Загадка женского

Если да, то женщина могла о ней и не знать, уж не больше, чем викторианская женщина знала про свои сексуальные потребности. Образ хорошей женщины, согласно которому жили викторианские дамы, секс просто-напросто исключал. Так неужели образ, согласно которому живут современные американские женщины, тоже что-то исключает, этот горделивый и общественно приемлемый образ старшеклассницы с постоянным ухажером, влюбленной студентки, пригородной домохозяйки с перспективным мужем и машиной, забитой детьми? Этот образ, созданный женскими журналами, рекламой, телевидением, фильмами, романами, колонками и книгами экспертов по вопросам брака и семьи, детской психологии, сексуальной адаптации, а также популяризаторами социологии и психоанализа, формирует сегодняшнюю жизнь женщин и отражает их мечты. Может статься, это ключ к разгадке проблемы, у которой нет названия: так сновидение дает ключ к желанию, не названному сновидцем. В голове, когда образ идет вразрез с реальностью, тихо щелкает счетчик Гейгера. Он щелкнул и в моей голове, когда я не смогла сопоставить тихое отчаяние такого количества женщин с картинкой современной американской домохозяйки, которую сама же помогала создавать, работая для женских журналов. Чего не хватает в образе, что формирует стремление американской женщины самореализоваться в роли жены и матери? Чего не хватает в образе, который отражает и создает личность женщины в современной Америке?

В начале шестидесятых самым быстрорастущим из женских журналов был McCall’s. Его наполнение довольно точно отражает образ американской женщины, представленный и отчасти созданный крупнотиражными журналами. Посмотрите на полное содержание обычного номера журнала McCall’s, вышедшего в июле 1960 года:

1. Передовая статья, посвященная «возрастающему облысению у женщин», спровоцированному излишней укладкой и окрашиванием.

2. Длинное стихотворение о ребенке, шрифтом как в букваре, под названием «Мальчик есть мальчик».

3. Рассказ о том, как подросток, который не учится в колледже, отбивает у мужчины умную студентку.

4. Рассказ о секундных ощущениях младенца, выкидывающего из колыбельки бутылку.

5. Первая часть (из двух) личного «новомодного» отчета герцога Виндзорского на тему «Как мы с герцогиней живем и проводим время. Как на меня влияет то, что я ношу, и наоборот».

6. Рассказ о девятнадцатилетней девушке, которую отправили в школу хороших манер, чтобы научиться хлопать ресничками и проигрывать в теннис. («Тебе девятнадцать, и по американским стандартам я имею полное право ссадить тебя с моей шеи, юридически и финансово, на шею какого-нибудь безбородого юнца, который увезет тебя в однокомнатную квартирку в какую-то глушь, пока он учится хитрить при продаже облигаций. Но ни один безбородый юнец на это не пойдет, пока ты лупишь по мячу со всей дури».)

7. История молодоженов, курсирующих между разными спальнями после ссоры из-за азартных игр в Лас-Вегасе.

8. Статья о том, «как преодолеть комплекс неполноценности».

9. Рассказ под названием «День свадьбы».

10. История матери подростка, которая учится танцевать рок-н-ролл.

11. Шесть страниц роскошных снимков моделей в одежде для беременных.

12. Четыре роскошные страницы на тему «Худейте как модель».

13. Статья о задержках рейсов авиакомпаний.

14. Выкройки для шитья.

15. Шаблоны, по которым можно сделать «складные ширмы – завораживающая магия».

16. Статья под названием «Как снова выйти замуж: всесторонний подход».

17. «Удачное барбекю» – статья, посвященная «Великому Американскому Хозяину, который стоит – поварской колпак на голове, вилка в руке – на террасе или заднем крыльце, наблюдая, как на вертеле крутится жаркое. А еще его жене, без которой (порой) барбекю не имело бы столь сокрушительный успех, какой оно, несомненно, имеет…»

На первых страницах постоянно печатали материалы, посвященные новым лекарствам и разработкам в области медицины, фактам по уходу за детьми, там появлялись колонки Клэр Люс и Элеонор Рузвельт, а также колонки Pats and Pans и письма читателей.

