Тайны жизни. Введение в учение Ошо

Тайны жизни. Введение в учение Ошо
Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)

«Религии всегда учили отрицать жизнь, относиться к ней негативно, их подход к жизни полон пессимизма. Все религии выступают против жизни и ее радостей. Для меня же жизнь и Бог синонимичны. Более того, слово „жизнь“ лучше слова „Бог“. Бог – это философский термин, а жизнь реальна. Все сущее – это танец жизни. Я учу любви к ней» (Ошо).

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)

Тайны жизни. Введение в учение Ошо

Osho

Life's mysteries

Copyright © 1995 by Osho International Foundation, Switzerland, www.osho.com/copyrights

© ООО Издательство «София», 2011

Предисловие

Я встречался с Раджнишем лишь однажды, где-то в начале 70-х годов, когда он жил в «Вудлэндз», неподалеку от Кэмп-Корнер в Бомбее. Я читал о нем в газетах и встречался с его учениками, одевавшимися в шафрановые одеяния и носившими на шее медальоны с его изображением. В ту пору его звали Ачарья (учитель), а почтенным Бхагваном (Божественным) и Ошо он стал позже. У меня не было острого желания встречаться с Раджнишем, но его последователи убедили меня в том, что он отличается от других духовных наставников и что я смогу получить ответы на волнующие меня вопросы. В поиске ответов я посетил множество ашрамов и слушал разных гуру и священнослужителей. Но ничего нового от них я не услышал. В большинстве их проповедей речь шла о том, что Бог находится внутри каждого из нас, и если заглянуть вовнутрь, то можно найти Озарение, Истину и Реальность. Толку от этого не было никакого, все равно что переливать из пустого в порожнее. Больше, чем сами учения, меня интересовало то влияние, какое они оказывают на своих приверженцев. Что заставляет их сбиваться в многотысячные толпы со всех концов мира послушать проповеди и жить в строгости, предписываемой правилами ашрама? Что они надеялись получить и что не получили? У меня не было особых проблем, и я отправился к Раджнишу скорее из любопытства, чем по необходимости.

Мне назначили время приема, попросив в день встречи не пользоваться духами или одеколоном – я никогда ими не пользуюсь, – а также утром не пользоваться сильно пахнущим мылом.

В назначенное время я прибыл в «Вудлэндз». Меня препроводили в большой, просторный кабинет с множеством книг и попросили немного подождать Ачарью. Я подошел к книжным полкам. Большинство книг были на английском языке, некоторые – на санскрите и хинди. Меня поразило разнообразие тем: от религии, теологии, философии, истории, биографий, автобиографий до юмора и детективов. Я вдруг вспомнил, что раньше в ашрамах не видел книг. В некоторых из них были библиотеки для учеников, в большинстве своем это были книги на религиозные темы или обобщенные проповеди гуру. Другие наставники почти ничего не читали, за исключением священных индийских писаний, Вед, Упанишад и эпических произведений; они не придавали значения изучению зороастризма, иудаизма, христианства или ислама.

А Раджниш интересовался всем.

Получается, что в то время, как другие изучали свои религии опосредованно, Раджниш изучал оригиналы и создал свое собственное учение. Джайн Махавира и Будда не знали ничего, кроме индуизма. Я не знаю, чем владел Заратустра, когда возвышал пламя до символа чистоты. Легче разбираться в материале, на котором еврейские пророки построили основу еврейской веры: ведь известно, что и христианство, и последовавший за ним ислам немало позаимствовали из Ветхого Завета. Ислам бахвалится тем, что пророк Мохаммед был совершенно неграмотным. Последняя из великих религий Индии – сикхизм – в основном построена на Веданте. Никто из ранних учителей не заявлял о своей эрудиции. Раджниш был, пожалуй, первым из великих гуру, кто тщательно изучил доктрины других религий и мог бы справедливо заявить, что является единственным специалистом по сравнительному религиоведению. Уже один этот факт вызывает к нему уважение.

Вошел Раджниш. Это был мужчина сорока с лишним лет, средней комплекции с худощавым желтоватым лицом. У него была негустая волнистая борода с сединой по краям. На голове – вязаная шерстяная шапка, а одет он был в подобие легкого оранжевого халата до лодыжек. Меня больше всего поразили его глаза – большие и гипнотизирующие. Лучезарной улыбкой, сложив ладони рук, он ответил на мое приветствие: «Намаскар».

Мы присели.

– Чем могу помочь?

