Спартак. Гладиатор

Поллес хохотнул:

– Что, услышал про своего отца?

Вместо ответа Спартак бросил на него полный ненависти взгляд:

– Кто эта крыса? Кто рассказал тебе?

Поллес посмотрел на своих людей:

– Ну что, сказать ему или пусть пока помучается?

– Пусть помучается, потом сам увидит, – жестоко предложил один из воинов. – Хочу посмотреть на его лицо, когда до него дойдет.

– Хорошая идея, – промурлыкал Поллес.

– Да пошли вы… – прошептал Спартак. Теперь он вспомнил, как Олинф помедлил, прежде чем ответить. Олинф. Наверняка это он предатель.

– Что вы собираетесь с ними делать? – дрожащим голосом спросила жена Гетаса.

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся Поллес. – Этих двоих и еще одного изменника будут пытать на глазах у всего племени. Когда Котис решит, что все заговорщики выявлены, он перережет им глотки. Остальных просто казнят.

Женщина кинулась на него с криком ярости, но охранявший ее воин поставил ей подножку. Жена Гетаса споткнулась и упала на полу рядом со Спартаком. Она не попыталась встать, даже когда дети заплакали. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания.

Спартака захлестнула бессильная ярость.

– А Ариадна?

– А, выходит, это ты заступился за нее у ворот. Так я и думал! – ощерился Поллес. – Когда труды сегодняшнего дня завершатся, Котис устроит праздничный пир. А потом возьмет ее на ложе. Она будет его новой женой.

Лицо Спартака исказилось от ярости, и он попытался встать. Но удар дубинки швырнул его обратно на пол. Он почти не осознавал, что его подняли и вынесли наружу. У хижины собралась толпа. На лицах жителей был написан гнев, но никто не осмелился вмешаться. «Теперь они пойдут за Севтом и Медоком», – с горечью подумал Спартак.

И провалился во тьму.

Проснувшись, Ариадна посмотрела на то место, где сидел Спартак. И почувствовала разочарование оттого, что его здесь нет, – и вину за это чувство. Мгновение спустя, когда она увидела дневной свет, струящийся через щели в крыше, ее пронзило осознание. День был почти что в разгаре. Она проспала. Выругавшись, девушка вскочила и метнулась к двери. Почему шум боя не разбудил ее? Она всегда спала чутко. «Возможно, никакого боя не было. Вдруг их выдали?» От этой мысли Ариадну замутило. «Пожалуйста, только не это!»

Набросив плащ и прихватив корзинку со змеей, она открыла дверь и вышла. Вопреки обыкновению, переулок был безлюден, но Ариадна услышала нарастающий гул толпы со стороны главной площади.

Она медленно двинулась на звук; по спине ее тек холодный пот. Ноги казались тяжелыми как свинец. Что-то пошло не так. Спартак потерпел неудачу. Она чуяла это нутром.

Собрав всю свою храбрость, Ариадна вышла из переулка. Кажется, на площадь явились все до единого жители селения. Вид у них был недовольный. Судя по гневному бормотанию зрителей, им не нравилось то, что происходило в центре площади. Ариадна услышала, что некоторые выкрикивают имя Спартака, и ей стало еще страшнее. Другие имена тоже звучали, но их она не могла разобрать. Девушка принялась проталкиваться через толпу. Вскоре, увидев, кто это хочет пройти, люди начали расступаться перед ней, и она добралась до первых рядов. От открывшегося ей зрелища у нее едва не подогнулись колени. Все царские телохранители выстроились неровным квадратом вокруг трех деревянных рам, и на каждой из них лицом вниз был привязан человек. За ними высился Поллес с плетью в руках. Рядом с ним замер Котис, и на губах его играла холодная улыбка. За этими двумя стояли в грязи на коленях, с веревками на шее около шести десятков воинов, окровавленные и избитые, и Ариадна все поняла.

– Кто это? – шепотом спросила Ариадна у стоящей рядом женщины.

– Спартак, сын Ситалка. Гетас и Севт, его друзья. И люди, которые поклялись им в верности.

Где же остальные? Ариадне хотелось закричать. Где Олинф и Медок? Но она не успела ужаснуться предположению, что Спартака предали два его «друга», потому что Котис с ухмылкой шагнул вперед:

– Жрица! Ты почтила нас своим присутствием. Я рад, что ты станешь свидетельницей наказания.

Ариадна отвернулась с отвращением. Это был единственный доступный ей способ выразить протест. «Дионис, прошу, помоги нам! – взмолилась она. – Я сделаю все. Все, что угодно».

