Побег стрелка Шарпа. Ярость стрелка Шарпа

Шарп качнул головой:

– И им это почти удалось. Если бы не профосы…

– Профосы! А я-то ломал голову, зачем они нужны! И как мистер Феррагус?

– Я ему врезал, но слабо. Он меня отделал. Сильно отделал.

– А полковнику что сказали?

– Что упал.

– Тогда я так ребятам и объясню, когда они увидят утром, что вы краше, чем всегда. И уж завтра мистера Феррагуса мы не пропустим. Думаете, вернется?

– Нет, удрал.

– Ничего, мы его найдем, сэр. Обязательно разыщем.

– Только не завтра. Завтра будем заняты. Майор Хоган считает, что лягушатники полезут утром.

С этой приятной мыслью они и сели у палатки, слушая доносящееся со стороны невидимого в темноте лагеря пение. Где-то гавкнул пес, его тут же поддержали десятки других, что вызвало сердитые окрики. Постепенно лай утих, собачонки унялись, и только одна продолжала надрываться, пока кто-то не принял решительные меры. Сухой треск мушкета или пистолета – и тишина.

– Давно пора, – пробормотал Харпер.

Шарп молчал, глядя на расплывающиеся в тумане пятнышки далеких костров.

– Так что будем делать с мистером Феррагусом? – спросил сержант. – Не спускать же такое с рук?

– Если проиграем завтра, – ответил Шарп, – то отступать будем через Коимбру. Он там живет.

– Тогда мы его там и найдем, – кивнул Харпер. – И воздадим по заслугам. А если победим? Куда тогда?

– Бог его знает. – Шарп кивнул в сторону скрытой туманом долины с тысячью огоньков. – Наверное, пойдем за этими гадами в Испанию. Будем там драться.

И драться, и драться, и драться. Месяц за месяцем, год за годом, до скончания времен. Но начнется это завтра с того, что шестьдесят тысяч французов попытаются взять хребет.

Завтра.

Маршал Ней, заместитель командующего французской армией, пришел к выводу, что на хребте собрались все неприятельские силы. Костров не было, ничто не выдавало их присутствия, но Нею это и не требовалось. Он знал, что они там. Солдатское чутье. Затаились. Приготовились. Только и ждут, что французы полезут вверх – навстречу смерти. А почему бы и не доставить им такое удовольствие? Бросить вперед «орлов», и пусть порубят этих мерзавцев на рагу. К сожалению, сам Ней такое решение принять не мог, а потому он вызвал адъютанта, капитана Д’Эсменара, и приказал разыскать маршала Массена.

– Скажите его высочеству, что противник к закланию готов. Пусть возвращается побыстрее. Пора воевать.

Капитану Д’Эсменару предстоял путь длиной в двадцать миль. Сопровождаемый двумя сотнями драгун, он достиг городка Тондела уже после наступления темноты. Над входом в дом, где разместился маршал, трепетало трехцветное знамя. Шесть часовых застыли у крыльца с мушкетами, примкнутые штыки которых отражали свет жаровни, силившейся отогнать внезапно нагрянувший холод.

Взбежав по ступенькам, Д’Эсменар постучал в дверь.

Тишина.

Он постучал еще раз. На этот раз за дверью послышался отчетливый женский смех, за которым последовал звонкий хлопок ладонью по тугой плоти. И снова смех.

– Кто там? – отозвался Массена.

– Донесение от маршала Нея, ваше высочество.

Маршал Андре Массена был герцогом Риволи и князем Эслингским.

– От Нея?

– Противник остановился. Они на хребте.

Женщина пискнула.

– Противник что?

– Остановился! – прокричал через дверь капитан. – Маршал полагает, что вам нужно вернуться.

В долине под хребтом Массена провел считаные минуты и, высказавшись в том смысле, что неприятель не остановится и сражаться не будет, спешно ускакал в Тонделу. Женщина сказала что-то… шлепок… хихиканье…

– Маршал Ней считает, ваше высочество, что они предлагают сразиться, – добавил адъютант.

– А вы кто? – спросил Массена.

– Капитан Д’Эсменар, ваше высочество.

– Служите у Нея?

– Так точно.

– Вы поужинали, Д’Эсменар?

– Никак нет, ваше высочество.

– Тогда идите в столовую и скажите моему повару, чтобы накормил вас. Я скоро буду.

– Слушаюсь.

Д’Эсменар затаил дыхание и приник к двери. Он услышал сопение, вздох… пружины кровати ритмично заскрипели.

– Вы еще здесь, капитан?! – прокричал князь Эслингский.

Д’Эсменар крадучись спустился по предательским ступенькам, приспосабливая шаги к ритму скрипящих пружин.

Потом он съел холодного цыпленка.

Потом ждал.

Педро и Луиш Феррейры всегда были близки. Луиш, старший, бунтарь по натуре, здоровяк, отличался большей сообразительностью, и если бы его не изгнали из семьи, если бы не отослали к монахам, которые били его и издевались над ним, если бы он сам не удрал из Коимбры, чтобы посмотреть мир, то вполне мог бы получить образование и стать ученым, хотя, надо признать, такой вариант в случае с Луишем представлялся маловероятным. Громадный, воинственный, задиристый, безразличный к чувствам окружающих, он предпочел другую судьбу и стал в результате Феррагусом. Он бороздил моря, убивал людей в Африке, Европе и Америке, видел, как акулы пожирают умирающих рабов, выброшенных за борт у бразильского берега, а потом вернулся домой, пришел к младшему брату, и они, такие разные, но такие близкие, обнялись. Они были братьями. Феррагус вернулся не с пустыми руками и мог бы без проблем открыть собственное дело и приобрести любую недвижимость в родном городе, однако Педро настоял, чтобы он пользовался его домом как своим собственным.

– Мой дом – твой дом, – заявил майор Феррейра, и хотя его супруга, возможно, имела на сей счет другое мнение, протестовать она не осмелилась.