Инварианты Яна

– Мне говорили, где-то тут во время войны был бункер, – проговорил вполголоса Чезаре. Сидел на месте охранника, за монитором. Тоже, значит, нервничал. Родриго посмотрел поверх плеча напарника на экран, хмыкнул. «Какая-то чёртова игрушка. Дурью мается». Он наклонился, выдернул из розетки шнур и ответил:

– Был тут бункер. Потом из него сделали лифт на пляж. Мать меня сюда возила купаться. Тут санаторий был, пока не разорился, потом какой-то умной заднице пришло в голову пустить сюда высоколобых.

– И что здесь теперь?

– Боишься? – Папаша Род ухмыльнулся и добавил, тыча пальцем в опустевший экран. – Поменьше играй в русские игрушки. Страх – штука заразная.

– Да ну! Кое-кто, я вижу, уже заразился. Разряженным пистолетом грозил бабе.

Папашу Рода передёрнуло, когда припомнил лицо русской. Кто другой, а он знал, чем заканчивается общение с их бабами. Взять хотя бы жену брата. Как-то раз…

– Так что там теперь? – переспросил Чезаре.

– Нас не касается. Наше дело не дать никому смыться и увезти это самое, что они тут настрогали на наши задницы. Будем здесь, пока не явится инспектор Совета по борьбе с чёртовыми технологиями.

– Дохлый номер. Проторчим дня два. Чтобы ублюдки-инспектора оторвали задницы от диванов в выходные? Да ни в жисть. Дармоеды вонючие.

– Полегче с выражениями.

– Сдаётся мне, кто-то заразился-таки русскими страхами. Махал я инспекторов с прибором.

«Давай-давай, махальщик, – подумал Родриго Борха, – контуженым закон не писан. Если б ты знал то, что знаю я… Ладно. Инспектор наверняка давно внутри. Возможно, даже не один. То-то мне показалось…» Он глянул на экран коммуникатора и присвистнул.

– Чего там?

Папаша Род ответил не сразу, сначала убедился – нету больше на территории института фигурки, меченной синей точкой. «Может, просто померещилось», – подумал он. Ответил подчинённому:

– Сползаются. Теперь глаз да глаз.

Глава 2. Глаз да глаз

В холле Галилео – полумрак, шаги звучали странно. Будто не три человека вошли, а ввалилась толпа. Стук каблучков, шарканье, покашливание, негромкий оклик, сухой треск выключателя – привычные звуки, многократно повторённые эхом, стали невнятным ропотом, голосами призраков. Но вспыхнули под потолком, налились светом белые трубки ламп; сумрак сбежал, сгустившись в углах, а призрачный ропот смолк, когда грохнула дверь.

«Обычный гостиничный холл», – осмотревшись подумал инспектор. Действительно, с тех пор как здание перестало быть санаторным корпусом, обстановка поменялась мало. Даже стойка администратора осталась и, как во всех дешёвых гостиницах мира, виднелись за невысокой перегородкой угловатые затылки мониторов. «Сейчас меня поселят», – подумал инспектор.

Будто бы в подтверждение, Светлана Берсеньева прошла за стойку, открыв и закрыв за собой откидную доску. Не присаживаясь, пощёлкала клавишами компьютера и глянула на гостя, словно ждала, что тот справится о наличии мест.

– Он подключён к Сети? – спросил инспектор.

– К институтской – да, а к глобальной – нет. Да вы и сами должны бы знать. Решением вашего же иезуитского Совета…

– Ну зачем вы так непочтительно об иезуитах! – Инспектор хохотнул, ища, куда бы пристроить шлем.

– Давайте сюда свой горшок, – предложила Инна. – Вон там у нас одёжный шкаф. Или вы предпочитаете, чтобы утварь хранили вместе с посудой?

– Я предпочитаю, чтобы шлем спрятали в сейф.

– В сейф? – переспросила Светлана Васильевна. – Это можно устроить, если так вам будет спокойнее.

– Так будет спокойнее вам.

Берсеньева в сомнении изогнула бровь, но ничего не сказала, просто протянула руку над стойкой, не прекращая нажимать клавиши другой рукой.

– Что вы там набираете? – поинтересовался инспектор, передавая шлем. – Осторожнее с ним.

– Как вас зовут? – вопросом на вопрос ответила Берсеньева.

– Называйте меня Владимиром. Да осторожнее же!

Берсеньева чуть не выронила шлем.

– Тяжёлый, – улыбнулась она. – А фамилия? И заодно отчество.

Инспектор перегнулся – глянуть, что

она там делает. Лязгнул замок, скрипнула дверь. «Ага, там сейф. Как будто специально поставлен. Отчеством интересуется. Соврать?» Ко лжи инспектор испытывал отвращение.

– Обойдёмся без, – ответил он.

– Как знаете, господин без. Давно ли вы, Владимир, служите в этом вашем Совете?

– Давно ли я? Пожалуй, недавно. Но это не относится к делу. Давайте обойдёмся не только без отчества и фамилии, но и без оскорбительных выпадов в адрес Совета. И давайте не будем превращать разговор в обмен шпильками. Я просил проводить меня к директору, вы вместо этого изображаете Мисс ресепшн, и… Что вы там всё время клавишами щёлкаете?

– Миссис ресепшн выполняет необходимые формальности. Ну, вот и всё.

– Что – всё?

– «Аристо» теперь знает про вас. И остальные тоже.

– Лучше бы обо мне узнал Горин. Кто этот Аристо? И кто остальные?

– «Аристо» – бигбрейн, а остальных вы сейчас увидите. Я всех позвала сюда, в том числе, конечно, драгоценного вашего Горина.

– Не моего, а вашего,

Губы Берсеньевой дрогнули «Что с ней? Обеспокоена. Зачем-то внесла в базу. Но я ведь кроме имени не сказал ничего!» Не дождавшись ответной колкости, инспектор спросил:

– «Аристо» прорицатель? Что он умеет определять по имени?

– По имени почти ничего, но остальное вы ему расскажете сами. Лицо он уже знает, радужную оболочку считал, а характер дело наживное.

– Тут камеры повсюду?

– И не только камеры, микрофоны тоже. «Аристо» слушает вас.

– И не только вас, – вмешалась Инна. – Старичок Аристотель всех здесь слушает.

– Но зачем? Что за тотальная слежка?