Прятаться больше не с кем

– Рэ.

И смех постоянный, такой фон, что заглушает шум Садового кольца, «Атриума» и Курского вокзала.

– Почему?

–

–

Предсказуемо. Мне могли быть интересны ответы, если бы я их ждал. Я сделал предложение, потому что больше не оставалось вариантов как–то расшевелить ситуацию, впереди тупик, но полно ещё пространства, чтобы успеть развернуться, но начинаешь пробовать, слева стена, справа, не успеваешь проскочить в зазор, горизонт падает, можно пойти назад, но хуй там, я вижу главную улицу сквозь толстое стекло, чистое, не искажающее перспективу.

Мне сразу было понятно, во что я ввязался, с самого первого сообщения, были определённые цели, я мог влиять, я мог исправлять, не всё было в моих силах, в моих руках вообще были только сигареты и сиськи, и немного пота рук других, тех, той, не важно, важно то, что сейчас, в сквере на Воронцовом поле, стало свободнее, несколько лет схлопнулись в очередной быстрый опыт, очередная сделка со временем закончилась и я пью, я наслаждаюсь вкусом «Хобгоблин вичвуд», я знаю, что сегодня мы будем трахаться так, будто моих слов никто не слышал.

Джона смешила форма моего предложения, а Кей – содержание.

– Рэ, конечно, спасибо за предложение,

Не за что, моя девочка, моя маленькая готическая принцесска, смотри, вон сатана на башенке, чешет свою жопку грязным копытцем и открывает пасть в беззвучном приглашении. «Конечно спасибо», блядь.

– Мне приятно, и это неожиданно. Я не сомневаюсь, что ты это искренне. Я.. У меня..

Осечка, да? Подбор слов выдаёт одни банальности, но ты же не такая, о нет.

– У меня нет слов. Я не могу принять твоё предложение.

Дальше, дальше.

–

Что–то мне не хочется возражать. И изображать понимание не хочется. Но я спрашиваю

– Почему?

– и сам себе начинаю отвечать, но Кей мнётся и начинает бормотать.

– Потому что это всё не то. То, что между нами. Нет, я так не могу, хахаха. Предложение, свадьба, платье, ох, как же хочется..

Она говорила что–то ещё, но я её не слушал. Я свёл всё к шутке, всем было смешно, мы вернулись к первоначальному настроению вечера, сходили к Яузе, к шлюзу, и вернулись к метро. Яуза.

«Мы шли по набережной, говорили мало, Кей была напряжена, смущена – её обычное состояние, никакой уверенности в себе, в своих словах и действиях, не робость, а жёсткий страх сделать что–нибудь не так, её не должно быть здесь.

Трахая её, я прорывался сквозь эти переживания, она опиралась руками о парапет, куртка задрана, штаны спущены до колен, около ноля или плюс один, туман, снег тает, я соскальзываю в лужу, мы сказали друг другу за вечер не больше сотни слов и сейчас тоже было беззвучно, быстро – секунд двадцать – и неудобно. Сперма летит в снег, кровь капает, Кей вытирается влажными салфетками. Я вижу то, чего больше не увижу позже – эмоции в её глазах. Испуг.

Она стоит, её как парализовало, забыла (или не подумала) застегнуть куртку, блузка расстёгнута до половины, видна полная грудь, покрытая гусиной кожей. Кей начинает плакать.

Читается как приглашение. Я решил не считывать.

Это было самое первое "свидание" оффлайн. Нулевой секс».

Мы ещё какое–то время стояли у метро, потом началась метель, снег с дождём, мы проводили Кей до турникетов метро и пошли на Курский. Сначала всем было смешно, а, потом, через день, всё сдулось на хуй.

Кей начала писать мне какие–то пространные сообщения в подростковом стиле – про друзей, про «я ни к чему не готова», не ты плохой – я плохая, всё будет хорошо; остальное я просматривал бегло, ну, вдруг выцеплю что–то важное. Ничего. Все уровни банальности были  разблокированы. Мне не удалось её расшевелить,  неуверенность в себе её привлекала больше,

«Ногти на ногах маленькие, лака нужно меньше, надо бы им форму придать, но мне лень. Оп – мазок, пошевелить пальчиком, оп – ещё один, вуф–вуф – я дую на них, чтобы быстрее высохли, лак ложится криво, покрывает не весь ноготь, издали будет не видно, если вообще кто–нибудь будет смотреть на мои ноги ниже колена. Движения кисточки не такие плавные, как мне хотелось, но чего ожидать за такие копейки. Нет, лучше я сама. Вуф, вуф».

– а она не нашлась, что мне сказать. Её неуверенность в себе нравилась ей больше, чем я.

Несмотря на всю подростковость наших взаимоотношений, я всё же сделал несколько довольно вялых попыток восстановить их. Кей притихла, мне быстро надоело, мы перестали общаться совсем. Я не успел расслабиться и посмеяться над произошедшим – прошло месяца три–четыре – как мне звонит Кей и спрашивает,

– Можно пожить у тебя какое–то время? Я со всеми своими родственниками поругалась.

– потому что

– Мне больше некуда идти. Неделю я украду у тебя максимум.

– это враньё, говорю я сам с собой, но я добрый, продолжаю, вздыхаю,

– Меня не будет с утра и до самого вечера. Просто поспать и принять душ, чтобы не вонять.

– взвешиваю, в хер знает какой раз за последние годы сдаюсь.

– Да пожалуйста. Сколько хочешь.

– Спасибо, Рэ! Напомни адрес и как доехать, я приеду завтра вечером.

Не предлагаю встретить, забрать, она добирается сама. Мы ужинаем, она идёт в душ, я предупреждаю, что у меня только один диван и я могу уйти в другую комнату, поспать там на полу. Кей отвечает, что ей не противно спать со мной в одной постели и всё зависит от меня – не будет ли МНЕ неприятно спать с НЕЙ.

Места хватит, говорю, мне всё равно.

Мне всё равно, но и не совсем. На раскладушку не хочет ни она, ни я. Она ставит будильник на семь утра, снимает с себя всё,

– Я люблю голой спать. Можно? Ты не против?

– и ложится, завернувшись в отдельное одеяло. Наверное, мы снова во что–то играем, кто–то из нас притворяется дурачком, а кто–то должен быть умнее, выносливее, блядь. Я включаю ноут и смотрю трансляцию снукерного турнира. Кей мычит, что ей мешает свет. Хорошо, залезаю с ноутом под одеяло. Кей пихает меня ногами – недостаточно темно. Но я добрый, я выключаю ноут, высовываю голову из–под одеяла и хочу уснуть, но не могу.

Иду на балкон покурить, потом на кухню, выпиваю кружку «Эвервесса» и снова ложусь, одеялом не укрываюсь – жарко. Кей спит беспокойно, ворочается, сопит, храпит, я уснул, но проснулся от того, что она положила на меня ногу. Я аккуратно сдвигаю её ногу своей ногой, Кей моментально просыпается и начинает меня бить. Что за..

– Мы не будем трахаться!

Она визжит, как раньше, и беспорядочно машет руками.

– Ты ёбнутая что ли?

– А кто трётся о мои ноги?!

– А ты следи за ними, следи, куда кладёшь их.

Она надулась, снова закуталась в одеяло, отодвинулась к стене и засопела. Я взял подушку, одеяло и пошёл в другую комнату.