nD^x мiра

По перрону взад и вперед ходил офицер, у него был не зеленый костюм, а черный комбинезон с черным шлемом с тремя красными полосками от затылка до подбородка, других знаков отличия не было. Он что-то кричал, подходил и бил солдат, плюя им в шлем из открытого забрала. После этого солдаты делали все еще медленнее и идиотичнее.

Мордвин незаметно кивнул двум солдатам, и они скрылись за цистерной, когда-то желтой, но из-за грязных потеков, спускавшихся от горловины, как лава течет из вулкана, ставшей грязно-черной. Расчет был верным, Мордвин удивлялся, как Георгий Николаевич все знал, но не старался понять – у него другая задача, а думать будет Георгий Николаевич.

Из вагонов роботы погрузчики вытаскивали паллеты с жестяными ящиками и бочками. Палеты ставились на площадке в хаотичном порядке, солдаты, управлявшие погрузчиками, не следили за этим. Офицер хотел было броситься к ним, но услышал, как плещется что-то из одной цистерны. Дренажи вагонов открывались после разгрузки, и он бросился оббегать состав, лезть под вагонами он не хотел.

Из цистерны в колодец текло топливо, свинцово-желтое. Рядом стояли два солдата, смотревшие куда-то в сторону и курившие сладкую наркоту. Когда офицер добежал до них, все было окутано сладким липким паром. Он не успел ничего сказать, рот открылся в бешеном крике, как из-под вагона появился Мордвин и одним быстрым движением резанул офицера по горлу. Ворот защитного комбинезона был расстегнут, и это тоже угадал Георгий Николаевич, зная привычки полковника. Лезвия легко вошло в узкий просвет между шлемом и комбинезоном, разрезав шею больше, чем наполовину. Голова в шлеме не естественно покачнулась, готовая отвалиться назад. Один из солдат потянул офицера к себе, и тот рухнул прямо в открытый люк.

– Опа-па! – довольно цокнул языком Мордвин, слизав единственную каплю крови с лезвия. Солдаты уже перекрыли вентиль и задвинули крышку люка обратно. Через минуту появился сторожевой дрон, робот увидел, как сержант объясняет солдатам, как следует запирать вскрытый вентиль аварийного слива. Повисев некоторое время, дрон улетел.

10

За большим потертым овальным столом ярко-зеленого цвета сидели шесть офицеров в идеально отглаженных кителях, застегнутых на все пуговицы так, что высокий и жесткий ворот-стойка впивался в челюсть. Брюки выглядели слегка помятыми из-за специальной ткани, ловящей свет и отражающей нечеткие темно-зеленые пятна, китель же блестел, как и высокие лакированные черные сапоги, вернувшиеся в военную моду на знаменах реставрации. У некоторых на груди позвякивали ордена и медали, погоны у всех были разные, но по количеству и ширине полос было понятно, что здесь сидят полковники и младшие генералы. Не смотря на весь блеск и лоск, офицеры были пьяными в дым, поэтому не вставали, напоминая каменные статуи с идеально ровной осанкой, гордым стекшим к подбородку лицом. Статуи двигались только тогда, когда надо было опрокинуть очередную стопку и зажевать водку куском колбасы из червя, напоминавшей по вкусу обычный сервелат. На столе стояли тарелки с маринованными грибами, хлеб, испеченный из ржаной и пшеничной муки, перемешанной с сухими земляными водорослями, в вазочках в остром соусе плавали куски хлеба и колбасы. Все мониторы и пульты были сдвинуты влево, продолжая мигать и пищать.

– Где этот полковник Павленко? – пьяным голосом спросил генерал, по оплывшему от пьянства лицу было сложно определить его возраст, большое мятое лицо не выражало ничего, кроме недовольства.

– Ты уже спрашивал. На разгрузке, сам его туда отправил, – ответил другой генерал, потянулся к бутылке и задел вазочку с соусом. Соус разлился по столу. – Эй, убрать!

