Оценить:
 Рейтинг: 0

Дневник артиллерийского офицера

Год написания книги
2018
<< 1 2 3 4 5 6 ... 20 >>
На страницу:
2 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

В принципе, я думал то же что и Чистяков. В кабинете в нескольких словах сообщил о том, что сказал нам командир полка и какие задачи мы теперь будем выполнять, а после этого прямо задал каждому вопрос – едет он или нет? Волков и Цуприк переглянулись: у начальник разведки забегали глаза в разные стороны, после чего он опустил взгляд и уставился в грязный пол. Волков же понимающе хмыкнул, потом поднялся и твёрдым голосом заявил: – Товарищ подполковник, я не поеду. Не подумайте, что струсил, я уже давно подумывал об увольнение из армии, но колебался. А сейчас просто не хочу ехать: не хочу бродить по грязи, мёрзнуть, жрать эту опостылевшую пищу и прямо сейчас напишу рапорт на увольнение.

– Ну что ж, Волков, это хотя бы по-честному. Ну а ты Цуприк?

Офицер встал и побледнел: – Можно мне подумать? – Дрогнувшим голосом спросил он.

– Можно, но завтра утром последний срок ответа. Волков, даже если ты напишешь сейчас рапорт на увольнение, ты работаешь и оказываешь помощь, пока мы не уедем. Я думаю, ты это понимаешь.

Поставив задачи офицерам, я пошёл домой покушать. Дома в это время не должно было быть никого: жена на работе, младший сын в школе, а старший – курсант артиллерийского училища, конечно, в училище. Да и захотелось хотя бы последние два часа провести в одиночестве и в спокойной домашней обстановке подумать. Так как я прекрасно понимал, пока мы не погрузимся в эшелон, не будет ни одной спокойной минуты.

– Не понял, – удивился я, пытаясь открыть дверь ключом, – дома кто-то есть, что ли?

Я позвонил в дверь и к моему удивлению дверь открыл младший сын, но моё удивление стало ещё больше, когда из спальни вышла жена, а из ванной, обмотанный полотенцем старший сын.

– Вы, что сговорились? Чего вы все дома? Вас ведь не должно быть? – Изумлённо, и в какой-то степени разочарованно проговорил я. Жалко, но одному побыть не придётся. Разочарование в моём голосе тут же уловила жена и обиделась: – А ты, чего так разочаровался? Помешали мы тебе что ли? У меня на душе чего-то тревожно, вот я на работу сегодня и не пошла. У Гены учительница заболела, и два последних урока отменили. Денис в самоволке: решил помыться, как будто у них там бани нет. Сам то, чего в двенадцать часов домой припёрся?

Через двадцать минут мы все сели за обеденный стол. Жена продолжала обиженно греметь тарелками, накрывая стол.

Пора, надо сообщить эту неприятную новость. Может и хорошо, что все собрались, всем сразу и скажу.

Я тяжко вздохнул: – Валя, сядь. Мне надо вам сказать не совсем приятную новость, – все удивлённо и настороженно поглядели на меня. Я ещё раз вздохнул, – полк получил приказ в десятидневный срок провести боевое слаживание. 19 сентября погрузка на эшелон и мы убываем на Северный Кавказ. Ну, естественно я еду с полком.

В кухне повисло тягостное молчание, которое нарушила жена. Она со злостью бросила на стол ложку: – Я знала. Я прямо чувствовала какой-то подвох в твоём назначения на должность начальника артиллерии. Я пыталась анализировать, но в чём подвох понять не могла. Теперь мне всё стало ясно. Шпанагель давно знал, что полк пойдёт в Чечню, и другие умные мужики, которых сватали на эту должность, давно всё это просчитали и поэтому благоразумно отказались командовать артиллерией. Вот поэтому Шпанагель в тебе нашёл козла отпущения и дурака, поставив начальником артиллерии. А ты как дурачок – «Согласен, товарищ генерал. Согласен».

Жена попыталась передразнить меня, но поняв, что этим она меня не проймёт, резко сменила тон: – Значит так: тебе до пенсии осталось чуть больше шести месяцев, пиши рапорт на увольнение. Всё, никуда ты не поедешь. Мне твоей первой Чечни и Абхазии вот так хватило, – жена решительным жестом провела пальцем по горлу. – Будем увольняться – это такое моё решение.

Валя замолчала, уткнувшись глазами в пустую тарелку. Я обвёл взглядом семью: сыновья молчали, лишь старший попытался влезть в разговор: – Папа, на фиг тебе это нужно? – Но осёкся под моим мрачным взглядом.