Он говорил мягко, с сильным индийским акцентом.

– Не многим, – ответил я. – У меня нет проблем.

– Тогда зачем вы сюда пришли? Вы тратите свое время. И мое тоже.

Не самое благоприятное начало для диалога. Я выпалил:

– Мне интересно. Хочу понять, почему столько людей стремится к вам. Что они здесь ищут?

– У них есть проблемы, и я пытаюсь решить их так, как могу. Если у вас нет проблем, то вам я ничем не помогу.

Я быстро придумал проблему.

– Я агностик и не верю в существование Бога. С другой стороны, мне не удается побороть страх смерти. Я знаю, что смерть неизбежна, но не могу поверить ни в реинкарнацию, ни в Судный день. Для меня смерть – это полный конец. Точка. Однако я боюсь ее, боюсь умирать. Как мне преодолеть этот постоянно присутствующий в глубинах ума страх?

Он помолчал немного перед тем, как ответить.

– Вы правы, смерти не избежать, и никто не знает, когда именно она наступит. Напоминайте себе об этих истинах, не пугайтесь мертвых и умирающих. Ваш ужас смерти уменьшится, она не так уж страшна. Это все, чем вы сможете себе помочь.

Я видел в этом смысл: вот уже несколько лет я посещал крематории и кладбища, сидел у тел умиравших друзей и родственников. На некоторое время это действительно помогало преодолевать ужас смерти, но он всегда возвращался. Когда мы встретились, я не знал, что он думал о теории рождения, смерти и реинкарнации, иначе я продолжил бы задавать вопросы. Я не был в восторге от его ответа на мой вопрос, но уходил с сознанием того, что есть человек, который не старался произвести на меня впечатление заумным жаргоном, столь характерным для гуру, свами, ачарий и мулл. Я мог запросто беседовать с ним, мы были на одной волне. Мне захотелось больше узнать о его жизни и учении.

Мне случилось познакомиться с молодой привлекательной итальянкой Грацией Марчиано, преданной последовательницей Раджниша. Ей было лет двадцать; у нее были серые глаза и волосы цвета меди. Она носила широкую оранжевую рубашку и лунги, а голову повязывала оранжевой лентой. На шее – медальон с изображением Раджниша. Всякий раз, приходя ко мне в офис, она приносила какую-то литературу о Раджнише и его учении и сумела разжечь у меня интерес к нему. Больше о Грации мне нечего сказать. Лучше расскажу о Раджнише.

Он был старшим из одиннадцати детей торговца тканями. Родился 11 декабря 1931 года в маленьком городке Кучвада в районе Хошангабада, штат Мадхья-Прадеш. В детстве его звали Чандра Мохан. Родители были джайнами, поэтому его полное имя было Чандра Мохан Джайн. В детстве он несколько лет жил у родителей матери. Мальчик был развит, хорошо учился, но плохо слушался: учителя, уставшие от его проделок, постоянно жаловались директору школы. Чандра Мохан Джайн любил спорить и добиваться истины. Болезнь и смерть дедушки травмировали юную душу. Рядом не оказалось врачей, и больного долго везли на телеге в ближайший город, где была больница, но старик скончался по дороге. Раджниш был в шоке. Позже он очень часто вспоминал об этом случае.

В 1953 году в джайнском колледже в Джабалпуре Раджниш получил ученую степень по философии. Благодаря глубокому изучению множества религий и длительной медитации он постиг великую эзотерическую тайну, достиг просветления. Он записал точную дату этого события – 21 марта 1953 года. Ему исполнился лишь 21 год.

В 1958 году его назначили профессором философии Джабалпурского университета. Он совмещал преподавание с проповедями в различных городах Индии. На его лекции начали собираться огромные толпы, ибо он говорил о том, о чем ранее не говорил никто. Он обладал гипнотическим голосом и сопровождал свои смелые проповеди притчами для иллюстрации своих мыслей, а также множеством анекдотов, разметая в пух и прах религиозные догмы, считавшиеся священными на протяжении веков. Тысячи мужчин и женщин, главным образом люди с образованием, обратились в его веру. В 1974 году он создал первую коммуну в Пуне. К тому времени его слава как гуру разнеслась по всему миру. Иностранцы слетались в Пуну, чтобы послушать его, изучить его систему медитации, – и становились его учениками. Они получали новые имена, носили оранжевые одежды и медальоны с его изображением.