Этот большой и красивый журнал выпестовал образ женщины молодой и легкомысленной, почти ребенка, пушистой и женственной, пассивной, всегда веселой и довольной в своем мире спальни и кухни, секса, младенцев и дома. Журнал, конечно же, не оставляет без внимания секс: единственная страсть, единственное стремление, единственная цель, дозволенная женщине, – это мужчина. Весь журнал напичкан едой, одеждой, косметикой, мебелью и телами юных дев, но где же в нем мысли и идеи, жизнь разума и духа? Согласно журнальному образу, женщины занимаются только домом, а еще стараются сохранить свое тело красивым и заманить мужчину.

Вот каким был образ американской женщины в год, когда Кастро возглавил на Кубе революцию, а люди начали покорять космос. В год, когда на Африканском континенте зародились новые государства, а скорость самолета превысила скорость звука. В год, когда художники устраивали около величайшего музея пикеты в знак протеста против гегемонии абстрактного искусства, когда физики исследовали понятие антиматерии, когда астрономам, благодаря появлению новых радиотелескопов, пришлось изменить свои представления о расширяющейся Вселенной. Когда биологи совершили прорыв в базовом строении жизни, а негритянская молодежь в южных школах вынудила Соединенные Штаты, впервые после Гражданской войны, обратить взор на демократическую истину. Но в этом журнале, который читало более пять миллионов американок, из которых почти все окончили среднюю школу, а почти каждая вторая – колледж, мир за пределами дома практически не упоминается. Во второй половине двадцатого века в Америке мир женщины имел определенные границы: ее собственное тело и красота, как привлечь мужчину и выносить младенца, а еще как обслуживать мужа, детей и дом. И это не было аномалией какого-то единичного выпуска отдельно взятого женского журнала.

Однажды вечером я сидела на собрании журналистов, по большей части мужчин, которые работали для разнообразных журналов, женских в том числе. Главный спикер был лидером борьбы за десегрегацию. Чуть ранее другой мужчина изложил потребности крупного женского журнала, где он был редактором:

Наши читатели – домохозяйки. Их не интересуют актуальные и злободневные вопросы. Их не интересуют ни государственные, ни международные дела. Их интересуют только семья и дом. Их не интересует политика, если она не связана с насущными домашними проблемами, например, ценой на кофе. Юмор должен быть мягким, сатиру они не воспринимают. Путешествия? От них мы почти отказались. Образование? Проблемная тема. Уровень их образования растет. Как правило, все они окончили школу, многие даже колледж. И да, они крайне заинтересованы в обучении своих детей… арифметикой в четвертом классе. В женском журнале нельзя писать об идеях и освещать актуальную повестку. Поэтому и публикуем сейчас 90 процентов информации об услугах, 10 процентов материалов общего характера.

С ним согласился другой редактор, жалобно добавив: «Неужели никто не может предложить что-нибудь еще, кроме тематики «смертельные лекарства в вашей аптечке»? Неужели никто из вас не в силах придумать новый кризис для женщин? Хотя бы секс остается вечной темой…»

А потом писатели и редакторы целый час слушали, как Тэргуд Маршалл рассказывал о кулуарных моментах борьбы за десегрегацию и ее возможном влиянии на президентские выборы. «Как жаль, что я не могу это опубликовать, – сказал один редактор. – С женским миром эта история абсолютно не вяжется».

Я их слушала, а в голове эхом отзывалась немецкая фраза: «Kinder, Kuche, Kirche» (Дети, кухня, церковь) – лозунг, которым нацисты определяли, что место женщины должно быть ограничено биологической ролью. Но мы не в нацистской Германии, а в Америке. Для американок открыт весь мир. Тогда почему сложившийся образ этот мир отвергает? Почему он ограничивает женщин «одной страстью, одной ролью, одним занятием»? Не так давно женщины мечтали и боролись за равенство, за свое место в жизни. Что случилось с этими мечтами? В какой момент женщины решили отказаться от целого мира и вернуться домой?