В темное помещение вбежал лейтенант с тряпкой и ведром. Он быстро вытер, забрал грязную посуду, а за ним уже шел другой лейтенант с подносом. Он поставил чистые стопки для каждого, полные вазочки с соусом и тарелки с нарезанной колбасой. Лейтенант налил всем водки и бесшумно вышел.

Выпили не чокаясь. Один из полковников гулко заикал, его сосед со всего размаху дал ему по спине, едва не свалив на пол. Заскрипели стулья, руки потянулись к закуске.

– Чего ерзаете? Хотите срать, вызовите нянечку, он вам и жопу подотрет, – заворчал недовольный генерал.

– Чего бурчишь? Может бабу вызвать, пусть потешит мертвеца? – предложил его сосед, моложавый генерал с хорошей стрижкой, но уже отчетливыми следами беспробудного пьянства на холеном лице.

– На кой она мне нужна? Занюхивать надо это пойло, а у нас нормальная водка, – сказал полковник, сидевший напротив. Он смастерил большой бутерброд и смачно жевал. – А научились делать колбасу, раньше такая дрянь была.

– Да ты просто забыл, какая она должна быть, – усмехнулся холеный генерал и налил себе и соседу. – Ну что, за полковника Павленко?

– А чего с ним? – очнулся недовольный генерал, машинально взял стопку и выпил. – Разгрузку то закончили?

– Да закончили, ты уже три часа одно и то же спрашиваешь, – ответил холеный генерал.

– Все получили? На склад приняли? – засопел недовольный генерал.

– Жуков отчет прислал – все на складе, – ответил полковник напротив.

– А вот полковник Павленко исчез, – усмехнулся холеный генерал и выпил. – Упокой Господь его душу.

– Думаешь, кокнули? – спросил другой генерал, ловя вилкой маринованный гриб.

– Да, не сомневаюсь. Я его предупреждал, чтобы не гнал на Жукова, – холеный генерал ловко поддел вилкой гриб и изящно его откушал, утерев рот салфеткой, которую тут же бросил на пол.

– Я вот не понимаю, какого черта у нас складом урки заведуют? Надо их всех выстроить на плацу и расстрелять! – недовольный генерал стукнул кулаком по столу.

– Не урки, а «освобожденцы», – с ехидной патетикой поправил холеный генерал. – Давай честно, порядка стало больше, а?

– Да мне плевать на твой порядок! – зарычал генерал. – Этого Жукова пора на передовую отправить, пусть его дети подземелья подстрелят!

– Простите, какую еще передовую? У тебя от водки опять танки по полю скачут? – генерал напротив скалился, жуя гриб. Все громко заржали, только недовольный генерал налил себе еще и выпил один.

– Кстати, а что там главы общин, когда они там соберутся? – спросил холеный генерал.

– Пока никогда. Ты же помнишь, надо их поприжать, пусть передерутся, а потом наши пришлют кого надо, – ответил полковник с краю.

– Да чего мы с ними в игры играем? Взяли бы, да и дали ядерным зарядом по этой сволочи, а если выживут, то газ пустить – сдохнут все! – заорал генерал, стуча по столу кулаками.

– Так, нашему герою больше не наливать. Ишь, куда понесло-то, – холеный генерал забрал у него стопку, физиономия недовольного генерала приобрела вид обиженного ребенка, у которого отобрали книжку, которую он так увлеченно рвал. – Когда будем им груз передавать?

– Пока не будем. Там по ведомости в основном лекарства какие-то. Был приказ попридержать, – ответил полковник и налил себе и соседу. Остальные тоже налили и выпили, не задерживаясь ни секунды.

– Хитро, у них там какая-то эпидемия. Как бы все не перемерли, – улыбнулся холеный генерал.

– Да и пусть сдохнут, нам то что? – удивился генерал напротив.

– Да тебя же тогда первого на гражданку отправят! Идиот! Это ты здесь кто-то, а там будешь говно на палочке! – заорал на него недовольный генерал. – Ты что, думаешь, что им там нужны герои? Да за семьдесят лет от них деваться некуда – устали веник на шею вешать!

