– А почему вы об этом спрашиваете?
– О, просто так. Всего лишь любопытство. Настоящая причина, по которой я вас позвал, состоит в том, что мне хочется знать, имеете ли вы отношение к фирме Аданем. Я имею в виду винный завод Аданем.
Она кивнула.
– Это наш семейный бизнес.
– Вчера вечером мне впервые удалось попробовать одно из ваших вин. Качество превосходное. Действительно, вино очень интересное. Не могли бы вы организовать для меня экскурсию на ваш завод?
– Мы не проводим экскурсий. – Она нахмурилась. – А как к вам попало это вино? Его ведь здесь нигде не продают.
– Один мой приятель угостил, вернее приятельница, если быть совершенно точным.
– А она как достала?
– Мне кажется, просто купила в винном магазине.
– Здесь? В Напе?
Он кивнул:
– Полагаю, что здесь.
– Это странно. Обязательно спрошу об этом маму.
Мистер Холбрук улыбнулся:
– Не спросите ли одновременно и о возможности провести у вас экскурсию?
– Извините. Но мы экскурсии не устраиваем.
– Я ведь просто спросил.
Пенелопа посмотрела на него.
– Надеюсь, это не отразится на моей успеваемости по вашему предмету?
Он усмехнулся:
– Нет. У вас будет, как всегда, «С» с минусом.
– Что?
– Шучу, шучу. – Он засмеялся. – Не беспокойтесь. Вы и Дион, оба, с легкостью получаете только «А».
– Хорошо. В таком случае я могу идти? – Она попятилась к двери.
– Конечно. Увидимся на уроке.
Пенелопа вышла в полупустой коридор. «Странно все это, – подумала она. – Просто загадка какая-то. В чем тут дело? Он что, хочет познакомиться с кем-нибудь из моих матерей?» Это единственное, что ей могло прийти в голову. Почему еще, спрашивается, он стал бы так себя вести? Она попыталась представить мистера Холбрука с матерью Марго или с матерью Дженин и не смогла удержаться от смеха.
– Ну, что ему было нужно? – спросила Велла, подходя к ней.
– Он хотел, чтобы я организовала для него экскурсию на наш завод.
– Зачем?
Пенелопа покачала головой.
– Не знаю. Может быть, он хотел познакомиться с моей мамой.
Они обе рассмеялись и направились в класс на четвертый урок.
Глава 27
Обычно Мел Скотт после работы сразу направлялся в больницу, но сегодня он решил заехать вначале домой. Это было глупо – он знал это – и совершенно нелогично, но ему, перед тем как навестить Барбару, вдруг захотелось переодеться. Конечно, ей абсолютно безразлично, как и во что он одет, она даже знать этого не будет, но Мел все же так решил. Потому что, когда он наряжался ради нее, у него было такое чувство, будто все в порядке, будто все, как прежде, будто Барбара еще жива.
Но Барбара и на самом деле была жива. Просто она находилась в коме и пребывала в таком состоянии уже девять месяцев, но все же продолжала жить, и доктор говорил, что есть шанс на поправку, правда, небольшой. То есть она может выйти из комы, просто надо набраться терпения и ждать.
Однако вероятность такой возможности с каждым днем уменьшалась.
Это произошло в пятницу вечером, когда она возвращалась с работы домой. Пьяный водитель проехал на красный свет и сбил ее на пешеходном переходе. Он наехал на нее сзади. Она упала вначале на капот, затем на асфальт и очень сильно разбила голову. Кровь залила одну из белых полос «зебры» настолько, что ее пришлось перекрашивать.
Ей повезло – ведь она не умерла.
По иронии судьбы, сразу после суда, после того как этот человек был приговорен к пятнадцати годам без права досрочного освобождения, Мел начал пить сам. И хотя он дал себе клятву, что никогда пьяным за руль не сядет, в последнее время довольно часто ее нарушал. Навещая свою жену в больнице, он всегда был под градусом.
Иногда ему вдруг приходило в голову: «Интересно, а она знает об этом?»
Скотт пристрастился к виски, но спустя некоторое время перешел на вино. Поначалу ему казалось, что так будет лучше, поскольку в нем меньше градусов, но неизвестно почему пить он стал больше. Много больше. Вскоре выяснилось, что теперь он прикладывается к бутылке не только после работы, но и за ужином, и за обедом, и даже, правда пока редко, за завтраком. И этой огромной дозы ему уже стало не хватать.
Сегодня утром он добавил чуточку вина в тесто для оладий.
Он думал об этом весь день. С одной стороны, решил он, здесь ничего необычного нет – ведь довольно часто в различные блюда добавляется вишневая настойка «Джулия Чайлд», но, с другой стороны, что-то внутри било тревогу. Мел понимал, что это ненормально, что усиливающаяся тяга к алкоголю превращается в нечто похожее на наркоманию.
Однако остановиться у него не было сил.
К удивлению, на работе его пристрастие пока никак не отразилось, а случись что, Скотт был довольно хорошо защищен от разного рода последствий. Стаж у него был достаточный, до ухода на пенсию ему оставалось уже меньше года, и если начнутся всякие разбирательства, то сам процесс увольнения, несомненно, займет больше времени.
Дома Мел принял душ, причесался и надел костюм. Он приехал в больницу, стремительно поднялся в крыло, где лежала жена, приветствуя по дороге докторов и сестер, и вошел в палату.
Ее состояние было неизменным, и в очередной раз он пережил разочарование. Разумеется, ему было хорошо известно, что она лежит в постели без движения, в одной и той же позе, с одним и тем же выражением лица, но в глубине души он все время надеялся, что однажды, открыв дверь, увидит ее сидящей в постели. Еще совсем слабая, она обрадуется ему, улыбнется, протянет навстречу руки, накинется с расспросами о том, что случилось…
Барбара лежала на спине, все трубки и датчики были на месте, приборы и емкости с кислородом тоже.
Он похлопал по карману пиджака. Последнее время, приходя к Барбаре, он приносил с собой бутылку, вернее, фляжку. Он знал, что в этом нет ничего особенного, так часто ведет себя отчаявшийся человек, нуждающийся в сострадании и поддержке. Когда это обнаружилось, сестры и врачи, конечно, предупредили его о том, что больничные правила подобного не допускают, но все носило формальный характер. Они видели, как Мел заботится о Барбаре, каким ударом явился для него этот несчастный случай. Они все понимали.
А ему действительно было очень тяжело.