Геолог извлекает со дна океана грязную породу и видит отложенные за долгие годы осадочные слои, с резким переходом, напоминающим лезвие бритвы, – ключ к разгадке изменений в геологической эволюции Земли, столь масштабных, что в течение жизни отдельно взятого человека они остались бы незамеченными. Много дней я просидела в публичной библиотеке Нью-Йорка, просматривая переплетенные в тома американские женские журналы за последние двадцать лет. И я нашла изменения в образе американской женщины – и в границах женского мира – столь же резкие и загадочные, как изменения, обнаруженные в глубине океанических отложений.

В 1939 году героини женских журналов не обязательно были молоды, хотя в определенном смысле они были моложе своих современных вымышленных аналогов. Они были молоды, как был всегда молод американский герой: Новые Женщины с задорной решимостью создавали для женщин новую самоидентификацию – их собственную жизнь. Вокруг витала аура становления, движения в будущее, которое будет отличаться от прошлого. Большинство героинь, которые появлялись на страницах четырех крупных женских журналов (на тот момент Ladies’ Home Journal, McCall’s, Good Housekeeping, Woman’s Home Companion) строили карьеру – строили радостно, успешно, смело, привлекательно, при этом оставаясь женщинами, которые любили и были любимы мужчинами. А дух, смелость, независимость, решительность – та сила характера, которую они проявляли, работая медсестрами, учителями, художниками, актрисами, копирайтерами, продавщицами, – были частью их обаяния. Складывалось однозначное впечатление, что их индивидуальность восхитительна и не вызывает отторжения у мужчин, что мужчин притягивает не только внешность, но также их дух и характер.

Такими были массовые женские журналы в пору своего расцвета. Истории печатались обычные: девочка встречает мальчика или девочка заманивает мальчика. Но очень часто это была не главная тема. Героини, когда находили своего мужчину, обычно шли к какой-то цели, к мечте, пытались решить какой-то рабочий вопрос или даже проблему целого мира. И Новая Женщина, не такая пушистая, не такая женственная, зато независимая и решительно настроенная обрести новую, собственную, жизнь, была героиней совсем другой любовной истории. Ее горячая увлеченность окружающим миром, собственное ощущение своей личности и уверенность в себе придавали отношениям с мужчиной иной оттенок.

Героиня и герой одной из таких историй встречаются и влюбляются на работе, в рекламном агентстве. «Я не хочу селить тебя в саду, окружив стеной, – говорит герой. – Я хочу, чтобы мы шли рука об руку, вместе мы можем достичь всего, что захотим» («Общая мечта», журнал Redbook, январь 1939 года).

Новые Женщины почти никогда не были домохозяйками; впрочем, надо признать, рассказы обычно заканчивались до того, как появлялись дети. Новые Женщины были молоды, поскольку перед ними открывалось будущее. Зато в каком-то смысле они казались намного старше, более зрелыми, чем современные, по-детски юные, шаловливые героини-домохозяйки. Вот, например, описание одной из них, медсестры по профессии («Свекровь», журнал Ladies’ Home Journal, июнь 1939 года): «Он решил, что она очень хорошенькая. В ней не было ни грамма картинной смазливости, зато в руках чувствовалась сила, в осанке – гордость, а в приподнятом подбородке и голубых глазах – благородство. Она была одна с тех пор, как девять лет назад закончила учебу. Она добилась всего сама, и теперь ей нужно слушать только свое сердце».

