Рандеву

Над кронами распахивают полог
армады облаков, они, как пух, легки.

Жизнь пролетает, убегает в никуда,
и мы остановить её не в силах.
Года стирают буквы на могилах,
и память утекает, как вода.

«Любой распад по существу фатален…»

Любой распад по существу фатален;
судьбу не купишь обещаньем мзды.
Приходит время одиноких спален,
где некому подать стакан воды.

Когда все козыри исчезли из колоды,
не суетись и карты не тасуй.
Между мирами открывает переходы
непрошенный тобою поцелуй.

Как пилигрим в сосновом облаченье
ты душу выпустишь на волю из оков
и перестанешь для неё иметь значенье,
как тени на земле для облаков.

«Когда-нибудь пойму, что всё обман…»

Когда-нибудь пойму, что всё обман.
Стихи сожгу и ноутбук закрою.
Но свой кураж я в землю не зарою,
Кураж бывает лишь на время дан.
Нам всё отмеряно от сих до сих,
неправ ей – ей, кто думает иначе.
И вот уже слова не лезут в стих,
и мысль ползёт подобно старой кляче.

Я в зеркало смотрю и думаю о ней,
о женщине, что снилась мне ночами,
её настигнет тот же юбилей,
что у меня уже маячит за плечами.
Мы пьём перебродившее вино
и вспоминаем вкусы вин игристых
и наших женщин трепетных и чистых,
которые ушли в туман давно.

Сугробы лезут в окна, и метель
их лижет, как мороженое дети,
и бродит возле дома старый йети,
мечтающий про тёплую постель.
Но кто-то повернёт песочные часы,
и та, которой я ещё не безразличен,
начнёт раскладывать былое на весы,
и каждый грех не будет обезличен.

«Чтобы писать стихи, не нужно быть слепым…»

Чтобы писать стихи, не нужно быть слепым
и бороду не брить десятки лет при этом.
Гомер не по тому является поэтом,
он мог бы в принципе быть и немым.
У сильных телу не подвластен дух,
он заставляет плыть против теченья.
Одно дитя не станет есть печенья,
которое назначено для двух.

«Я закурю. Я долго не курил…»

Я закурю. Я долго не курил,
и запах табака карманы позабыли,
но мы сегодня друга хоронили,
по старой памяти я «Беломор» купил…
Я пачку надорвал и вынул папиросу
и глухо стукнул о мундштук картон,
вернув меня к проклятому вопросу,
который ни к кому не обращён.

«Дар был напрасен, кончена игра…»

Дар был напрасен, кончена игра…
Чужой пример нас ничему не учит.
Осталась Лоту соль библейского столба,
Теперь кифара боль его озвучит.

Он солью со столба посыплет раны,
последний раз посмотрит на рассвет,
потом обмоет их водою Праны
и нам накажет соблюдать завет.

«Прошли года с тех пор (точнее, пара лет)…»

Прошли года с тех пор (точнее, пара лет)
И, расщепляя время, словно призма,
я вижу в радуге событий серый цвет,
и он не вызывает оптимизма…
«Да брось ты, дед!» – мне внучка говорит:
она живёт Весной (подобие арабской) —
«Мы скоро победим! – в глазах огонь горит, —
покончим навсегда мы с жизнью рабской!»
– Покончите? – ну-ну – успеха вам, друзья —
я тоже пил задор из этого «флакона».