Котис кивнул Поллесу.

– Перед вами три изменника, планировавшие свергнуть царя. Еще один был убит при аресте.

Спартак лишь сейчас очнулся. «Медок, я чту твою смерть, – подумал он. – По крайней мере, ты умер хорошо».

– Всего эти куски дерьма убедили более шестидесяти воинов… – Поллес презрительным жестом указал на связанных людей у себя за спиной, – присоединиться к их безнадежному делу. Хвала Всаднику, Котиса предупредили об опасности. Он теперь в долгу перед верным воином, которому безоговорочно доверял этот глупец Спартак.

Телохранители загоготали.

Охваченный злостью Спартак приподнял голову. Он заметил, что Гетас с Севтом сделали то же самое.

– Медок, подойди сюда, – с явным злорадством приказал Поллес.

Спартак не поверил своим глазам: под улюлюканье толпы вперед вышел его старый друг. «Так, значит, Олинф мертв. Прости меня, брат, что я усомнился в тебе».

– Как ты мог?! – взревел Гетас. – Говнюк позорный!

– Будь ты проклят! – выкрикнул Севт.

Спартак лишь смотрел на Медока со жгучей ненавистью.

Медок вздрогнул, подошел и встал рядом с Котисом. Тот похлопал его по плечу:

– Я не забуду твоей верности.

Ариадна принялась безмолвно осыпать Медока проклятиями. Пускай он ослепнет. Пускай его плоть отвалится от костей и молния поразит его. Пускай он упадет с коня и разобьется насмерть. Она знала, что, если хочет бежать, сейчас для этого самый подходящий момент, но не могла заставить себя уйти. Спартак и его товарищи заслуживали хотя бы того, чтобы кто-то стал свидетелем их ужасной судьбы.

– Поллес, продолжай, – велел царь.

– Сперва изменников выпорют. По сорок плетей каждому. – Поллес со злобной усмешкой указал на инструменты, лежащие на столе перед ним. – Потом начнутся настоящие пытки. А в конце я перережу им глотки и займусь остальными гадами.

Он взглянул на Котиса.

– На ваше счастье, козлиного дерьма куски, – прогремел царь, – племя не может себе позволить потерять столько воинов! И потому я решил, что умрет каждый шестой. Десять человек, выбранных по жребию. Остальные поклянутся мне в вечной верности, а чтоб доказать ее, дадут мне заложников.

Толпа недовольно всколыхнулась. Люди двинулись на телохранителей, но те, орудуя тупым концом дротиков, восстановили порядок. Ярости Ариадны не было предела. Она едва сдерживалась, чтобы не кинуться на царя и не попытаться убить его. «Дионис, молю, помоги мне!»

– Начни со Спартака, – приказал Котис.

Ариадна закрыла глаза, но заткнуть уши не могла, чтобы отгородиться от творящегося ужаса. Послышался не то шорох, не то свист – это плеть рассекла воздух. А потом она с резким отрывистым звуком коснулась тела Спартака. Последним – и худшим из всего – стал его сдавленный стон. Пару мгновений спустя Поллес нанес еще один удар. И еще. И еще. Это было невыносимо. Ариадна прикусила губу изнутри, удерживая крик. Вскоре рот ее наполнил металлический привкус крови, но, вместо того чтобы разжать зубы, девушка стиснула их еще сильнее. Почему-то от раздирающей голову боли ей стало легче.

К тому моменту, как Спартак насчитал двадцать ударов, он ощутил, как силы покидают его. В этом не было ничего удивительного. Во время службы в легионе он не раз видел, как солдат пороли. После сорока плетей он впадет в полубессознательное состояние, а спина его будет изорвана в клочья. Если Поллес прикажет продолжать, после шестидесяти ударов он, Спартак, перестанет что-либо осознавать. С этого момента он с легкостью может умереть от ран. Эта мысль вызвала у него мимолетную кривую усмешку. Котис не захочет, чтобы он умер под плетью. Порка закончится на пятидесяти ударах. Лишь после этого начнется настоящая боль. Он видел стол с инструментами палача: клещи, прутья, зазубренные лезвия. Рядом же установили жаровню с раскаленными углями.

Все происходящее казалось нереальным. Это будто помрачение рассудка. «Избит и замучен до смерти в собственном селении. Какая ирония».

Спартак не услышал крика часового от ворот. Котис, Поллес, Ариадна и другие свидетели кровавого зрелища тоже не обратили на него внимания.