Одна героиня, когда ее мать настаивает, чтобы вместо геологической экспедиции она стала ходить на свидания, убегает из дома. Страстная решимость жить собственной жизнью не мешает этой Новой Женщине любить мужчину, зато вынуждает бунтовать против родителей – так, юному герою для возмужания часто требуется покинуть отчий дом. «Ты храбрее любой девушки, что я встречал в жизни. У тебя есть все, чтобы достичь успеха», – говорит молодой человек, который помог ей сбежать («Удачи, дорогая», журнал Ladies’ Home Journal, май 1939 года).

Часто конфликты возникали между обязанностями на работе и обязательством перед мужчиной. Но в 1939 году выводилась следующая мораль: девушка должна быть верной сама себе; если мужчина – то, что надо, она его не потеряет. Так, одна молодая вдова (рассказ «Между тьмой и светом», журнал Ladies‘ Home Journal, февраль 1939 года), сидя в офисе, рассуждает, остаться ли на работе, поскольку нужно исправить допущенную ошибку, или пойти на свидание. Она вспоминает свой брак, ребенка, смерть мужа… «что было потом, когда она старалась включить голову, не бояться новой работы, быть уверенной в своих решениях». Как может начальник ожидать, что она откажется от свидания! Но она остается работать. «Они вложили в эту компанию всю свою жизнь. Она не могла его подвести». Эта женщина впоследствии тоже находит своего мужчину – своего босса!

Возможно, эти рассказы и не великая литература. Но личность героинь объясняла, кто читал женские журналы, и тогда, и сейчас. Эти журналы писались не для женщин, строящих карьеру. Новые женщины были идеалом вчерашних домохозяек: они отражали мечты, точно передавали тоску по самоопределению и чувству возможности, существовавшему для женщин в то время. И если женщины не могли воплотить подобные мечты сами, они хотели, чтобы это сделали их дочери. Хотели, чтобы их дочери были больше, чем просто домохозяйки, чтобы они жили в мире, который им самим был недоступен.

Вновь вспомнить, что значила для женщин карьера, пока слова «работающая женщина» или «карьеристка» не стали в Америке ругательством, – это как воскресить давно позабытую мечту. Конечно, в конце Великой депрессии, если была работа, значит, были деньги. Однако работающие женщины женские журналы не читали, к тому же карьера все-таки несколько больше, чем работа. Заниматься карьерой значило что-то делать самой, что-то собой представлять, не просто существовать ради кого-то и в нем растворяться.

Последнее яркое упоминание страстного поиска личного самосознания, который, похоже, символизировала карьера в период до 1950-х годов, я обнаружила в рассказе под названием «Сара и гидросамолет» (Ladies’ Home Journal, февраль 1949 года). Сара, девятнадцать лет игравшая роль послушной дочери, тайно учится летать. Она пропускает урок полетов, чтобы сопровождать мать на светский визит. Один пожилой врач, которого тоже пригласили в гости, говорит ей следующее: «Сара, дорогая моя, ты постоянно, просто каждый день совершаешь самоубийство. Не ценить себя по достоинству – еще большее преступление, чем не делать приятное другим». Почувствовав какой-то секрет, он интересуется, не влюблена ли она. «А ей сложно было ответить. Влюблена? Влюблена в добродушного красавчика Генри (инструктора по полетам)? Влюблена в искрящуюся воду и в тот момент свободы, когда крылья поднимают в воздух, и в тот ласковый, безграничный мир, что открывается ее взору? И она ответила: “Да, пожалуй, влюблена”».

Следующим утром Сара оказалась предоставлена самой себе. Генри «отошел в сторону, захлопнув дверь кабины, и развернул для нее судно. Она осталась одна. Такой дурманящий момент: из головы вылетело все, чему она научилась, и ей пришлось привыкать быть одной, одной-одинешенькой, хотя и в знакомой кабине. Сара сделала глубокий вдох, и внезапно прекрасное чувство «я справлюсь» заставило ее сесть ровно, расправить спину и улыбнуться. Она осталась одна! В ответе только за себя, и этого было достаточно.