Я же внутренне сжался и ощетинился: – Валя, конечно, я тебя понимаю. Но это всё эмоции. Я понимаю, что тебе было гораздо тяжелее чем мне, когда я «скакал» по Чечне и в Абхазии. Понятно, что ждать с войны мужа всегда тяжелее, чем ему там быть. Но решение о том, как мне служить, и как буду заканчивать службу, буду принимать сам и только я. Да я его давно принял – ещё в 1973 году, когда был призван в армию. Я выслушал твой ультиматум, но на такое позорное увольнение из армии не пойду. Не для того погоны одевал. – Я слегка пристукнул ладонью. – А теперь хочу внести ясность во всё то, что ты тут наговорила. Я эту ситуацию с моим назначением знаю изнутри, а не со стороны.

– Чтоб ты знала, но поиски начальника артиллерии 276 полка, начались не в августе, а ещё в апреле, когда решился вопрос о поступлении Ермакова в академию. Как ты знаешь, тогда о Чечне или Дагестане даже разговора не было. И артиллерия полка, если так можно выразиться, является головной в округе. Она единственная артиллерия, которая развёрнута полностью и находится под боком штаба округа, поэтому она всегда на виду. Что создаёт достаточно сложностей для руководства артиллерией начальником. Да и 276 полк сам по себе достаточно «тяжёлый» полк. Это своеобразный трамплин, где офицеры или сгорают, или растут дальше. Поэтому туда, на эту должность, был всегда тщательный отбор. Да, кто-то отказался, но не из-за того что он чересчур умный и дальновидный, а как правило от того что ленивый и работать ему неохота. А многие другие кандидаты не подошли по своим профессиональным качествам и просто не тянули эту должность.

Даже если, как ты тут утверждаешь, Шпанагель знал об отправке в Чечню и поставил меня – дурака, на эту должность. То всё совсем наоборот. Шпанагель очень дорожит своей репутацией, и не пойдёт на то чтобы дурак возглавил артиллерию полка во время боевых действий и окончательно развалил её там. Если он и знал заранее об отправке и поставил именно меня, то это значит, что он всецело доверяет мне и считает, что я с блеском справлюсь с этой задачей. Вот так.

Жена промолчала и обед прошёл в тягостном молчании, отдохнуть не пришлось и я сразу же пошёл в полк. А там всё завертелось и понеслось с калейдоскопической быстротой. Дни и ночи слились в одну серую полосу событий и постоянного решения бесконечно возникающих вопросов.

Сразу не понравилось то, что генерал Шпанагель отстранил меня от комплектования артиллерийских подразделений и боевого слаживания. Он распределил своих офицеров между всеми артиллерийскими подразделениями, которые оперативно собирали информацию о той или иной проблеме, вырабатывали пути её решения и, минуя все промежуточные инстанции, напрямую выходили на те или иные структуры округа. Шпанагель стоял над всем этим и своим личным авторитетом и должностью пробивал или продавливал решение проблемы, если не хватало усилий его офицеров. Надо сказать, что начальник ракетных войск и артиллерии округа пользовался очень высоким авторитетом и в силу особенностей своего твёрдого и настырного характера сумел «подмять» под себя подавляющее количество офицеров штаба округа, поэтому многие вопросы решались быстро и чётко. С одной стороны это облегчало решение многих назревших проблем. С другой – задевало моё самолюбие от того, что меня просто отодвинули от решения различных вопросов: в конце-концов, от командования артиллерией полка. В принципе, на данном этапе я не стал спорить и сосредоточился на вопросе комплектования взвода управления начальника артиллерии, штаба артиллерии и других мелких вопросов, от которых меня не отстранили.

Волков сразу отказался и вместо него назначили командира второй миномётной батареи капитана Кравченко. Офицер добросовестный, с выдумкой, но отношение начальства к нему было настороженное. В чём причина, я ещё не успел разобраться. Цуприк ни как не мог решиться: то он заявляет мне что едет, потому что хочет заработать денег и купить себе машину, то размазывая сопли, говорит, что ехать он не может – у него больная жена. С ним разговаривало всё артиллерийское начальство, но он ревел и всё-таки не мог принять окончательного решения. Через пару дней я его повёл на разборку к генерал-майору Шпанагелю. Цуприк был в подавленном состояние, приняв наконец-то окончательное решение об увольнении из армии. Я был только рад – такая размазня на войне никому не нужна. Разговор состоялся быстрый, Шпанагель с презрением выслушал лепет Цуприка о причинах отказа, который договорился до того, что жена у него оказалась на тринадцатом месяце беременности и при смерти. А потом он заплакал и признался, что просто боится ехать на войну. Генерал злобно сплюнул и выгнал его из кабинета.

– Копытов, ты видишь: мои слова о гнилости многих офицеров полка подтверждаются. Внимательней присматривайся к командирам дивизионов. Они такие же гнилые, а офицера, вместо этого гавнюка, я тебе дам с Чебаркуля.

