Вальс ведьмы

Они были новыми, в отличие от туники и формы, разносившихся за прошлый год, хотя я изо всех сил старался быть осторожен, чтобы их не испортить. Увы, тем летом я вырос на несколько сантиметров, и черные брюки стали мне слегка коротковаты. Это рассердило отца (можно подумать, мой рост был чем-то, что я в силах контролировать), но мне было плевать. По крайней мере, в тот день.

Студенты шли через огромные деревянные двери Академии Ковенант; бесконечный ряд сундуков парил над их головами и уходил внутрь гигантского здания с черной крышей. Окна его были темными стеклянными прорезями меж белых камней. В стороне, отдельно от общего течения, стояли три человека, которых я больше всего на свете хотел увидеть.

Мой Страж протяжно мяукнул и выбежал навстречу двум другим, ожидавшим вместе с моей небольшой компанией друзей. Я последовал за ним с горящими глазами и улыбкой на лице.

– Прекрасно выглядишь, Сибил. Впрочем, как всегда, – добавил я, когда она закатила глаза и обмахнулась веером, который держала в руке в перчатке. Осень была не за горами, но еще стояла жара.

– Прибереги эти слова для Эстер. Она приказала горничной сделать ей новую прическу, которую якобы носит королева Виктория. – Ее губы изогнулись в лукавой улыбке. – Бедняжка отчаянно пытается привлечь его внимание. – Она склонила голову в сторону молодого человека, который сидел левее. – Не может вынести то, что заканчивает школу раньше него; сказала, что будет безумно по нему скучать.

Лео, сидевший справа от нее со скрещенными руками, прислонившись к фасаду здания, откинул голову назад и расхохотался.

– Принято считать, что старшие сестры – жестокие, но ты младшая, – сказал он, после чего бросил на меня веселый взгляд.

Я ответил ему тем же, но, прежде чем мои щеки вспыхнули, повернулся к молодому человеку, который до сих пор не произнес ни слова. Его черные гладкие волосы на солнце отливали синевой, а глаза были зеленее лугов Академии.

Пара учениц украдкой наблюдала за ним, проходя мимо.

– Отлично выглядишь, Вейл, – сказал он так, словно это не я прожил половину лета в загородном особняке, где их семья проводила самые жаркие месяцы.

– Ты тоже, Кейтлер, – ответил я.

А потом мы оба рассмеялись. И все обратили взгляды к нам. Потому что они всегда смотрели на нас.

1

Души Семи Сестер

Будить мертвых было плохой идеей.

Не важно, какова цель. От этого никогда не было никакой пользы. Единственное, чего нам удалось добиться, – напугать людей Красных кровей, свести с ума самых чувствительных и вдобавок вызвать головную боль. Однако стоит отметить, что зажать рот Кейт холодной рукой и вытащить ее из постели было моей идеей.

– В Академии и так много призраков, – сказала она, повысив голос, чтобы шум ветра и волн, бьющихся о скалы, не заглушал ее.

– Они старые и скучные. К тому же они даже не в состоянии напугать первокурсников, – возразила я. – Ты прекрасно знаешь, что те, кто только восстал из мертвых, не ведут себя так.

Я лично была этому свидетельницей, когда маленькой девочкой подглядывала за призраками через огромные ворота Шэдоу-Хилл, особняка тети Эстер. Мы собирались вместе с Лироем и Кейт, моими двоюродными братом и сестрой, и по очереди подсматривали в замок. Никто из нас еще не мог заколдовать двери, чтобы они стали прозрачными, или приготовить зелье, которое бы обострило наши чувства, так что это был единственный действенный способ наблюдать за собраниями в чайной комнате.

Раньше собрания были небольшими, на них почти никто не разговаривал, и тем не менее они казались намного интереснее пышных балов, которые устраивали тетя и дядя в течение сезона, с марта по июль или август, в разгар самых масштабных светских мероприятий Лондона.

