать), Тамбов, Тобольск, Тюмень, Крым…

В разные годы владыка был епископом Ташкентским и Туркестанским, епископом Елецким, викарием Орловской епархии, архиепископом: Красноярским и Енисейским, Тамбовским и Мичуринским, Симферопольским и Крымским.

АП: Невероятно.

ИР: Вы только себе представьте, Александр Павлович, во время Второй мировой войны в Тамбовской епархии владыка Лука одновременно служил в церкви и руководил хирургией в 150 госпиталях, не в одном, не в двух, а в ста пятидесяти! Благодаря его блистательным операциям тысячи солдат и офицеров вернулись в строй. При этом, будучи архиепископом Тамбовской кафедры, он открыл 24 прихода, что привело к формированию церковной среды и возрождения Тамбовской епархии.

АП: А как вам такой факт: за годы войны военные медики Красноярского края под руководством хирурга Луки Войно-Ясенецкого вернули в строй 73 % раненых и 91 % больных солдат и офицеров!

ИР: Причем, находясь в ссылке во время начала войны, святитель Лука пишет телеграмму на имя Председателя Верховного Совета М. И. Калинина, в которой самоотверженно предложил свою помощь как хирурга, и выразил готовность вернуться в ссылку после окончания войны.

АП: Да, впечатляет, недаром святителю Луке, прошедшему «сталинские лагеря», была присуждена Сталинская премия I степени!

ИР: А вот тут я с вами не соглашусь, Александр Павлович: в «сталинских лагерях» святитель не сидел.

АП: Как не сидел?

ИР: Многие путают «лагеря» с тюремным заключением и ссылками. Пожалуй, самой тяжелой у владыки была ссылка далеко за Полярный круг, в поселок Плахино, где святитель зимовал, не оставляя своей медицинской практики. Сам святитель Лука писал, что в окнах его жилища «вместо вторых рам снаружи были приморожены плоские льдины». При этом владыка Лука оставался единственным архиереем на всю Сибирь и Дальний Восток!

АП: Кстати, а что случилось со Сталиным в сорок втором году? С чего это «губитель церкви» стал ее «лучшим другом»?

ИР: А случилось то, что надо было спасать страну, вот и вспомнили о церкви. И резко поменяли отношение к священству: стали открываться храмы, назначаться епископы, зашла речь об открытии Духовной академии в Москве, Ленинграде, Киеве и выборах нового Патриарха.

АП: Ну и как отреагировала церковь?

ИР: За два месяца верующими было собрано шесть миллионов рублей на танковую колонну.

АП: А как Лука отреагировал на такой разворот?

ИР: Как пишет Марк Поповский, «искренне поддержал».

АП: И как вы тогда объясните, что этот несгибаемый, правдивый и принципиальный человек вдруг становится духовным апологетом коммунизма?

ИР: Что вы имеете ввиду?

АП: Ну как же. Вот слова самого Луки Войно-Ясенецкого, что «буря Великой революции» все перевернула в стране нашей и былую социальную неправду заменила «великими принципами всеобщего равенства и коммунизма»? И про церковь, которая искупает «исторический грех своего участия в подавлении политической свободы народа и личные грехи отдельных представителей духовенства»?

ИР: Вижу, вы хорошо подготовились, Александр Павлович. Вот слова из духовного завещания самого святителя Луки, написанные в двадцать третьем году в ташкентской тюрьме: «Против власти, поставленной Богом по грехам нашим, никак нимало не восставать и во всем ей смиренно повиноваться». Но все встает на свои места, если мы послушаем, что он отвечает на допросе. Позвольте цитату?

АП: Будем рады слышать.

ИР: «Я тоже полагаю, что очень многое в программе коммунистов соответствует требованиям высшей справедливости и духу Евангелия. Я тоже полагаю, что власть рабочих есть самая лучшая и справедливая форма власти. Но я был бы подлым лжецом перед правдой Христовой, если бы своим епископским авторитетом одобрил бы не только цели революции, но и революционный метод. Мой священный долг учить людей тому, что свобода, равенство и братство священны, но достигнуть их человечество может только по пути Христову – пути любви, кротости, отвержения от себялюбия и нравственного совершенствования. Учение Иисуса Христа и учение Карла Маркса – это два полюса, они совершенно несовместимы, и потому Христову правду попирает тот, кто, прислушиваясь к Советской власти, авторитетом церкви Христовой освящает и покрывает все ее деяния». И это сказано не где-то в дружеском кругу, а на допросе, где за каждое слово ты отвечаешь головой.