Ортодоксальные индусы с опаской отнеслись к его популярности. По мере того как фотографии его учеников, танцующих обнаженными в состоянии экстаза, появились в индийских и иностранных журналах, они стали распускать нелепые слухи о сексуальных оргиях в Пуне. Его описывали как гуру секса. Атмосфера в Пуне накалилась. Тогдашний премьер-министр Морарджи Десаи, прямолинейный, не очень образованный, недальновидный человек, неоднократно высказывался с критикой в адрес Раджниша.

Раджниш относился к этой шумихе с должным пренебрежением. Он негативно высказывался как о политиках, так и о религиозных деятелях, за которыми по всей стране следовали толпы легковерных. Для своих учеников он превратился из Ачарьи (учителя) в Бхагвана (Божественного). В конце концов Раджниш решил покинуть Индию и попытаться распространить свое учение в менее враждебных к нему странах.

В 1981 году его американские адепты приобрели ранчо и 25 000 гектаров земли в штате Орегон; они создали там коммуну, которую назвали Раджнишпурам.

В то время как тысячи восхищенных поклонников съезжались сюда со всех уголков мира, чтобы принять участие в ежегодном фестивале, американские служители церкви собирали толпы своих прихожан в противовес натиску мессии с Востока на их устоявшиеся верования. Поползли слухи о наркомании, сексуальной вседозволенности, преступности, якобы поразивших коммуну. Ни один из слухов не был доказан, ни одно дело не было передано на рассмотрение в суд, однако все это стало благоприятной почвой для всякого рода выдумщиков, в частности Джона Апдайка, написавшего о коммуне в своем романе «С».

Федеральное правительство США всегда с подозрением относилось к религиозным коммунам. Раджнишпурам превратился в крупнейшую и самую процветающую из них, ею интересовались даже богатые и известные люди. Они заваливали Раджниша подарками: помимо серийных «мерседесов», ему подарили целую армаду из 100 «роллс-ройсов». «Почему бы и не по одному на каждый день в году?» – насмехался Раджниш над теми, кто критиковал его стиль жизни. Ученики клеили стикеры на свои автомобили: «Иисус спасает, Моисей вкладывает, Бхагван тратит». В Раджнишпураме были свои театры, рестораны, косметические салоны, школы и бассейны; это был настоящий город, за которым зорко следили церковь и правительство.

Раджниш говорил: «Коммуна должна жить так, чтобы постоянно богатеть и избегать перепроизводства людей… ибо это ведет к появлению попрошаек и сиротских приютов. Чем больше приютов, тем больше благодетелей типа Матери Терезы. Мой ашрам сильно отличается [от индийских ашрамов], потому что люди здесь танцуют, поют, держат друг друга за руки, обнимаются, любят, веселятся. Это совсем не восточная концепция ашрама, где царит серьезная атмосфера, который напоминает скорее кладбище, чем сад».

В 1985 году правительство США решило нанести удар. Раджниша обвинили в 35 умышленных нарушениях иммиграционного закона. Он был арестован, заключен под стражу на 17 дней, а затем выдворен из страны.

Раджниш вернулся в Индию. Он не совсем представлял, где именно нужно воссоздать новый центр. В феврале 1986 он пустился в мировое турне в надежде найти новое прибежище. Двадцать одна страна отказала ему во въездной визе. В июле он вернулся в Бомбей и в январе 1987 года возродил свой ашрам в Пуне, известный как Международная Коммуна Ошо.

Я посетил центр ОШО в Пуне в Корегон-парке. Ошо Раджниш был серьезно болен, ему запретили принимать посетителей. В течение нескольких часов я бродил по коммуне. Из его медитационного зала доносилась музыка: по чьей-то команде начинал играть квартет музыкантов. Некоторые санньясины танцевали, другие, сложив руки, погрузились в глубокую медитацию. Каждый занимался своим делом. Извилистые тропинки, проходившие через буйную растительность, вели к водопаду, к пруду с лебедями; далее размещались мастерские, большая библиотека, учебные классы, комнаты отдыха, торговый центр, книжный магазин и офис. Коммуна была полностью построена прихожанами, среди них были геодезисты, инженеры, плотники, электрики, сантехники – каждый помогал, чем мог. Сторонних подрядчиков и рабочих не нанимали. Меня больше всего поразило то, что каждый, с кем я встречался, одаривал меня широкой улыбкой. Коммуна жила духом свободы и гармонии. Этим она сильно отличалась от многочисленных ашрамов, которые я посещал в разных районах страны. Там никто не смеялся, каждый был озабочен мировыми проблемами, там громкий смех считался богохульством. Мне было интересно: не была ли радужная атмосфера в Раджнишпураме результатом сексуального раскрепощения, о котором так много писали и говорили?

