Горящая земля

Но тут он повернул коня и показал на увеличивающуюся толпу воинов на речном берегу. А из-за деревьев, густо растущих на дальнем берегу реки, появилась цепочка женщин и детей. То были наши люди, саксы, связанные друг с другом, потому что их захватили в рабство. Люди Харальда, грабя Восточный Уэссекс, без сомнения, хватали каждого ребенка и каждую молодую женщину, каких могли найти, и, кончив забавляться с пленницами, отправляли их на кораблях на рынки рабов во Франкии.

Но этих женщин и малюток привели на берег реки, где по приказу Харальда они опустились на колени. Самому младшему ребенку было примерно столько же лет, сколько моей Стиорре, и я все еще вижу глаза этой девочки, когда та смотрела вверх, на меня. Она видела полководца в сияющей славе, а я не видел ничего, кроме жалкого отчаяния.

– Начинайте! – крикнул Харальд своим людям.

Один из его воинов, ухмыляющееся животное, которое как будто могло побороть быка, шагнул к женщине на южном конце цепочки. Он высоко взмахнул боевым топором, а потом опустил – так, что лезвие раскроило несчастной череп и вонзилось в туловище. Сквозь шум реки я услышал хруст кости и увидел, как кровь брызнула выше головы Харальда, сидевшего на коне.

– Одна! – крикнул Харальд и сделал жест забрызганному кровью мужчине с топором.

Тот быстро шагнул влево, чтобы встать позади девочки, которая вопила, потому что видела, как только что убили ее мать. Вновь взмыло красное лезвие топора.

– Подожди! – окликнул я.

Харальд поднял руку, чтобы удержать топор в воздухе, и издевательски улыбнулся мне:

– Ты что-то сказал, господин Утред?

Я не ответил. Лишь наблюдал, как кровь растворяется в воде, исчезая вниз по течению.

Воин рассек веревку, привязывавшую мертвую женщину к ее ребенку, и пинком швырнул труп в реку.

– Говори, господин Утред, пожалуйста, говори, – сказал Харальд с преувеличенной вежливостью.

Остались тридцать три женщины с детьми. Если я ничего не сделаю, все они умрут.

– Перережьте ее веревку, – тихо приказал я.

Веревка на шее Скади была перерезана.

– Иди, – велел я ей.

Я надеялся, что она переломает ноги, спрыгнув с палисада, но сука гибко приземлилась, взобралась по дальней стороне рва и подошла к берегу реки.

Харальд поскакал к ней, протянув руку, и она взметнулась в седло позади него.

Скади посмотрела на меня, прикоснулась пальцем к губам и вытянула руку в мою сторону.

– Ты проклят, господин Утред, – с улыбкой крикнула она.

Потом Харальд ударил коня в бока и вернулся на дальний берег реки, туда, где женщин и детей вели обратно под деревья с густой листвой.

Итак, датчанин получил что хотел.

Но Скади желала стать королевой, а Харальд хотел меня ослепить.

– И что теперь? – спросил Стеапа низким рычащим голосом.

– Мы убьем ублюдка, – ответил я.

И, как слабую тень в пасмурный день, я ощутил проклятие Скади.

* * *

Той ночью я наблюдал за заревом костров Харальда, не за ближайшими в Годелмингаме, хотя они были довольно яркими, а за слабым отсветом более отдаленных огней. И заметил, что теперь бо?льшая часть неба стала темной. Последние несколько ночей огни были рассыпаны по всему Уэссексу, но теперь они стали ближе, значит люди Харальда собирались в одной точке.

Без сомнения, он надеялся, что Альфред останется в Эскенгаме, поэтому собирал свое войско не для того, чтобы взять нас в осаду, но, вероятно, для того, чтобы совершить внезапную стремительную атаку на столицу Альфреда, Винтанкестер.

Несколько датчан пересекли реку и объехали вокруг стен Эскенгама, но большинство оставались на дальнем берегу. Они делали то, чего я хотел, однако в ту ночь на сердце у меня было тяжело, хоть я и притворялся уверенным.

– Завтра, господин, – сказал я Эдуарду, сыну Альфреда, – враг пересечет реку. Они будут преследовать меня, а ты позволишь им проехать мимо бурга, выждешь один час, а потом последуешь за ними.

– Понимаю, – нервно ответил он.

– Следуй за ними, но не вступай в бой до тех пор, пока не доберешься до Феарнхэмма.

Стеапа, стоявший рядом с Эдуардом, нахмурился.

– А если они кинутся на нас?

– Не кинутся, – ответил я. – Просто выжди до тех пор, пока их войско не проскачет мимо, а после следуй за ними до самого Феарнхэмма.

Это казалось несложным заданием, но я сомневался, что все получится так легко. Большинство врагов пересекут реку одним рывком, полные нетерпения, в погоне за мной, но отставшие будут следовать за ними весь день. Эдуарду придется оценить, когда самая бо?льшая часть армии Харальда окажется в часе пути впереди него, и тогда, не обращая внимания на отставших, преследовать Харальда до Феарнхэмма. Трудное решение, но советчиком Эдуарда станет Стеапа. Может, Стеапа и не слишком умен, зато обладал инстинктом убийцы, и этому инстинкту я доверял.

– У Феарнхэмма, – начал Эдуард, потом заколебался.

Показавшийся между облаками месяц озарил его бледное встревоженное лицо. Эдуард походил на отца, но в нем сквозила нерешительность, что было неудивительно. Ему исполнилось всего семнадцать лет, однако на него взвалили обязанности взрослого мужчины. С ним будет Стеапа, но, если Эдуард собирается стать королем, ему придется научиться нелегкому делу – принимать решения самому.

– У Феарнхэмма все будет просто, – небрежно бросил я. – Я и мерсийцы встанем к северу от реки. Мы займем холм, защищенный земляным валом. Люди Харальда пересекут укрепление, чтобы нас атаковать, а ты нападешь на них с тыла. Когда ты это сделаешь, мы атакуем их авангард.

– Просто? – эхом повторил Стеапа с намеком на веселье.

– Мы раздавим их, зажав между нашими войсками.

– С Божьей помощью, – твердо проговорил Эдуард.

– Даже без нее! – прорычал я.

* * *

Эдуард задавал мне вопросы почти час, вплоть до того, как колокол позвал его на молитву.

Он, как и его отец, хотел все понять и все обустроить, уложив в аккуратные списки, но это была война, а война никогда не бывает аккуратной. Я верил, что Харальд погонится за мной, верил, что Стеапа приведет бо?льшую часть армии Альфреда вслед за Харальдом, но я не смог бы дать Эдуарду никаких обещаний. Он хотел определенности, но я планировал битву и почувствовал облегчение, когда наследник ушел молиться вместе со своим отцом.

Стеапа оставил меня, и я стоял на укреплениях один. Часовые меня не тревожили, каким-то образом почувствовав мое дурное расположение духа. Услышав шаги, я не обратил на них внимания, в надежде, что, кто бы там ни был, он уйдет и оставит меня в покое.

– Тот самый лорд Утред, – произнес с ласковой насмешкой голос, когда шаги стихли за моей спиной.

– Та самая госпожа Этельфлэд, – отозвался я, не обернувшись.