Большинство присутствующих на этих встречах были людьми Красных кровей. Наши законы позволяли нам общаться с ними, заводить дружеские отношения и даже интимные (Кейт однажды видела, как миссис Холфорд развлекалась с виконтом, и это притом, что в его венах не текло ни капли магии), но нам не позволялось вступать с ними в брак, заводить детей или являть свои способности.

Тетя Эстер ходила по тонкому льду со своими спиритическими сеансами в чайной комнате, однако никогда не переступала черту дозволенного. В конце концов, гости так и не узнавали, что это моя тетя вызывала мертвых, они считали, что это делала мошенница-медиум, которую они наняли и которой в итоге всегда было страшнее всех остальных из Красных кровей.

Тогда это были всего-навсего невинные игры, но порой духи, которых вызвали обратно в мир живых, не испытывали особого восторга от возвращения, пугались либо просто хотели отомстить тем, кто их вызвал. Иногда они были видимыми, во всех же остальных случаях их могли заметить только такие же люди Черных кровей, как мы. Чашки летали и бились о стену. Невидимые руки таскали стулья, желая сбросить сидящих на пол. Однажды дух, бывший при жизни мелким воришкой, схватил бедняжку Красной крови и поднял ее за подол юбки к потолку. Он не меньше получаса держал ее на высоте, пока бедная женщина кричала изо всех сил и старалась прикрыться, хотя белые слои под ее юбкой и так скрывали все нужные места.

Кейт и Лирой валялись на полу, умирая от смеха, пока я не сводила глаз с замочной скважины. Помню, как в тот момент, когда тетя Эстер вернула призрака туда, где ему было самое место, а бедная женщина упала на чайный столик, дух посмотрел в мою сторону и подмигнул.

Конечно, тетя и дядя постарались стереть гостям память об этом, и с тех пор они значительно сократили количество сеансов спиритизма, которыми так увлекались люди Красных кровей.

По этой причине Кейт считала мою идею плохой. Она знала, что я не ограничусь вызовом только одного духа. Наш призыв не будет таким, как у тети Эстер или как те, что мы несколько раз практиковали в детстве забавы ради, в первые годы обучения в Академии.

Я подумывала разбудить все кладбище Литтл-Хилл, расположенное на вершине ближайшего к Академии холма. Призрака за призраком возвращать их в мир, которому они принадлежали, определенно должно вызвать головную боль у учителей и директора Бальзака.

Нам оставалось идти еще совсем немного. Мы обогнули небольшую деревню Литтл-Хилл; тут стояли дома из серого камня, а крыши из шифера такого черного, что нельзя было различить, где кончаются здания и начинается небо.

Если слегка поднять голову, отсюда виднелись далекие низкие стены кладбища, которые почти примыкали к краю обрыва. На горизонте вырисовывались кресты и ангелы с огромными крыльями. Их каменные глаза, казалось, наблюдали за нами, хотя я знала, что тот, кто действительно наблюдал, был не впереди, а позади нас.

Я просила Тринадцатого остаться в постели и притвориться спящим. На случай, если бы какой-нибудь учитель слонялся по нашим спальням и не увидел меня, он мог подумать, что я пошла в ванную, но отсутствие и Тринадцатого тоже вызвало бы подозрения, и учитель поднял бы тревогу. Несмотря на просьбу, он ослушался и последовал за нами, держась на небольшом расстоянии.

В конце концов, это была глупая просьба. Никому не под силу разлучить Черную кровь со Стражем.

Я не слышала шипения позади, но чувствовала, как его золотые глаза наблюдали за нами. Спустя столько лет невозможно было перестать задаваться вопросом, почему он решил остаться со мной в ту ужасную ночь, когда я проснулась посреди кровавой пятиконечной звезды, рядом с трупами моих родителей и их Стражей.

Тетя Эстер всегда ходила со своим Стражем на плече или прятала его в маленьких бархатных и кружевных сумочках. Мой двоюродный брат Лирой получил своего всего в четыре года. Предполагалось, что только самые могущественные представители Черных кровей могут обрести своего Стража.

Я знала и то, что наши учителя также задавались вопросом, как я смогла заманить себе одного, глядя как Тринадцатый свернулся калачиком в углу класса и притворяется спящим в своем кошачьем обличье.

