Штрихи к портрету

Мы погибель нашли бы свою.

В пять утра подошли вертолёты,

Тяжело с похмелья вставать,

Напрямки мы помчались, намётом,

Чтобы к вылету не опоздать.

В стороне оказалась дорога

Там, где мина лежала для нас.

В тот момент только с помощью Бога

Наша жизнь и не оборвалась.

Через тридцать минут после взлёта,

В полкилометре от реки,

Подорвался на мине кто-то,

Увидали взрыв мужики.

Там на тракторе ехали дети,

Их в прицепе сидело аж шесть,

Самой страшной бедой на свете

Обернулась душманская месть.

Помогла мне в Афгане дружба,

Целым я приехал домой,

Получил назначение на службу

В Домодедовский порт родной.

Но устал туда ездить чертовски,

Перевёлся куда хотел,

В Подмосковный город Жуковский

Зам. Начальником в Горотдел.

Но и там прослужил я не долго,

Вором шеф оказался мой,

До меня воровал он задолго,

И наказан был строго Судьбой.

Через год я по старой дружбе

Перешёл на работу в КИ,

Но затем к нам в 4-ю Службу

Меня кадры перевили.

И на должность назначили зама,

Авиатором стал я опять,

Комитет, как капризная дама,

Не давал мне долго скучать.

Возвращение «блудного сына»

Оформив после прибытия документы, я прибыл в распоряжение кадров УКГБ по г. Москве и Московской области, где мне предложили на выбор две должности: или начальником подразделения на воздушном транспорте в аэропорту Домодедово, или на такую же должность в аэропорту Внуково. Поскольку аэропорт Домодедово находился территориально ближе к моему месту жительства, я выбрал первый вариант. Сотрудники Домодедовского подразделения знали меня ещё по 4-ой Службе ( транспортная ЧК), откуда провожали меня в Афганистан в 1981 году, поэтому для них я не был новым человеком. Войдя быстро в курс дела, я занялся знакомой мне рутинной оперативной работой по обеспечению безопасности полётов пассажирских лайнеров с постоянными суточными дежурствами в аэропорту, так как транспортники работали круглосуточно. Работа в подразделении строилась на взаимном уважении друг друга, на оказании взаимопомощи, поэтому по результатам службы Домодедовское отделение всегда было в числе первых. Руководство Службы относилось ко мне достаточно хорошо, как к человеку с боевым оперативным опытом, награждённым орденом Боевого Красного Знамени и орденом Дружбы народов (ДРА), наряду с другими наградами.

Проработав пару лет в аэропорту, мне, как всегда, захотелось перемен и тут как раз кадры предложили мне перейти поближе к моему месту жительства – заместителем Начальника Жуковского Горотдела УКГБ. Я с радостью согласился, так как город хорошо знал, в нём после окончания института МАИ начинал свой трудовой путь в качестве инженера КБ Радиостроения, откуда меня и рекомендовали партийные органы на работу в органы госбезопасности. Город Жуковский от моей квартиры находился в 8 км., туда из пос. Удельная ходили автобусы и электричка рязанского направления железной дороги. Выйдя первый день на работу, я пошёл представляться начальнику Горотдела по случаю назначения на должность его заместителя. После первого общения, начальник показался мне заносчивым и честолюбивым, с болезненным самолюбием из бывших спортсменов, моложе меня на 15 лет- член Бюро Горкома партии, депутат местного Совета. Зайдя в кабинет начальника, я увидел следующую картину: он сидел за своим рабочим столом и кремом после бритья смазывал и массировал свои выбритые щёки, похлопывая тыльной стороной руки по щекам. Во всём его внешнем виде сквозило что-то неуловимо женское, что позволяло думать, что передо мной типичный представитель «голубых», но никак не ЧК. У меня внутри возникло раздражение по причине неуважительного ко мне отношения с его стороны, которое я в себе тут же подавил. Продолжая свои процедуры по приведению себя в порядок, он указательным пальчиком показал на стул, стоящий слева от его стола, заметив при этом мне, что отныне это место будет считаться моим и жестом предложил мне занять его. Возникший сразу в моей душе внутренний протест к такому отношению к моей персоне, подтолкнул мне сказать ему, что я не являюсь собакой, чтобы иметь своё место и сел с краю за стол для совещаний около входной двери. Начальник «проглотил» мою выходку с видимым неудовольствием и сразу дал поручение, чтобы я написал отчёт работы Горотдела за прошедший год, и что сотрудники свои отчёты мне предоставят к вечеру. Сам он после процедур по наведению красоты на своей физиономии убыл на заседание Бюро Горкома партии.