А сейчас я вернусь к моей встрече несколько лет назад с итальянкой Грацией Марчиано, которая впервые разожгла во мне интерес к учению Раджниша.

Грация встречала и провожала меня, неизменно снабжая литературой о Раджнише. Чтобы поддерживать беседу при новой встрече, мне приходилось читать все, что она мне давала. Другой темы, кроме Раджниша, у нее не было. Без сомнений, она пыталась превратить меня в его ученика. Однажды я резко сказал ей: «Грация, ты хочешь, чтобы я стал последователем Бхагвана? Тебе не нужно заставлять меня читать всю эту литературу. Меня так дешево не купишь». Она невинно улыбнулась и не стала спрашивать, как же меня «купить». Так было два или три раза. Грация решила, что я не воспринимаю ее всерьез, и на следующей встрече прямо спросила меня: «Тебе нравится мое тело? Хочешь заняться со мной сексом? Мое тело для меня ничего не значит, можешь воспользоваться им, когда захочешь. Я приду к тебе».

Это пробудило всю мою влюбчивость, которую я подавлял в себе. У нее не было предубеждений по поводу секса. А у меня они были, и разум мой был затуманен плотскими желаниями. Прямым ударом она разрушила барьер между нами. Мы стали друзьями. Несколько месяцев спустя, когда мы с женой проезжали Рим по пути на итальянские озера, она пригласила нас на ужин. Позднее я встретился с ней в конференц-зале в Лос-Анджелесе. Она вышла замуж за телепродюсера и больше уже не носила оранжевые одежды и медальон Раджниша на груди.

Приехав в коммуну в Пуне, я узнал, что Раджниш отказался от почетного звания Бхагван и взамен принял японский титул «Ошо». Это слово не так просто перевести: «О» означает любовь, уважение и благодарность, «шо» – глобальное расширение сознания и жизнь, бьющая ключом. В конце концов он отказался и от имени Раджниш, и его стали называть просто Ошо.

К середине 1988 года Раджниш почувствовал, что сказал уже все, что хотел. Он стал постепенно уходить от общественной жизни, все реже встречаться с людьми. Ошо никогда не отличался отменным здоровьем, он страдал от диабета и астмы. У него были все основания считать, что в тюрьме ему сильно подорвали здоровье: среди учеников ходили слухи, что там ему в пищу добавляли таллий. Этот не имеющий вкуса и запаха яд медленно разрушает организм. Несмотря на лучший медицинский уход, Раджниш так и не смог поправиться. В апреле 1989 года он выступил со своей последней публичной речью.

Два его близких ученика – канадец Свами Джэйеш и английский врач Свами Амрито – несли круглосуточное дежурство у его постели в последние дни его жизни. Свами Амрито подробно передал свой диалог с Ошо незадолго до его кончины. Прощупав пульс, Амрито сообщил, что конец уже близок. Ошо кивнул, давая понять, что знает. Амрито хотел было послать за кардиологом, чтобы постараться восстановить работу сердца, но Ошо остановил его: «Нет, мне пора. Пришел мой час». Он дал инструкции о том, как поступить с его комнатой и личными вещами. «Положите ковер от стены к стене, вот как этот коврик для ванной». Он указал на стереосистему: «Нирупа будет рад иметь ее». Нирупа долгие годы следил за порядком в его комнате. «А это нужно убрать, – продолжал он, указывая на осушители воздуха (они громко шумели), – но один кондиционер пусть работает». Его спросили о самадхи. Он попросил, чтобы после смерти тело доставили в медитационный зал. «Затем отвезите меня в крематорий, но перед этим наденьте мне шапку и носки».

За несколько недель до смерти кто-то спросил Раджниша, что случится с учением после того, как он уйдет.

Я полностью доверяю жизни. Если то, о чем я говорю, – истинно, то оно сохранится… и люди, заинтересованные в моем наследии, будут просто нести мой факел, ничего никому не навязывая.

Я останусь источником вдохновения для моих последователей, и это почувствуют почти все санньясины. Я хочу, чтобы они самостоятельно росли, чтобы развивали в себе любовь, вокруг которой не воздвигнешь церковь; осознанность, которая не является чьей-либо монополией; радость, веселье, чтобы у них сохранялись живые детские глаза…