Феникс. Сгореть дотла

Феникс. Сгореть дотла
Бекки Чейз

Ангелы и демоны #1
Какие могут быть последствия у лишнего коктейля? Разве что похмелье. Главное, не оставлять расписку на салфетке в баре, не искать убийц подруги и не преследовать опасного незнакомца, который теперь мерещится повсюду.

Бекки Чейз

Феникс. Сгореть дотла

Посвящается Айнави, благодаря которой эта история началась. Ей же, за то, что она продолжилась. Спасибо, дорогая, твоя поддержка бесценна!

Stellas nimis amo, ut noctem timeam.[1 - Я слишком люблю звёзды, чтобы бояться ночи (лат).]

События, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней имена и названия – плод воображения автора. Все совпадения с реальными географическими названиями и именами людей случайны, а религиозные отсылки трактованы в угоду сюжету.

Конец… или начало?

Господи, как же больно.

Каждый дюйм тела скручивает в спазме. Кровь заливает глаза, я пытаюсь стереть ее с лица, но руки не слушаются. Я словно парализована – не могу ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Даже сделать вдох не получается.

Мутнеющий взгляд с трудом фокусируется на подушке безопасности, которую при столкновении выкинуло из руля. В салоне кружит мелкая пыль, пол усыпан осколками лобового стекла. Ремень все еще удерживает меня на водительском сиденье, а из динамиков льется чарующий голос Селин Дион:

«Пусть прольется дождь, и смоет мои слезы.

Пусть это заполнит мою душу, и отбросит сомнения.

Пусть упадут стены для нового солнца.

Новый день настал»[2 - Отсылка к песне «A New Day Has Come».].

Какая жестокая ирония, ведь мой день, похоже, закончен. Я больше не чувствую тела – боль растворяется вместе с сознанием. Нет ни искореженного «шевроле», ни черных полос от шин, тянущихся через разметку, ни шума ветра, раскачивающего верхушки деревьев.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это неправда, я ничего не вижу. Мозг лихорадочно цепляется за затихающие звуки, и вскоре их выдавливает темнота.

Расписка

Я медленно открываю глаза.

В затылке ноющая боль, в рот словно насыпали горсть песка, руки сжимают смятый листок бумаги. Спросонья я не сразу узнаю на грязной салфетке почерк подруги.

Я, Глория Робертсон, находясь в здравом уме и твердой памяти, отдаю свою бессмертную душу создателю коктейля «Пекло».

P.S. И тело на пару ночей, если он вдруг заинтересуется.

– Что за бред? – повертев головой, обнаруживаю, что номер пуст – соседняя кровать нетронута, а чемодан так и валяется у шкафа. – Гло, ты в ванной?

Ответа нет. Я пытаюсь подняться. Матрас пружинит, ноги путаются в одеяле, и кое-как спустить их на пол выходит только со второй попытки.

В кресле напротив телевизора вырисовывается чей-то силуэт.

– Ты что, там и уснула? – я подаюсь вперед. – Говорила же, не надо столько пить.

Темная фигура медленно выпрямляется, и я задыхаюсь от ужаса – это не Глория! – напротив стоит мужчина и пристально меня изучает. Кажется, я уже видела его лицо… но когда? И где? Нездорово-красная радужка – словно линзы на Хэллоуин – и пристальный взгляд заставляют сжаться в комок и притянуть колени к груди.

– Кто вы? – я испуганно дергаю одеяло к подбородку.

Незнакомец подходит к кровати. Из-за его спины выступает темный сгусток – странная и неестественно колышущаяся дымка. Не будь я трезва, решила бы, что это крылья. Привидится же такое! В трансе я слежу за татуировкой на его ладони – глаз в треугольнике, как у масонов. Он приближается к моему лбу, и когда прикасается, я проваливаюсь в воронку воспоминаний.

– Не думала, что Брюссель такой унылый, – Глория со вздохом подпирает барную стойку. – Даже толком не напьешься.

Ее бокал пуст, и она с тихим звоном гоняет по дну подтаявшие кубики льда.

– Ты не могла бы страдать потише? – шикаю я.

И осторожно кошусь в сторону бармена. Интересно, он слышал или нет? Меня редко волнует мнение обслуживающего персонала, но этот довольно симпатичный – в меру подкачан, со стильной стрижкой и загадочным орнаментом на шее. Из-за воротника видна лишь часть татуировки, и я не прочь рассмотреть остальное, если он предложит где-нибудь уединиться.

– Ой, да брось, Иви. Что вообще ты знаешь об этой дыре? – не унимается подруга. – Назови хоть одну достопримечательность.

– Тут есть… капуста! – выдаю первое, что приходит на ум.

– И саммит, – Глория закатывает глаза. – Который, слава Богу, закончился.

Она прилетела в Брюссель вместо заболевшей переводчицы какого-то политического эксперта, а я увязалась следом в надежде развлечься – надо же хоть чем-то заняться на каникулах. Но вместо отрыва на дискотеках нам обеим пришлось протирать джинсы возле барной стойки в полуподвале «Ада» – единственного открытого бара в радиусе пяти миль от отеля – в пустом зале лишь мы и несколько байкеров в компании вульгарной девицы.

– Вот Амстердам – другое дело, – мечтательно жмурится Глория. – Давай рванем туда завтра? Сто лет не ела кексы[3 - В Нидерландах легализована продажа легких психоактивных веществ, в частности выпечка с ними.].

– Вот и коктейль, – хищно улыбнувшись, бармен ставит передо мной бокал.

Мы успеваем обменяться недвусмысленными взглядами – кажется, в этих зрачках можно утонуть – и я уже сама готова затащить его в подсобку.

– Дай знать, если нужно будет повторить, – вкрадчиво шепчет он, перед тем, как отойти.

– Хорош, – одобрительно кивает Глория. – Жаль, что блондин. Не люблю слишком белесых.

– И где ты у него светлые волосы нашла? – я с удивлением таращусь на темную шевелюру бармена – не могла же я допиться до чертиков и в упор не различать черное и белое.

Решив, что подруга в очередной раз шутит невпопад, я придвигаю коктейль и, наконец, замечаю содержимое бокала – в странной бурой массе плавает половинка инжира:

– Господи, что это?

– Выглядит так, словно кто-то выдавил собачье сердце и набил его зернами, – фыркает Глория. – Эй, красавчик, нужен Боб, а не Болд[4 - Имеется в виду «Болд Фешн» – коктейль на основе бурбона и Бехеровки.], – щелчком пальцев она подзывает бармена обратно.

Тот непонимающе изгибает бровь.

– «Великолепный Боб», – терпеливо поясняет подруга. – Текила, виски и ликер. И вишенка для антуража. Организуешь?

– Сейчас заменю, без проблем.