Горящая земля

Я ухмыльнулся.

– Увидимся вечером, – бросил я.

Мне пришлось делать вид, что восточными саксами командует Эдуард, а Этельред – его главный советник, но на самом деле доверил Стеапе позаботиться о том, чтобы день прошел, как я запланировал. Я хотел, чтобы Стеапа выбрал момент, когда семь сотен воинов покинут Эскенгам и пустятся вдогонку за людьми Харальда. Если они уедут слишком рано, Харальд сможет повернуться и покрошить их на куски, а если они выступят слишком поздно, моих семьсот воинов перебьют у Феарнхэмма.

– Сегодня мы собираемся одержать славную победу, – напомнил я Стеапе.

– Если будет на то Божья воля, господин.

– Если будет на то воля твоя и моя, – со смехом парировал я, наклонился и принял из рук слуги тяжелый щит из дерева липы.

Повесив щит за спину, я послал Смоку к северным воротам, где ожидала цветистая повозка Альфреда, запряженная шестью лошадьми. Мы впрягли в громоздкую повозку лошадей, потому что они быстрее быков. Единственным пассажиром был несчастный с виду Осферт, одетый в ярко-голубой плащ, с бронзовым обручем на голове. Датчане не знали, что Альфред чурается большинства символов королевской власти. Они считали, что король обязан носить корону, поэтому я приказал Осферту надеть эту полированную побрякушку.

Я также уговорил аббата Ослака дать мне две наименее ценные монастырские реликвии. В одной из них – серебряном ларце, покрытом изображениями святых и усеянном гагатом и янтарем, раньше хранилась кость пальца ноги святого Седды, но теперь в ящике лежала галька. Это озадачит датчан, если, как я надеялся, они захватят повозку. Во втором ларце, тоже из серебра, хранилось перо голубя, потому что Альфред славился тем, что никуда не отправлялся без пера, выдернутого из голубя, которого Ной выпустил из своего ковчега. Кроме реликвий, в повозку поместили окованный железом сундук, наполовину полный серебра. Наверное, мы потеряем это серебро, но я рассчитывал заполучить куда больше.

Аббат Ослак, в кольчуге под монашеской рясой, настоял на том, чтобы сопровождать моих воинов. На его левом боку висел щит, к широкой спине он пристегнул громадный военный топор.

– Похоже, топором частенько пользовались, – приветствовал я аббата, заметив зазубрины на широком лезвии.

– Мне довелось послать в ад много язычников, господин Утред, – со счастливым видом подтвердил аббат.

Я ухмыльнулся и поскакал к воротам, где отец Беокка, мой старый и строгий друг, ожидал, чтобы нас благословить.

– Да будет с вами Бог, – сказал он, завидев меня.

Я улыбнулся, глядя на него сверху вниз.

Беокка был хромым, седовласым, косым и косолапым. И он был одним из лучших людей, кого я знал, хотя ужасно меня не одобрял.

– Молись за меня, отец, – попросил я.

– Я никогда не перестаю за тебя молиться.

– И не дай Эдуарду вывести людей из города слишком скоро! Доверься Стеапе! Он, может, и туп, как брюква, но знает, как надо сражаться.

– Я буду молиться, чтобы Бог даровал им обоим здравое суждение, – ответил мой старый друг.

Беокка протянул здоровую руку, чтобы стиснуть мою, затянутую в перчатку:

– Как Гизела?

– Скоро снова разродится. А как Тайра?

Его лицо осветилось, как трут, охваченный пламенем. Этот уродливый калека, над которым насмехались дети на улицах, женился на датчанке удивительной красоты.

– Бог держит ее в своей любящей руке. Она – жемчужина огромной цены!

– Так и есть, отец, – согласился я и взъерошил седые волосы Беокки, чтобы слегка его позлить.

Финан галопом подлетел ко мне:

– Мы готовы, господин.

