Хоккенхаймская ведьма

Волков чуть подумал, вздохнул, и отпил вина, пост – постом, а когда речь идёт о серьёзном деле можно и вина выпить. И начал:

– Барон, у меня сейчас не простое положение, через неделю я должен выплатить людям довольствие, ещё мне нужно будет заплатить за постой в этом трактире, а он не дёшев. Думаю, что мне потребуется сто монет, а Трибунал не собрал в этом городе и пятидесяти. Мало того, я не могу бросить святых отцов и заняться другими делами. Поэтому, я не буду вам ничего обещать, вряд ли я смогу помочь вам. Так что, лучше, не раскрывайте мне своего тайного дела.

– С вашими делами смог справиться и ваш ротмистр.– Заметил барон.– Охранять попов не мудрёное дело.

– Да, может быть, но обстоятельства складываются так, что я не могу бросить это дело.

– Я слышал о вас ещё до того, как мне рассказал о вас ваш монах, я, конечно, не знал вашего имени, но случай с дуэлью сделал вас известным при дворе принца.

– Боюсь, что эта слава не послужит мне добром,– отвечал кавалер.

– Да уж, известие о смерти Кранкля огорчило принца. Но он умный человек, уверяю вас. Вы, наверное, догадались, что я близок ко двору курфюрста.

– Карета с его гербом стоит во дворе. Не трудно догадаться.

– Я уполномоченный посол Его Высочества герцога Карла Оттона четвёртого курфюртса Ребенрее.

Волков жестом произвёл знак уважения.

– И я, и герцог, и мой друг, канцлер земли Ребенрее Венцель – продолжал барон,– были бы вам признательны, кавалер, если бы вы оказали нам услугу. Я наслышан о ваших подвигах, полагаю, что именно вы нам и нужны.

Барон замолчал, ожидая реакции кавалера.

А вот теперь Волков совсем не хотел оказывать услугу всем этим знатным господам. Подвиги! Нет, что-то не нравилось ему в этом деле. Неужели у такого влиятельного человека как принц Карл, которого считают вторым человеком в империи, не нашлось желающих оказать ему услугу. Не может такого быть. Нет, хватит с него подвигов, за один подвиг он получил пожизненную хромоту и вечную боль в ноге, за второй такой подвиг, папский нунций требовал следствия и устроил ему розыск. Нет, Волков и знать не хотел, что это за дело:

– Дорогой барон, я не могу бросить святых отцов.

– Вы говорили о том, что вам не хватает пятьдесят талеров. Это решаемый вопрос. Моя посольская казна ограничена, но я готов выделить вам деньги.

– Дело не в деньгах. Дело…

Барон его прервал, он уже не был так любезен.

– Кавалер, против вас ведётся дознание в Ланне, бургомистр Фёрнебурга мечтает колесовать вас на площади. Не думаю, я, что в вашем положении следует отталкивать руку дружбы. Тем более, что услуга будет вознаграждена.

– Против меня ведётся дело в Ланне, и магистрат Фёренбурга хочет видеть меня на своей площади именно потому, что я, в своё время, не оттолкнул такой руки, которую вы мне теперь протягиваете.– Он встал, передал бокал с вином слуге,– пока я не могу принять вашего предложения, барон. Я служу Святому Трибуналу.

Он поклонился и пошёл к двери, а барон Виттенацф вставать не стал, только кивнул в ответ. Он был явно недоволен переговорами.

А Волков шёл к себе и надеялся, что следующее дело инквизиции, даст ему денег, чтобы полностью расплатиться с людьми ротмистра. И ему не придётся связываться с делами, за которые ему будут благодарны столь влиятельные нобили.

Глава 9

– Тепло совсем уже,– говорил отец Иоганн, оглядывая собравшуюся толпу.– Ветер южный.

– Так дело уже к пасхе пошло,– отвечал ему отец Николас,– скоро великий пост. Надобно до поста поесть, как следует, а то когда ещё разговеешься.

– Надобно, надобно,– кивал отец Иоганн и улыбался. Сообщал доверительно.– Поедим, братия. Сегодня после экзекуции и поедим. Я просил трактирщика жарить нам поросёнка.

При слове «поесть» взгляд бледного отца Ионы загорелся. Он всё ещё хворал нутром, похудел, пил капли и кутался в рогожу, хотя ветер был тёплый, но поесть поросёнка был готов. А что ж, дело сделали, виновных нашли, осудили, отчего не поесть поросёнка.

– Поросёнка это хорошо,– кивал он,– с горчицей и мёдом очень хорошо поросёнка кушать.

– Именно, именно,– соглашались с ним святые отцы.

А народу на площади было уже столько, что солдат на всё не хватало, именно для этого святые отцы и брали столько солдат, в остальные дни надобно было едва четверть от отряда. Люди приезжали с окрестных деревень семьями, с детьми, брали с собой еду. Ехали смотреть казнь.

– Не пускай их сюда,– орал Брюнхвальд своим людям. – На пять шагов к эшафоту не пускай. Эй, ты! Убирай телегу, прочь, не ставь тут.

– Бургомистр скряга, эшафот из палок построил, – говорил кавалер.

– Да и Бог с ним, всё равно завтра разберут его.

– Да простоит ли он до завтра, сейчас взойдут на него шесть человек, как бы не рухнул он.

– Будем Богу молиться – не рухнет,– говорил ротмистр и тут же опять орал.– Куда с телегой прёшь? Сержант, не пускай их сюда с телегами, заворачивай их на улице обратно.

Бургомистр, члены магистрата, местные святые отцы и прочие нобили – все были в сборе. Женщин тоже привели, они стояли у эшафота. Покорные, не рыдали даже. Среди них была и вдова Вайс. Зная, что на эшафоте ей заголят спину, она была только в юбке и полотняной рубахе, и в чепце, да под шалью. Лицо её было бледное, почти белое, подстатье рубахе. Она то и дело бросала взгляды на Брюнхвальда. Тот ей едва заметно кивал. А потом начинал разговор:

– Ваш Сыч-то не подведёт? Не станет с неё кожу снимать?

– Карл, мы уже пять раз говорили об этом.– Устало отвечал Волков.

– Я волнуюсь.

– Да не волнуйтесь вы.

Волкова начинала раздражать эта ситуация, не вовремя ротмистр затеял эти игры в любовь. Да и не та была бабёнка, чтобы так за неё волноваться. Повалять такую в перинах – это кто ж против будет, а вот в рыцарство играть-то зачем?

– Старый дурень,– тихо сказал кавалер тихо, чтоб Брюнхвальд не слыхал,– истинно говорят: седина в бороду бес в ребро. Или ещё куда.

– Что? – Не расслышал ротмистр.

– Говорю, все вроде собрались, чего святые отцы не начинают?

Брюнхвальд кивал соглашаясь.

А святые отцы, будто их услыхали, переглянулись и отец Николас сказал:

– Так, все вроде собрались, может и начнём, Богу помолившись.

– Так, почитайте молитву, отец Николас,– предложил отец Иоганн.

– А что ж, почитаю,– отец Николас встал, распевно и громко стал читать короткую молитву,– люди, кто смог, кто был рядом, слушали его и ему вторили, но таких было не много, уж больно людно было на площади. А дочитав, отец Николас кивнул Волкову:

– Кавалер, так начинайте уже дело.

Волков кивнул и сказал Максимилиану: