Если смерть умрёт

– Позвольте… Как то принято считать, что сатана или там злой дух, это, так сказать, категория не материальная, скорее, метафора…

– Кем принято?

– Что?

– Так считать, кем принято? – раздельно повторил монах.

– Ну, учеными, например…

– А они откуда знают?

– Доказательств этому не имеют. Свидетельств, подтверждений, фактов… Вероятно, никогда не встречались в, так сказать, телесном воплощении. В материальном…

– Не встречались, а считают. Им не встречались, не значит, что вообще нет.

– Допустим, есть – сказал майор, – какое –то живое существо, не открытое прежде животное…

– Прежде его не было, – сказал священник, – Это – новое прельщение сатанинское.

– Откуда вы знаете, что прежде не было? Не попадалось просто. Люди не сталкивались с ним.

– Здесь люди жили от сотворения мира. Не было такого.

– Почему вы так уверены?

– Мир был другим. Вера была сильнее. Бога боялись.

– А в какой это связи?

– В прямой. Осознавали свое предназначение. Не извращали пути предначертанного.

– Вот вы говорите – новое, – сказал майор, – а ведь покойный Бабченко утверждал, что лет пятьдесят назад здесь появилось странное существо, не зверь, не человек. Значит, было и раньше. И пятьдесят лет назад. Давно.

– Разве полвека это давно? Раньше не было. Она – первая.

– Да откуда вы знаете!

Монах резко повернулся к офицеру, глянул на него провалами глаз.

– А может, это мать моя…!

– Господи! – майор отшатнулся, – как это?

– Что вы так вскинулись? Вас же в школе учили, что человек произошел от обезьяны…– уже спокойно и даже, как показалось майору с усмешкой, сказал монах

– А… Вы в этом смысле.

– Нет.

– А как же?

– Нынешние насельники планеты мнят себя богами. Нам нет преград ни в море, ни на суше… Ориентиры во всем смещены. Целью стала польза. Пользу же видят в насыщении прихотей. Вы что не видите, как человечество стремительно возвращается в дикое состояние?

– Да нет… Не замечал. Технический прогресс…

– Да человеку нынешний технический прогресс, как малому ребенку спички! Дал – жди беды! Человек пытается править в мире, которого не видит и не понимает. Помните у Достоевского «Если Бога нет – значит, все позволено» Так и живут! А если рассмотреть другую точку зрения – Бог есть! Стало быть и сатана есть! А нынешний –то человек от Бога отказался! Где он защиту найдет, хоть бы от самого себя? Ведь он не понимает даже своих слов!

«Вставай, проклятьем заклейменный!» Вы понимаете, кого призывали?

– «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов»…– растерянно сказал майор.

– Да мир рабов и голодных никто, никогда не проклинал! Наоборот: – «Придите ко мне вси страждущие и обременени, и аз упокою вы!» Проклятьем то заклеймен сатана! Это его призывали в затмении разума и в гордыне! Он и пришел!

– Вы знаете, – сказал майор, с трудом поспевая за рассуждениями священника, – мне кажется, здесь вы соединяете несовместимые, по логике, вещи. Речь ведь идет о художественном образе…

– Это слово! Основа основ. Вначале было слово…

– Но слово не материально!

– Электричество в Древнем Египте – тоже было не материально…

– Ну, как же, электрические явления можно измерить. Просто не умели…

– Так ведь и нынче, все равно непонятно, что это такое. Хорошо! Вот вам наука математика! Цифры – не материальны, а на них мир стоит! По логике? Сознание – часть мира, мир, по вашему убеждению, материален, стало быть, и сознание в человеке материально…

Монах, говорил горячо, словно выплескивал давно продуманное, то о чем долго молчал. В сумрачном лесу, да еще под накрапывающим мелким дождем, завесившим все невесомой пеленой странно, словно отдельно от его темного, заросшего черной с проседью бородой лица, двумя темными провалами зияли его глазницы.

– А человек разорванный, вполне материальным зверем, рожденным из слова, из гордыни, это не материален?

Монах замолчал. Ссутулившись и сцепив замком худые пальцы.

– Ну, убьете вы это несчастное существо! Ну, откроете новый вид в науке, наконец, догадаетесь, откуда оно – и успокоитесь. А через какой то период времени новая напасть появится, ибо причина не в проявлениях сатаны, а в силе его, коя умножается, ибо всякая плоть, забыв закон Божий, извратила путь свой на земле. Огонь впереди, гиена огненная разверзается, а человек в праздности и суемудрии, именуемом наукой, пребывает. И верует в нее! Верует! А ведь наука – только инструмент, она и Богу, и сатане служит. Нынешняя то наука мир, в безбожии своем, к погибели ведет.

– Ну, – сказал майор, – насколько мне известно, все религии мира предрекают конец света. Он неизбежен. Так ведь?

– Нет не так! Конец света неизбежен, это верно, но его можно отодвинуть! Чтобы дальше то беды не творить! Чтобы ад не приближать и не усиливать!

– Так что же, вы предлагаете, от науки отказаться?

– Это невозможно! Вы это просто так сказали. Наука, способность к познанию – дар Божий. Но наука без Бога, служит сатане! Обещает рай, а созиждет ад!

12.

- Вы что тут чокнулись все?! Кто приказал попа этого привести в расположение!… У нас, Слава Богу, еще церковь отделена от государства! Кто разрешил?! Что вы, майор, молчите, я вас спрашиваю!…

– Вы не спрашиваете, а кричите, – ответил майор, который после афгана и афганской контузии, начинал при «разносах» чувствовать, как наливается тяжестью голова и кровь бухает в ушах.

Он очень боялся этого состояния, потому что дальше у него начинало мутиться сознание и он не особенно контролировал, что делает… То есть, не то что – совсем становился без памяти , наоборот, поступки совершал очень логичные, но по прошествии времени, их не помнил, что делал не помнил… Ему потом рассказывали те, кто приводил его в чувство. Оно манило это ощущение провала в памяти, сладкой волны, после наката которой не чувствуешь ни страха, ни боли… Важно было не пойти этой волне навстречу, удержаться. Поэтому максимально медленно, четко выговаривая слова, сцепив пальцы в кулаки, чужим деревянным голосом майор сказал: – Первое: священника никто не приглашал.