Да, он должен в этом себе признаться. Ему нравилась Пенелопа, и в его отношении к Холбруку, наверное, присутствовала и ревность.
Он чувствовал себя виноватым из-за того, что желал ее. Ведь она была девушкой Диона, и ему казалось, что нехорошо отбивать возлюбленную у друга, даже если тот превратился в чудовищного бога.
Да и как отобьешь? Она, наверное, до сих пор любит Диона.
Он посмотрел на Пенелопу, затем глянул в коридор и нахмурился. Что-то не так. Он не знал что, но внезапно его охватила тревога.
– Джек, – быстро произнесла Пенелопа, будто прочитав его мысли.
Вот именно, Джек.
Полицейский перестал кричать.
Кевин поднялся. Это могло быть простым совпадением. Конечно, Джек мог заснуть, устать… но Холбрук находился внизу уже много дольше, чем обещал, – а он говорил, что вернется через минуту, – и Кевин чувствовал, что случилось что-то серьезное.
Он повернулся к Пенелопе, которая тоже встала.
– Где ключи? – спросил он. – Ключи от нашей машины, от «мерседеса»?
– У меня в кармане. – Она встретилась с ним взглядом.
– Будь наготове, – сказал он и медленно двинулся по коридору, прислушиваясь. Ни единого звука не раздавалось, в доме стояла гробовая тишина, и это его пугало. Он хотел было попросить Пенелопу выйти во двор, завести машину и быть готовой ехать немедленно, если выяснится, что с Холбруком что-то случилось – если здесь еще что-то случилось, – но у него не хватало храбрости, чтобы спуститься в подвал в одиночку, и он не имел ничего против, если бы она сопровождала его.
Они подошли к лестнице, ведущей в подвал.
Внизу было темно.
– Холбрук! – позвал он.
Нет ответа.
Он посмотрел налево, в дальний конец коридора, и только тут заметил, что дверь в спальню, которая должна была быть заперта, сейчас полуотворена. Между дверью и косяком проникал оранжевый луч закатного солнца.
Джек сбежал.
– Джек! – позвал он.
Нет ответа.
– Уходим отсюда, – прошептала Пенелопа.
Кевин нагнулся, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу, и сразу же быстро выпрямился.
– Линяем отсюда, – быстро проговорил он.
Там внизу кто-то застонал.
Они переглянулись.
– Кто-то из них ранен, или это ловушка, – предположил Кевин. – Одно из двух.
– Что ты предлагаешь?
Он снова посмотрел вниз, в темноту, и глубоко вздохнул.
– Заводи машину. И будь готова отвалить.
Она кивнула.
– И не жди. Если что-то не так, отваливай не раздумывая. Ты это хотел сказать?
Он улыбнулся:
– А это уже на твое усмотрение.
Пенелопа бросилась по коридору, а Кевин собрал все свое мужество и начал спускаться вниз.
– Холбрук! – выкрикнул он. – Джек!
Снова послышался стон.
Он спустился по лестнице и остановился внизу. В полумраке, в противоположном конце подвала он увидел троллей: коротконогие, волосатые существа сжимали в лапах дротики, увенчанные сосновыми шишками. Он на секунду зажмурился, затем снова открыл глаза и увидел, что это вовсе не тролли.
Это матери Пенелопы.
Все, разумеется, голые. Сплелись в одну отвратную массу. Покрытые грязью, кровью, вином и прочей мерзостью. Их распущенные нечесаные волосы дико торчали в разные стороны, и именно поэтому в темноте у них был какой-то нечеловеческий вид.
Если бы это были действительно не люди, если бы это были какие-то монстры, например, он бы, наверное, сообразил, как реагировать. Но в их виде было что-то гораздо более страшное, апокалипсическое, и Кевин обнаружил, что не в состоянии двигаться. В шоке он просто прирос к месту.
На полу за ними виднелась пульпообразная красная масса, которая была либо Джеком, либо Холбруком.
Либо ими обоими.
Женщины смеялись и о чем-то болтали друг с другом на незнакомом языке.
Он быстро прикинул свои возможности: можно попытаться найти оружие и сразиться с ними, а можно бежать.
И он выбрал последнее. Побежал.
Перепрыгивая через три ступеньки, Кевин выскочил в коридор, а менады что-то кричали ему вслед. Он бросился во двор, захлопнул за собой входную дверь и ринулся к Пенелопе, которая ждала в машине.
– Поехали! – крикнул он.
Она тут же тронулась с места.
Машина рванула вдоль улицы, да так быстро, что его отбросило на спинку сиденья прежде, чем он успел пристегнуть ремень безопасности.
– Куда? – спросила она.