– О, наш командир очнулся. Заслужил, – холеный генерал налил ему водки, потом себе, и они выпили. – А что с Жуковым и, правда, надо что-то делать. Когда полковника Павленко начнем искать?

– А чего его искать? Змея уже разобрала на запчасти и перемолола, – ответил полковник напротив.

– Ну, не все же. Голову в шлеме она оставляет, – надо же что-то родным отправить, – улыбнулся холеный генерал.

– Смотри, как бы тебя не отправили, – недовольный генерал толкнул его локтем в бок.

– А я не боюсь, меня уже некуда отправлять – мой дом здесь. Слава войне, господа офицеры! – он налил водки.

– За Родину! – заорал не своим голосом генерал напротив и вскочил.

Все выпили не чокаясь, закусили и громко заржали. Холеный и недовольный генералы тыкали пальцем в раскрасневшегося генерала напротив, изображавшего «выплеск патриотизма»: глаза выпучены, жидкие волосы торчали в диком хаосе, рот оскален, течет праведная слюна, а из горла вырывается клокот победного марша. Что он пел, было не разобрать, и не было в этом никакого смысла. Вбежали нянечки-лейтенанты с флагами на массивных позолоченных флагштоках. Они застыли в покорной восторженной решимости, как защитники Родины, готовые на все.

– Да я, сука, уже в прицеле держал этого пацана! Если бы по нам не вдарили патрульки, то снял бы! А там бы и всех остальных в расход пустили! – пьяный сержант брызжил слюной, размахивая руками перед собутыльниками. Десять солдат уже еле сидели на скамьях, держась за стол.

– Да, так и было! – подтвердил другой солдат, сидевший рядом. Он глотнул из жестяной кружки едкого пойла, морда перекосилась, к горлу подкатило все, что булькало в желудке. Он лихорадочно зажевывал грибной самогон кусками вареной колбасы из червей с жареными тараканами.

Выпили и остальные, по инерции, будто бы кто-то отдал приказ, и они его исполняют, не думая, не сомневаясь, как и положено хорошему солдату.

– Кого это ты там снять решил? – громко спросил другой сержант, стоявший у окна казармы. Здесь собирались те, кто не пил, в основном контрактники-полугодовики – вахтовики, как их называли другие, заключившие контракт на пять лет с продлением. Ужин давно прошел, отцы командиры выдали бидон сивухи в честь праздника, а вот какого не знал никто. Праздник и есть праздник, чего голову забивать всякой ерундой – раз празднуют, значит, правильный, родной.

– Да этого сученыша, – процедил сквозь зубы пьяный сержант, не разобрав в вопросе открытой издевки. – Нам же п…

– Да тебя там не было! Вот если бы по тебе вдарили из всех орудий, да еще дроны налетели! Ты бы обосрался и стал молить пощады! – заорал сержант Дворников и вскочил с места. Маневр не удался, и он повалился на пол.

– Ты себя побереги, для подвигов-то, – усмехнулся сержант и поставил кружку на подоконник. Ничего в нем не выдавало готовность к драке, как обычно, только вдруг нападавший оказывался на полу с разбитым лицом или вывернутой кистью. Это знали уже все, кое-кто получил свою долю.

– Да ты кто, …, такой? Отсиживаешься здесь, а мы свои жизни кладем! Десять наших пацанов полегли там, а ты, сука, живой! – орал ему в лицо сержант Дворников, с трудом доковылявший до окна. Его шатало, и все видели, что он готовиться начать драку. Смешки раздавались из всех углов, те, кто уже лег, поднялись, не желая пропустить этот цирк. Каждую пьянку в честь праздника, и когда сержант с взводом тырили бутыли с самогоном, все заканчивалось дракой.

– Кондратьев, не бей убогого. Грех это, – громким басом сказал один вахтовик на нижних нарах, широкий и высокий мужчина с густыми черными волосами и бородой.