– Открыть ворота! – крикнул я.

Повозка первой миновала широкую арку. Священные знамена опасно закачались, когда она двинулась по глубоким колеям дороги. Потом двести моих воинов в блестящих кольчугах тронулись за повозкой и повернули на запад.

Мы распустили знамена, резкие звуки рога возвестили о нашем отбытии; солнце освещало королевскую повозку.

Датчане клюнули на приманку.

И началась охота.

Повозка катилась впереди, громыхая по проселочной дороге, что приведет нас к пути на Винтанкестер. Проницательные датчане могли бы задуматься: почему мы, если хотим отступить в более крупный бург Винтанкестер, воспользовались северными воротами Эскенгама, а не западными, которые привели бы нас прямиком на винтанкестерскую дорогу? Но я сомневался, что их опасения дойдут до Харальда. Вместо этого он услышит, что король Уэссекса бежит, оставив Эскенгам под защитой гарнизона, набранного из фирда.

Люди фирда редко оказывались испытанными воинами. В основном крестьяне и чернорабочие, плотники и кровельщики, и Харальд, без сомнения, испытает искушение штурмовать стены города. Но я не верил, что он поддастся этому искушению, зная, что куда более ценный приз – сам Альфред – беззащитен. Датские разведчики поведают Харальду, что король Уэссекса находится на открытой местности, путешествуя в медленной повозке с жалкой парой сотен всадников. И войску Харальда – я не сомневался – будет отдан приказ пуститься в погоню.

Финан командовал моим арьергардом. Его работа заключалась в том, чтобы дать мне знать, когда вражеская погоня слишком приблизится.

Я оставался рядом с повозкой, и, как только мы добрались до винтанкестерской дороги в полумиле от Эскенгама, стройный всадник быстро подлетел ко мне.

То была Этельфлэд, одетая в длинную кольчугу, похоже сделанную из плотно сплетенных серебряных колец, поверх рубашки из оленьей кожи. Кольчуга туго обтягивала худенькое тело Этельфлэд, и я догадывался, что доспех застегивается на спине с помощью петель и пуговиц, потому что никто не может натянуть такую кольчугу через голову и плечи. Поверх кольчуги Этельфлэд носила белый плащ, подбитый красным; на ее боку висел меч в белых ножнах. Помятый старый шлем с нащечниками свисал с луки ее седла. Наверняка она воспользовалась шлемом, чтобы спрятать лицо, перед тем как мы покинули Эскенгам, к тому же из осторожности прикрыла свои бросающиеся в глаза плащ и кольчугу старым черным плащом, который швырнула в канаву перед тем, как ко мне присоединиться.

Этельфлэд ухмылялась и выглядела такой же счастливой, как раньше, до замужества. Потом она кивнула в сторону покачивающейся повозки:

– Это мой сводный брат?

– Да. Ты уже видела его.

– Нечасто. Как он похож на отца!

– Похож, – сказал я. – А ты не похожа, за что я благодарен.

Это замечание заставило ее рассмеяться.

– Где ты раздобыла кольчугу?

– Этельреду нравится, когда я ее ношу. Он заказал ее для меня во Франкии.

– Серебряные звенья? – спросил я. – Их можно проткнуть даже сучком!

– Вряд ли муж мечтал, чтобы я сражалась, – сухо проговорила Этельфлэд, – он просто желает мною щеголять.

Я подумал, что это можно понять. Этельфлэд красивая женщина, по крайней мере когда ее красота не затуманивалась несчастьем. Ясноглазая, с чистой кожей, пухлыми губами и золотыми волосами. Она была умной, как и ее отец, куда умнее мужа, но ее отдали за Этельреда по единственной причине: чтобы мерсийские земли объединились с Уэссексом Альфреда. В этом смысле, хоть и ни в каком другом, брак оказался успешным.

– Расскажи про Алдхельма, – попросил я.

– Ты его уже знаешь.