На следующий день с Чебаркуля на должность начальника разведки артиллерии приехал капитан Гутник. Один из офицеров, хорошо знавший Володю Гутника, посоветовал вести с ним жёстко: ставить ему задачу и спрашивать за её выполнение по полной программе. Меньше с ним выпивать, а то он «поскальзывается на пробке» и потом не может самостоятельно остановиться. А так парень добросовестный.

Помимо решения задач по укомплектованию штаба артиллерии, пришлось вплотную заняться и техникой взвода. Хотя я и знал в каком состояние находится техника взвода начальника артиллерии, но при первой же возможности снова ринулся в парк. Если ПРП-4 (Подвижный Разведывательный Пункт на базе БМП-1) была новенькая и не вызывало опасений, да и сержант Абакумов был опытным механиком-водителем. То БРДМ-2 был в ужасном состоянии. 1974 года выпуска, он не только сгнил, но и ещё был жестоко разграблен и разукомплектован. Я подозвал к себе водителя БРДМа Степана Вершинина, надо сказать тоже достаточно опытного водителя.

– Вершинин, ну что, сумеем его до погрузки восстановить?

Стёпа задумчиво обошёл вокруг машины, залез на броню, заглянул в люк боевого отделения, потом переместился к двигательному отсеку, лёг на его край и долго что-то там рассматривал. Я его не торопил. Исходя из опыта первой войны, я уже знал, как эта машина будет использоваться. И наоборот, хотел использовать любую зацепку для того, чтобы отказаться от него, а вместо БРДМа попытаться взять во взвод дизельный УРАЛ, чтобы в его кузове построить кунг для проживания меня и моих офицеров.

Вершинин спрыгнул с машины и подошёл: – Нет, товарищ подполковник, даже если на двигатель нам дадут все детали и мы заведём его, он нам в Чечне даст просраться. Гнилой он. Его надо на капитальный ремонт сдавать, тогда он нам полезен будет.

Я ещё раз глянул на БРДМ, а ответ солдата окончательно решил его судьбу: – Вершинин, даже если бы он был в хорошем состояние, всё сделал бы чтобы отказаться от него. В Чечне ты бы на БРДМе постоянно летал на сопровождение колонн. На фиг это нужно? Помимо тебя, выдёргивали бы и пулемётчика, да ещё и командира машины, а у нас только десять человек во взводе. Так что вместо «бардака» теперь буду всеми способами просить автомобиль УРАЛ, вот его водителем ты и будешь.

Уже на первом же совещание, где присутствовали офицеры округа, я поднял вопрос о замене БРДМа на Урал, обосновывая это тем, что во взводе управления начальника артиллерии вместе с командиром взвода одиннадцать человек, плюс четыре офицера штаба артиллерии. Имущества, приборов полно, а возить не на чем. Сколько было жарких споров, сколько было убито нервов, пока вопрос со скрипом сдвинулся с места и начал решаться положительно. Но в последний момент, или что-то наговорили про меня, или со стороны вылезла какая-то неверная информация, но меня вызвал к себе командир дивизии, обозвал обманщиком и не дал мне сказать ни слова в своё оправдание: – Товарищ подполковник, прекратите на совещаниях требовать себе автомобиль. У вас есть своя техника – вот её и используйте на полную катушку. Это мой приказ. Идите, занимайтесь своими делами, их у вас помимо автомобиля полно.

Придя в свой кабинет, поделился неприятным известием с офицерами. Было крайне обидно, так как я, да и офицеры уже освоились с мыслью, что у нас будет УРАЛ. В кабинете повисло

тягостное молчание.

– Товарищ подполковник, – нарушил тишину Чистяков, – я в боксе у Семёнова видел ЗИЛ-131, с хорошим кунгом и он нигде не числится и стоит там с первой чеченской войны. Но автомобиль на ходу. Может быть, вам для размышления, эта информация будет полезна? – Закинул удочку старпом.

Я решительно встал: – Алексей Юльевич, пошли, покажи этот ЗИЛ-131.

В боксе находился техник второй батарее прапорщик Павлов. Я с ним служил в артиллерийском полку в начале восьмидесятых годов. Оба были прапорщиками и вызывали друг друга на социалистические соревнования. Я стал подполковником и его начальником, а Миша остался прапорщиком, но пользовался очень большим авторитетом среди своих подчинённых и офицеров.

– Степаныч, ЗИЛ-131 за тобой закреплён? – Кивнул я на автомобиль.

– Борис Геннадьевич, он нигде не числится, но отвечаю за него я. Храню там запчасти и ЗИП батареи, а так автомобиль на ходу. Командир дивизиона себе его хочет забрать.

– Миша, давай, заводи, а я посмотрю.

Павлов завёл машину и, немного погазовав, выехал из бокса. Вылез из кабины и подошёл к нам, выжидательно глядя на меня.

