По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Рандеву
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Он глаз открыл – увидел потолок,
потом открыл другой – увидел плечи.
Натопленными на ночь были печи,
но был прохладен женский локоток.
Он видел сбитый к шее пеньюар —
– по-сельскому – нательную рубаху.
Уж сколько лет он неподвластен страху
перед всесильной женской наготой.
Давно пришли иные времена.
Что их черёд настал – понятно тоже…
Быстрее сушатся шагреневые кожи,
И в юбилеи превращаются года.
С рожденья платим за грехи налог,
а толкованье слов совсем не знаем.
Влюблённости любовью называем
и, вынырнув из сна, глядим на потолок.
В избе ещё тепло, и позвоночник печи
Трещит суставами, ведь и они в летах.
Под стрехою дом расправляет плечи
И машет флагами развешенных рубах.
«Были хлопоты напрасные…»
Были хлопоты напрасные,
дом казённый, дама пик.
Ночи страстные, опасные,
паровозов долгий крик.
Были встречи и прощания
и сомнений тяжкий груз.
Были тайные свидания,
был и с луком карапуз.
Тетиву, шутя, натягивал,
и – не целясь, прямо в грудь,
а потом, смеясь, отчаливал —
дальше сам, мол, как-нибудь.
Пели песни колыбельные
в пальцах ветра провода,
и летели безразмерные
дни, недели и года.
Наливалась в кружки водочка.
был костёр и жар ланит,
но «любви до смерти» лодочка
часто билась в прах о быт.
Вот и я не раз крушение
испытал под зов сирен
(что ни песнь, то искушение)
и псевдолюбовный плен.
«Мы начали свой путь в эвакуацию…»
Мы начали свой путь в эвакуацию
по морю – вбок, потом по рекам вверх,
собой являя цель для авиации
с заданьем боевым убить нас всех.
Красивые лучи по небу ползали,
стучал машинкой швейной пулемёт.
мы на руках у мам и бабок ерзали,
и как мы выжили, сам чёрт не разберёт.
На верхней палубе пелёнки вешали
и в трюмах среди стай голодных крыс
мечтали хоть куда, но только пешими,
но длился долго наш речной круиз.
А взрослые нас палубой не тешили —
в трюм гнали от свинцового дождя.
Мы плыли, как рабы вповалку смешаны,
на переборках видя фейс вождя.
А нам-то что? – для нас цепей не ковано.
Вещей немного, каждый «гол – сокол».
Когда б мы знали, что нам уготовано:
кому медаль, кому и в горло кол.
Да, молодость богата лишь бессмертием:
во сне руками бороды богов
ловили мы и в бурю, и в безветрие,
а жизнь рекой текла меж берегов.
Мы выросли от голода поджарыми,
но это к лучшему – перееданье – вред.
Не верили, что быстро станем старыми,
считали дни до будущих побед.
Пришла пора, столы покрыли скатерти,
как символ побеждённых нами бед,
но часто по углам рыдали матери,
когда гармошку обнимал сосед.
Как многое в те времена мы вынесли
потом открыл другой – увидел плечи.
Натопленными на ночь были печи,
но был прохладен женский локоток.
Он видел сбитый к шее пеньюар —
– по-сельскому – нательную рубаху.
Уж сколько лет он неподвластен страху
перед всесильной женской наготой.
Давно пришли иные времена.
Что их черёд настал – понятно тоже…
Быстрее сушатся шагреневые кожи,
И в юбилеи превращаются года.
С рожденья платим за грехи налог,
а толкованье слов совсем не знаем.
Влюблённости любовью называем
и, вынырнув из сна, глядим на потолок.
В избе ещё тепло, и позвоночник печи
Трещит суставами, ведь и они в летах.
Под стрехою дом расправляет плечи
И машет флагами развешенных рубах.
«Были хлопоты напрасные…»
Были хлопоты напрасные,
дом казённый, дама пик.
Ночи страстные, опасные,
паровозов долгий крик.
Были встречи и прощания
и сомнений тяжкий груз.
Были тайные свидания,
был и с луком карапуз.
Тетиву, шутя, натягивал,
и – не целясь, прямо в грудь,
а потом, смеясь, отчаливал —
дальше сам, мол, как-нибудь.
Пели песни колыбельные
в пальцах ветра провода,
и летели безразмерные
дни, недели и года.
Наливалась в кружки водочка.
был костёр и жар ланит,
но «любви до смерти» лодочка
часто билась в прах о быт.
Вот и я не раз крушение
испытал под зов сирен
(что ни песнь, то искушение)
и псевдолюбовный плен.
«Мы начали свой путь в эвакуацию…»
Мы начали свой путь в эвакуацию
по морю – вбок, потом по рекам вверх,
собой являя цель для авиации
с заданьем боевым убить нас всех.
Красивые лучи по небу ползали,
стучал машинкой швейной пулемёт.
мы на руках у мам и бабок ерзали,
и как мы выжили, сам чёрт не разберёт.
На верхней палубе пелёнки вешали
и в трюмах среди стай голодных крыс
мечтали хоть куда, но только пешими,
но длился долго наш речной круиз.
А взрослые нас палубой не тешили —
в трюм гнали от свинцового дождя.
Мы плыли, как рабы вповалку смешаны,
на переборках видя фейс вождя.
А нам-то что? – для нас цепей не ковано.
Вещей немного, каждый «гол – сокол».
Когда б мы знали, что нам уготовано:
кому медаль, кому и в горло кол.
Да, молодость богата лишь бессмертием:
во сне руками бороды богов
ловили мы и в бурю, и в безветрие,
а жизнь рекой текла меж берегов.
Мы выросли от голода поджарыми,
но это к лучшему – перееданье – вред.
Не верили, что быстро станем старыми,
считали дни до будущих побед.
Пришла пора, столы покрыли скатерти,
как символ побеждённых нами бед,
но часто по углам рыдали матери,
когда гармошку обнимал сосед.
Как многое в те времена мы вынесли
Последний отзыв
интересный учебник