Рандеву

Бокал вина, в руках холодный грея,
ты будешь всюду избегать зеркал,
чтоб не увидеть Дориана Грея
и в амальгаме времени оскал.

И в прошлое плотней закрой окно,
ушедшим ты не сможешь надышаться,
но можешь паркам спутать волокно.
Тогда оно ведь может и порваться.

«Мадам! Я знаю, Вы не любите стихов…»

В.

Мадам! Я знаю, Вы не любите стихов.
Вы мне признались в том «сумняшеся ничтоже»,
Как не люблю, мадам, и я чужих грехов,
Тем паче тех, что на мои похожи.

Но верю я, мадам, что Вам легко понять,
Что от пера, как от грехов, не воздержаться…
А, впрочем, смысла нет о том болтать,
ведь проще написать, чем объясняться.

В поэзии есть лирика, а в лирике недуг,
известный всем весенним обостреньем,
когда «зелёный дым, пернатых зов подруг» —
Нам кажутся нездешним откровеньем.

Зима и лето – каждая синдром имеет свой.
Перечислять – запутаешься в штампах…
Для каждого белья есть свой раскрой —
к фигуре подогнать – удел талантов!

Засим прощаюсь. Жанр эпистолярный,
увы и ах! – совсем не мой конёк.
К тому ж страна, где Вы есть гость желанный,
немного далека для строк моих и ног.

«А когда перерубит лучом…»

А когда перерубит лучом
солнце лето на две половинки,
год умчит в никуда лихачом,
дни исчезнут, как в море снежинки.

Дни исчезнут, другие придут,
принося то ненастье, то счастье.
И привычный домашний уют
будет брошен тобой в одночасье.

Мир откроется будто бы вновь:
Краски ярче, прохладнее росы —
это нежная дама – любовь —
посетит твоё сердце без спросу.

Будь то в хижинах или дворцах
(она редко когда выбирает),
ей удобнее жить в двух сердцах,
а в одном она только страдает.

«Амур не выдаёт нам полиса…»

Амур не выдаёт нам полиса
на страхование от ран.
Он метит в вас пониже пояса
и жертву тянет на таран.

Вот Дон Кихот копьём прицелится —
честь Дульцинеи воевать,
но Санчо видит – это мельница,
А Дульцинеи не видать.

Не дружат Дульцинеи с Дон Кихотами,
поскольку Дон Жуаны им милей.
Зачем им Дон Кихоты с их заботами,
у Дон Жуанов – ласки горячей.

Года пройдут – всё успокоится,
от старых ран исчезнет след.
Прискучит Дон Жуану вольница,
оглянется, а Донны Анны нет.

«Буквы чёрные на белых листах…»

Буквы чёрные на белых листах
как вагоны в грузовых поездах,
что стучат на стыках рельсов тук-тук
в обещаниях встреч и разлук.

В этих звуках каждый слышит своё.
Мне же чудится дыханье твоё.
Только знаков препинаний не счесть,
потому и не понять эту весть.

Мы стоим, под нами мокрый перрон.
Над перроном хриплый кашель ворон.
Ну, а мы всё ловим стук поездов,
Пассажиров этот временный кров.