«Я справлюсь!» – подбодрила она себя вслух… Ветер отлетал от поплавков гидросамолета, оставляя блестящие полосы, а потом корабль без особых усилий поднялся в воздух и устремился вверх». Теперь даже мать не сможет помешать ей получить лицензию пилота. Она не боится «узнать свой собственный жизненный путь». Той ночью, лежа в кровати, Сара сонно улыбается, вспоминая, как Генри сказал: «Моя девочка».

«Она улыбнулась. Нет, она не была его девочкой. Она была Сарой. И этого достаточно. А учитывая, что она поздно начала, понадобится время, прежде чем она себя узнает. Находясь уже в полудреме, она задумалась, понадобится ли ей, когда это произойдет, спутник и кто это будет».

И вдруг этот образ расплывается. Новая Женщина, которая свободно парит, замирает в своем полете и, затрепетав от ясного солнечного света, устремляется обратно, к уютным стенам дома. В том же году, когда Сара выполнила свой самостоятельный полет, Ladies’ Home Journal напечатал прототип оды на тему «Род занятий: домохозяйка», которые в несметных количествах стали появляться в женских журналах. Хвалебные песни, гремевшие на протяжении пятидесятых годов, обычно начинаются с жалоб женщины на то, что, когда требуется вписать в документ «домохозяйка», у нее возникает комплекс неполноценности. («Когда я пишу это слово, то понимаю: вот она я, женщина средних лет, закончила университет, но ничего в своей жизни не сделала. Простая домохозяйка».) Затем автор сей оды, который по какой-то причине сам никогда не является домохозяйкой (в конкретном случае автор – Дороти Томпсон, журналистка, иностранный корреспондент, известный обозреватель в Ladies‘ Home Journal, март 1949 года), покатывается со смеху. По ее мнению, проблема в том, что домохозяйка просто не понимает, что является специалистом в десятке профессий одновременно. «Записывайте: бизнес-менеджер, повар, медсестра, шофер, портниха, декоратор интерьера, бухгалтер, поставщик питания, учитель, личный секретарь… можете ставить просто «филантроп»… Ведь всю свою жизнь вы отдавали энергию, навыки, таланты, служили – ради любви». Но домохозяйка продолжает ныть, мол, вот, мне почти пятьдесят, и я никогда не занималась музыкой, хотя в юности на это надеялась, я зря потратила образование.

«Ха-ха, – смеется мисс Томпсон, – разве музыкальность ваших детей не ваша заслуга? А вспомните те тяжелые времена, когда ваш муж завершал свое великое дело… Разве не вы содержали очаровательный дом на 3000 долларов в год, шили для детей и себя одежду, собственноручно клеили обои в гостиной и ястребом высматривали на рынках выгодные предложения? А в свободное время не вы ли печатали и вычитывали рукописи мужа, планировали фестивали, чтобы заполнить финансовую дыру в делах прихода, играли с детьми на фортепиано в четыре руки, чтобы сделать занятия более увлекательными, читали в старшей школе то, что задавали им, чтобы проверять уроки?» – «Но это жизнь на благо других… чужая жизнь», – вздыхает домохозяйка. «Такая же, как у Наполеона Бонапарта, – усмехается мисс Томпсон, – или у английской королевы. Я отказываюсь разделять эту жалость к себе. Вы одна из самых успешных женщин, что я знаю».

Что касается отсутствия заработка, то, как говорится, пусть домохозяйка подсчитает стоимость своих услуг. Благодаря управленческим талантам женщины могут сэкономить больше денег для дома, чем принести извне. Что касается женского духа, сломленного скучной работой по дому, то, быть может, какой-то женский гений и не нашел себе дорогу, но «мир, полный женщинами-гениями, но бедный детьми, быстро подойдет к концу… К тому уже у великих мужчин прекрасные матери».