Познакомившись поближе с оперативным составом, я узнал, что Начальник живёт в 300-х метрах от Горотдела, но для видимой важности всегда подъезжает на служебной Волге к месту работы, опаздывая каждый раз на час, полтора к началу рабочего дня. Также поделились что он ещё и вор, присвоил себе всю новую мебель, рабочие столы, гардины, выданные для Горотдела взамен изношенного старья, которое оставил на старом месте, а новую мебель увёз на свою дачу, прихватив ещё служебную печатную машинку «Москва» и оперативный магнитофон «Uher», а также забирал себе все выдаваемые канцтовары и даже электрические лампочки. Когда я спросил у сотрудников, что же вы – коммунисты, это терпите? Ребята заметили, что один из сотрудников попробовал как-то заикнуться об этом руководству Управления, так Начальник через кадры убрал его в самый отдалённый Райотдел УКГБ Московской области.

На следующий день я специально поехал на аудиенцию к Заместителю Начальника УКГБ МО по кадрам, где рассказал ему всё, о чём поведали мне оперативники, сказав при этом, что на первом же партсобрании мы решили поставить вопрос об исключении его из рядов КПСС. Генерал заверил меня, что завтра утром он пришлёт в Горотдел инвентаризационную комиссию, чтобы проверить всё, что находится на инвентарном учёте в Жуковском Горотделе. Когда на следующий день прибыла обещанная комиссия, начальник, пришедший как всегда с опозданием, поручил мне с ней разобраться и напоить чаем, поскольку ему надо срочно уйти на заседание Горсовета.

Как только он ушёл, я собрал сотрудников и они рассказали членам комиссии, чего не хватает в Горотделе, так как каждая вещь имеет свой инвентарный номер. Сверив инвентарные номера, комиссия составила Акт о недостаче инвентаря, который я подписал, и уехала восвояси с чувством выполненного долга. К вечеру появился Начальник и осведомился, довольна ли осталась комиссия и напоил ли её я чаем? Я заверил, что комиссия уехала довольная и по организации проверки у неё никаких претензий не было.

Тем же вечером нашего шефа по телефону вызвал к себе на утро Зам. Начальника УКГБ МО по кадрам, откуда он сразу, после беседы с ним, слёг с «болями» в сердце в Жуковскую горбольницу, а меня Приказом по Управлению временно назначили исполнять обязанности Руководителя Горотдела и пояснили, что сразу не могут назначить на данную должность, поскольку и месяца не успел проработать. Я попросил кадры, чтобы они вернули старого начальника, которого я хорошо знал и который в это время работал Начальником Солнечногорского Горотдела, но туда к нему отказалась переехать семья, так как старенькие родители, которым требовался уход, проживали в Жуковском. Кадры так и сделали, мы с прибывшим начальником быстро нашли общий язык, он ранее окончил МВТУ им. Баумана, а я МАИ и были связаны на гражданке с авиацией.

Проработав в Жуковском полтора года, я перешёл затем в Учебный отдел Института разведки (КИ) на должность старшего научного сотрудника – заместителя начальника лаборатории средств компьютеризации Института с перспективой через пару месяцев занять должность заместителя начальника Учебного отдела, который оформлялся на пенсию. Но я успел проработать на новом месте меньше месяца, поскольку мне позвонил Заместитель начальника УКГБ МО по кадрам и предложил вернуться назад в Московское Управление КГБ на должность Заместителя начальника 4 Службы по авиации. Такое назначение в моём карьерном росте было сразу через две ступени, и это была первая номенклатурная должность в системе комитетской иерархии. Так я вернулся в родную стихию и стал курировать по оперативной линии аэропорты Домодедово, Внуково, Быково и Мячково. Аэропорт Шереметьево тогда обслуживало 4 Управление Центра.

Шёл 1989 год, страна пребывала в состоянии социального брожения, народ жил в ожидании каких-то радикальных преобразований в системе государственного управления. В магазинах на полках было пусто, людям стали выдавать талоны на спиртное и на питание. Как в военное время, была введена система карточного распределения продуктов и всего дефицитного. По телевизору демонстрировались голословные выступления депутатов на заседаниях Верховного Совета СССР. Одиозной становилась политическая фигура М.С. Горбачёва. В это время на политической арене столицы появляется протестная фигура Б.Н. Ельцина, занимавшего в тот период должность Первого секретаря МГК. События начали разворачиваться очень стремительно, зреет недовольство действиями высшей политической власти и в среде чекистов, которые были хорошо осведомлены о развитии обстановки в стране как политической, так и экономической.

Прощание с КГБ, увольнение на пенсию

Уходящим на пенсию

Ничего, ребята, не бойтесь,

Что приходится службу менять,