Я ускорила шаг, и Кейт пришлось перейти на бег, чтобы догнать меня. Я не останавливалась, пока не дошла до калитки. Она была ржавой; порыв сильного ветра, который дул на вершине холма, открыл ее. Казалось, кладбище приветствовало нас.

– Ты принесла сверток? – спросила Кейт с дрожью в голосе.

Я кивнула и показала маленькую связку омелы, которую пронесла в кармане; нечто вроде защитной травы. Без нее мы не смогли бы пройти ни на кладбище, ни в церковь; острая боль охватила бы меня и постепенно стала невыносимой. Черную кровь не слишком радушно принимали на святых землях.

Я положила омелу обратно в карман плаща и двинулась в глубь кладбища; сестра поспешила следом.

Легкий озноб пробрал меня, как только я переступила черту священной земли, но больше ничего не произошло. Ни приступа боли, ни даже легкого недомогания.

Хотя было раннее утро, мы не взяли с собой никаких источников света; кладбище освещала полная луна, будто наблюдая за нами. Ревущий ветер гнал от нее все облака и яростно гнул кипарисы, пока их нижние ветви ласкали могилы. Ангелы, хранившие некоторые захоронения, следили за нами взглядом. Их каменные глаза были прищурены, словно они знали, что мы собираемся сделать. Белые крылья, распростертые на их холодных жестких спинах, казалось, не утешали, а, напротив, угрожали.

– Давай здесь.

Я остановилась на небольшой поляне, прямо в центре кладбища. Рядом с могилами, которые окружали нас, стояла пара железных и деревянных скамеек и небольшой колодец, откуда черпали воду для цветов усопших.

Не говоря ни слова, я начала копать. На дорожках не было асфальта, но земля оказалась твердой, и я чувствовала ее прохладу, несмотря на толстые перчатки. Можно было использовать заклинание, но призыв, который мы собирались выполнить, требовал, чтобы мы сами очистили землю. Магия всегда нуждалась в какой-то жертве. Кейт присоединилась ко мне и начала молча и сосредоточенно помогать.

– Думаю, этого достаточно, – пробормотала я, делая шаг назад, после чего вытащила из кармана плаща небольшой белый сверток и опустила в вырытую яму. Это была кость, которую я украла из кабинета профессора Мур. Фаланга. Требовалось что-то мертвое, чтобы совершить ритуал.

От той небольшой ямы с костью мы начали чертить каблуками ботинок несколько линий на земле. Разошлись, чтобы каждая нарисовала отдельные элементы.

Кейт взяла на себя задачу нарисовать землю – перевернутый треугольник с прямой горизонтальной линией, делившей его на две неравные половины. Я взялась за соль, одну из основ всего живого, которая олицетворяла воду и воздух. Ее рисунок представлял собой круг, разделенный пополам.

Схема, которую мы набросали, охватывала все кладбище. Когда мы закончили, Кейт стояла на одном его конце, а я на другом, обе потные, несмотря на холодный ветер, развевающий подолы наших юбок. Мы перевели дух и вернулись к месту, где лежала фаланга.

Я опустила взгляд к кости и сняла перчатку с правой руки, спрятала ее в карман плаща и вытянула руку так, чтобы лунный свет отражался от моего Кольца Крови. Оно выглядело как ничем не примечательная драгоценность, которую мог иметь любой человек Красных кровей, по крайней мере, если сильно не вглядываться. Золотистое, слегка толстоватое, его всегда нужно было носить на указательном пальце. Внутрь вставляли много разных драгоценных камней, но я использовала изумруд. Камень имел форму ромба, и его ребра были настолько острыми, что царапали кожу одним лишь прикосновением.

Люди Красных кровей носили кольца в качестве украшений, мы же прибегали к ним, чтобы заставить кровь течь. Всегда требовалось немного, чтобы сотворить призыв или произнести заклинание. Если ты хотел что-то получить, ты должен был предложить что-то взамен.

Не теряя времени, я сняла другую перчатку и поднесла кольцо к своей обнаженной руке.