АП: Убедительно. Но вернемся к нашей теме. Итак, в 1946 году за расширенную книгу «Очерки гнойной хирургии» архиепископу Луке, – профессору Войно-Ясенецкому, была присуждена Сталинская премия I степени.

ИР: Не все так просто! Первое издание «Очерков» увидело свет в 1934 году. А второе, расширенное и дополненное, было готово уже к началу войны. Тогда, до эры антибиотиков, гнойная хирургия была на переднем плане борьбы с гнойными ранами. Сколько хирургов получили бы новейшие методы для своей работы, сколько раненых воинов она бы спасла! Но, увы, главным аргументом был запрет на религиозную деятельность профессора медицины Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого. И вышла книга только в 1946 году, уже после окончания Второй мировой войны!

АП: Насколько я знаю, после победы Сталин все вернул назад и продолжил гонения на церковь? А там и Хрущев…

ИР: Кстати, а вы знаете, что существует свидетельство внука святителя Луки о резолюции И. В. Сталина, наложенной на «расстрельный список», включающий фамилию Войно-Ясенецкий? Вот ее содержание, позвольте процитировать: «Разве можно расстреливать таких людей, сейчас нужна религия, а медицина тем более, создать условия, дать Сталинскую премию I, чтобы он у нас работал». Это было во время войны. А 27 января 1946 года в газете «Правда» была помещена информация о присуждении профессору Войно-Ясенецкому Сталинской премии I степени в размере 200 тысяч рублей, из которых 130 тысяч владыка отправил на помощь сиротам, жертвам фашистских оккупантов».

АП: А еще в том же 1946 году владыка Лука назначается архиепископом Симферопольским и Крымским и уезжает в Крым. Здесь он завершает работу над богословским трудом «Дух, душа и тело», в котором внимание уделяется сердцу, как органу Богопознания. Так ли?

ИР: Да-да, вы совершенно правы.

АП: Вот отсюда я прошу вас поподробнее. Как историку «выросшему на физике», мне очень близка эта работа святителя Луки. Я был просто потрясен и, читая эту книгу, каждый раз возвращался к обложке, чтобы посмотреть, кто же ее написал: православный священник или там… теософ от Елены Петровны Блаватской?

ИР: И это не удивительно, книга не простая и не случайно ее так долго не признавала наша церковь, до самого прославления владыки.

АП: Вероятно, это единственное в своем роде исследование физических явлений природы, вышедшее из-под пера православного священника!

ИР: Да, причем написанное как итог многолетней хирургической практики и бескорыстного служения церкви.

АП: Так в чем основная суть книги, на ваш взгляд?

ИР: Я так понимаю, что главное в ней – это то, что первичная энергия на планете – это духовная энергия, любовь. Которая имеет свойство распространяться на всех, и которая побудила Господа к созданию человека. И Святитель Лука – тому пример. Вот его слова: «Для хирурга не должно быть “случая”, а только живой, страдающий человек».

АП: Да-да. Здесь епископ удивил даже меня, матерого физика, глубиной своих естественно-научных познаний.

ИР: И еще: душа – в сердце человека!

АП: А я думал – в пятках.

ИР: Не ерничайте, Александр Павлович.

АП: Извините. А как вам его представление о духе? Или о соотношении плоти, души и духа как энергетических субстанций? А его рассуждения о квантовании электронной среды? А…

ИР: А вы знаете, что, когда в 1958 году архиепископ Лука полностью ослеп, он писал своей дочери: «От операции я отказался и покорно принял волю Божию быть мне слепым до самой смерти. Свою архиерейскую службу буду продолжать до конца».

АП: Кстати, его автобиография называется «Я полюбил страдания». Почему?