А еще американской домохозяйке напоминают, что в Средние века католические страны «возвысили кроткую и неприметную Марию до Царицы Небесной и построили самые прекрасные соборы во имя «Нотр-Дам – Богоматери»… Домохозяйка, воспитатель, создатель детской среды – женщина постоянно воссоздает культуру, цивилизацию и добродетель. И если она прекрасно справляется с этой важной управленческой задачей и творческой деятельностью, позвольте ей с гордостью писать о своей профессии: “домохозяйка”».

В 1949 году Ladies’ Home Journal также публиковал «Мужское и женское» Маргарет Мид. Все журналы вторили вышедшей в 1942 году книге Фарнхем и Ландберга «Современные женщины: потерянный пол», в которой авторы предупреждали, что карьера и высшее образование ведут к «маскулинизации женщин, что чрезвычайно опасно для дома, для детей и для способности женщины, как и ее мужа, получать сексуальное удовольствие».

Итак, «загадка женственности» стала расползаться по стране, вживляясь в старые предрассудки, дополняя удобные условности, которые так легко позволяют прошлому душить будущее. За новой женственностью стояли концепции и теории, обманчивые своей сложностью и предположением, что истина общеизвестна. Теории эти, видимо, были столь запутанны, что кроме нескольких посвященных их никто не понимал и поэтому не подвергал сомнению. Чтобы в полной мере понять, что случилось с американскими женщинами, необходимо сломать стену тайны и внимательнее изучить сложные концепции и общепринятые истины.

Изучаемый миф гласит, что высшая ценность для женщины, как и ее единственная задача, – реализация собственной женственности. И недооценивать эту женственность – величайшая ошибка, что мы наблюдали на протяжении большей части истории западной культуры. Женственность эта столь загадочна, интуитивно понятна и близка к сотворению и происхождению жизни, что человеческая наука, возможно, никогда не сможет ее постигнуть. Но, несмотря на все своеобразие и отличие, она никоим образом не уступает природе мужчины. А в некотором отношении, возможно, даже превосходит ее. Заблуждение, корень женских проблем в прошлом заключается в том, что женщины завидовали мужчинам, пытались быть на них похожими, а не старались принять собственную природу, согласно которой женщина может самореализоваться только в условиях сексуальной пассивности, мужского доминирования и пестования материнской любви.

Образ, который эта женственность – своеобразный миф – навязывает американкам, на самом деле не нов: «Род занятий: домохозяйка». Новая женственность создает из матерей-домохозяек, у которых никогда не было шанса выбрать иной путь, образец для всех женщин. Она заранее предполагает, что применительно к женщинам история, здесь и сейчас, достигла блестящего финала. Скрываясь за изощренными ловушками, она превращает определенные практические, имеющие предел бытовые аспекты существования женщины – как раньше у женщин, чье бытие было вынужденно ограничено готовкой, уборкой, стиркой, вынашиванием детей, – в религию, в образец, по которому должны жить все. В противном случае им стоит отречься от своей женской сути.

После 1949 года у американских женщин осталось лишь одно определение для слова «самореализация» – женщина-домохозяйка. Мгновенно, словно во сне, образ американской женщины как растущей личности в изменяющемся мире разбился на мелкие части. Ее самостоятельный полет в поисках собственной идентичности был позабыт во имя сохранности единения. Безграничный мир сжался до уютных стен дома.

Трансформация, отразившаяся на страницах женских журналов, стала резко заметна в 1949 году, а далее, в пятидесятые, шла по нарастающей. «Женственность начинается дома», «Быть может, это мир мужчин», «Рожай, пока молода», «Как поймать мужчину в капкан», «Нужно ли бросать работу после свадьбы?», «А вы учите дочь быть женой?», «Строим карьеру дома», «Надо ли женщинам так много говорить?», «Почему солдаты предпочитают немок?» «Чему женщины могут научиться у Евы», «Политика: настоящий мужской мир», «Как сохранить счастливый брак», «Не бойтесь выходить замуж молодыми», «Беседы врача о грудном вскармливании», «Наш ребенок родился дома», «Готовить для меня – это поэзия», «Как вести домашнее хозяйство».