– Миша, выгружай оттуда всё, что там у тебя есть, потому что эту машину забираю себе под штаб артиллерии. Чистяков после разгрузки угонит к моему боксу.

Павлов озадаченно почесал затылок: – Товарищ подполковник, мне конечно всё равно у кого ЗИЛок будет, но надо бы сначала решить этот вопрос с командиром дивизиона.

– Степаныч, ты выполняй мой приказ, а с командиром дивизиона я сам разберусь. Если командир на тебя всё-таки наезжать будет: ссылайся на меня. Мол, приказал начальник артиллерии, – жёстко и решительно произнёс я и вышел из бокса. Скорым шагом направился в казарму первого дивизиона, настраиваясь на трудный разговор с Семёновым, понимая; что разговор на эту щекотливую тему, когда я замахнулся на личный быт командира дивизиона, будет тяжёлым и расставит многие точки в наших последующих взаимоотношениях. Про себя решил: если Константин Иванович «упрётся рогом», тогда придётся показать кто в артиллерии истинный хозяин.

– Константин Иванович, что у тебя за ЗИЛ-131 с кунгом в боксе стоит? – Прямо с порога задал вопрос Семёнову, который стоял у шкафа с документацией, разбираясь с бумагами.

– Ну, он за штатом полка числится, но отвечает за него мой дивизион и я его хочу использовать в своих целях, – осторожно и дипломатично ответил командир дивизиона.

Я решительно прошёл к столу командира дивизиона, намеренно с шумом и по хозяйски отодвинул кресло Семёнова и сел в него за стол.

– Семёнов, у тебя в дивизионе полно автомобилей и под себя любой заберёшь, а у меня ничего нет. Поэтому ЗИЛ уже забрал к себе под штаб артиллерии, – произнёс всё это тоном, не предполагающим каких либо возражений. Я сидел, ожидая бурных эмоций и нелицеприятных высказываний. Но был удивлён, когда Семёнов спокойно отреагировал на моё сообщение: – Ну что ж, конечно, вам он нужней – забирайте. Я без жилья не останусь. – Через десять минут я вернулся в парк. Чистяков уже перегнал машину к нашим боксам и с солдатами разглядывал салон. Я тоже заглянул вовнутрь и увидел то, что и ожидал: внутри, вдоль стен шли столы, где когда то крепились приспособления для ремонта техники.

– Так, Алексей Юльевич, давайте убирайте столы и другое оборудование. Должны остаться только стены. Тогда будем смотреть, как располагать койки, столы и печь. Вершинин принимай машину, проверь её. Вечером доложишь, что на неё надо.

Когда уходил из парка, работа уже кипела: из салона вылетали деревянные части столов, выдвижные ящики под инструмент, а солдаты так яростно вырывали из стен разноцветные пучки проводов, что я даже стал опасаться за целостность салона.

Как-то само собой решился вопрос и с комплектованием взвода: из батареи управления и артиллерийской разведки дивизии к нам во взвод были переданы младшие сержанты Шароборин Александр, Попов тоже Александр, Комаров Андрей. Ребята пришли хорошие, но я переживал, что начнутся трения между пришедшими солдатами и старыми, но как оказалось впоследствии, опасался напрасно. Пришёл с Елани и новый командир взвода лейтенант Коротких, вроде парень неплохой. Теперь главной задачей было, чтобы начальство не узнало об этой машине и не забрало её. Втайне загружу на платформу, а там я её уже никому не отдам.

Можно было подумать, что я только и занимался взводом управления и штабом артиллерии, но это были лишь частные моменты. По мере того как мы укомплектовывались и приступили к боевому слаживанию, количество проблем с каждым часом увеличивалось и мы только успевали их решать. Если в первом дивизионе Семёнов, несмотря на свои недостатки, сумел сплотить офицеров и прапорщиков на выполнение поставленных задач, то там проблемы решались быстро и без нервотрёпки. Но во втором дивизионе возникли трения между командованием дивизиона, а конкретно между подполковником Чикиным и командирами взводов – двухгодичниками. Непонятно по какой причине, но они начали саботировать приказы командира дивизиона, а потом вообще отказались работать. Чикин ничего умнее не смог придумать, как выгнать их из дивизиона. А это семь-восемь командиров взводов. В этот момент я и появился в парке.

– Борис Геннадьевич, – остановил меня около боксов Чикин. Был он какой-то встрёпанный и взвинченный, – у меня командиры взводов отказались работать и я их выгнал. Что мне теперь делать? – Чикин показал на удалявшихся младших офицеров.

– Александр Владимирович, ну ты и даёшь, – возмутился я, – где тебе возьму столько командиров взводов, и где гарантия, что новые будут лучше, чем эти? Этих ты хоть знаешь.
<< 1 2 3 4 5 6 ... 20 >>
На страницу:
2 из 20

Другие электронные книги автора Борис Геннадьевич Цеханович